Приключения Джейкоба Фейтфула - Марриет Фредерик - Страница 13

• Предыдущая
• 13/57
• Следующая

— Милорд, — сказал прокурор, — с убитым была его собственная жена, и вот брачное свидетельство.

— Поддельная бумага! — проговорил Сэм, — Вот мои документы, — и он вытащил из-за пазухи оловянный ящичек с бумагами.

Тогда судья сказал, что Сэм должен придержать язык; суд продолжался и сперва все шло по их. Потом наступила наша очередь. Вызвали меня; я рассказал все, что знал; сравнили бумаги. Оказалось, что маленькая

Изабелла обвенчалась с обоими, но за Сэма она вышла замуж раньше. Итак, судья объявил, что она была женой Сэма и что всякий муж, даже не имевший в руках гарпуна мог быть оправдан в подобном случае. Сэма отпустили на свободу, а его жену задержали, так как она вызвала убийство своим дурным поведением. Ее отослали за море. С тех пор Сэм никогда не поднимал головы; его тяготила мысль, что он убил невинного, и угнетало воспоминание об ужасных поступках жены. Он отправился на промысел, и кит ударом хвоста разбил его лодку надвое; оглушенный ударом Сэм как камень пошел ко дну».

— Это хороший рассказ, отец, — сказал Том. — Прав я был, что мне хотелось услышать его.

— Нет, — ответил старый Том, протягивая руку и хватая сына за шиворот, — и раз уж ты мне напомнил, я сведу с тобой старые счеты.

— Господь с тобой, отец. Ты же мне ничего не должен! — сказал Том.

— Должен, и теперь ты получишь все сполна.

— О Боже, они утонут! — пронзительно крикнул Том, с ужасом вскинув обе руки.

Старый Том быстро обернулся, чтобы посмотреть по указанному направлению, и выпустил его воротник. Том убежал и разразился хохотом. Засмеялся и я, и его отец.

На берегу я убедился, что Том сказал правду: с Драммондом завтракал Домине. Он поручил мальчиков новому учителю, и попечители позволили ему отправиться в Гринвич к старому другу. Во избежание издержек, а также ради любопытства, старик решил сделаться пассажиром на нашей барже.

— Еще никогда, Джейкоб, — сказал он, — не ступала моя нога на что-либо плавающее. Я бы и теперь не сделал этого, но такой способ передвижения сохраняет деньги, которых, как ты знаешь, у меня немного. Мистер Драммонд уверяет меня, что баржа прочна и вынесет удары противных ветров и волн. Полагаясь на Провидение, я пущусь в плавание под твоим руководством, Джейкоб.

— Нет, сэр, — сказал я со смехом при мысли о тех опасностях, которые в уме Домине связывались с речным плаванием. — Dux note 13 — старый Том.

Старый Домине серьезно попрощался с семьей м-ра Драммонда и с трепетом шел по мостику на баржу; казалось, он был уверен, что его ждут величайшие опасности.

— Вот и старый Том, сэр, — сказал я, обращаясь к Домине, когда нам навстречу вышел барочник. Добиензис с удивлением взглянул на него и сказал мне:

— Ты не предупредил меня, что он укорочен!

Я познакомил моего старого наставника с младшим Томом, который начал выкидывать свои смешные штуки и заинтересовал его шутливо-остроумными вопросами, и, наконец, с нашим водолазом Томми. Три Тома понравились ему. Вообще, все интересовало Домине: реки, баржи и лодки, скользившие во всех направлениях. Он долго смотрел на речные картины и любовался ими; потом вдруг погрузился в размышления, улетел из жизни. Младший Том в припадке шалости схватил полу сюртука Домине и показал ее Томми. Собака, привыкшая хватать канат по его знаку, тотчас же взяла в зубы фалду и три раза отчаянно дернула за нее. Домине не обратил на это внимания, только рассеянно отмахнулся рукой, точно желая безмолвно сказать: «Оставьте меня, я занят».

— Тащи, тащи, — кричал Том ньюфаундленду, держась за бока от хохота. Томми сделал отчаянную попытку и унес одну полу сюртука Домине; Добиензис все-таки не заметил этого. Собака убежала на нос; Том младший кинулся за нею, чтобы отнять оторванную полу. В это время старик пел песню, полную патриотизма и чувства, и Домине мало-помалу очнулся. Когда Том старший окончил пение, Добс вскрикнул от восторга:

— Меня восхитила эта песня! Только подумать, что ее пел безногий!

— Ах, добрый джентльмен, ведь я не ногами пою, — ответил старший Том.

— Нет, добрый кормчий, я знаю, что человек поет ртом! Ах, твой голос так сладок, сладок как мед, силен…

— Как латинский язык, — договорил младший Том. — Нy, отец, старый словарь пустился вовсю. Останови-ка его новым куплетом.

— Вот я остановлю тебя: двину тебя бочонком, Том. Что ты сделал с фалдами старого джентльмена?

— Предоставь мне поправить дело, отец, — отозвался Том.

— Хорошо! Но баржа качается. Вперед, Джейкоб, подними мачту; Том и Томми помогут тебе.

Его приказания были исполнены раньше, чем очнулся Домине, который опять улетел в заоблачный мир.

— Здесь есть водовороты? — спросил Добс, говоря про себя.

— Водовороты? — ответил младший Том. — Еще бы! Ужасные, особенно под мостами. Я видел, как в них один за другим тонули суда… Штук эдак двенадцать.

— Двенадцать судов! — вскрикнул Домине, поворачиваясь к Тому. — И все люди погибли?

— Я никогда не видывал их позже, — мрачным голосом произнес юный Том.

— Я не подозревал, какие опасности близ меня, — сказал Домине. — Люди, которые отправляются в море на кораблях, видят творения Господа и Его чудеса в глубине.

Еще долго говорил Домине на ту же тему, пересыпая свои слова латинскими изречениями. Его прервал младший Том. — Скажите, пожалуйста, сэр, к чему служит человеку речь?

— Ты задал глупый вопрос, мальчик, — ответил Домине. — Нам дан дар слова, чтобы мы могли выражать и сообщать другим наши мысли.

— Я так и думал, сэр. Так почему же вы говорите на такой тарабарщине, которую никто из нас не может понять?

— Прости, дитя. Я говорил на одном из мертвых языков.

— Если он мертв, зачем вы не оставите его в гробу? — Недурно; ты остроумен. (Буль-буль, — послышался его смех).

— Однако, дитя, знай, что с мертвыми приятно общаться.

— Неужели? Хотите, мы высадим вас на кладбище в Батерси?

— Молчи ты. Том, — заметил ему отец. — Извините его, сэр.

— Нет, мне приятно слушать, как он говорит; но было бы еще приятнее послушать твои песни.

— Извольте, сэр, — сказал старый Том и запел:

Скользи, моя гондола…

Песня кончалась словами «хотел бы бабочкой я быть».

— Да, вы могли бы быть бабочкой, — сказал Домине, глядя на него.

Младший Том залился хохотом.

— Да, сэр, я думаю, он скоро сделается бабочкой. Ноги у него отвалились, а крылья еще не выросли. Он теперь кокон, а вы знаете, что из кокона выходит бабочка. Вот смешной старикашка-то, правда, отец? — обратился он к старому Тому.

— Том, Том, иди на нос, мы скоро стрельнем под мост.

— Будете стрелять? — вскрикнул Домине.

— Вы не боитесь огнестрельного оружия? — спросил Том младший. — Ведь нам постоянно приходится стрелять. Вы не знаете этой реки.

— Действительно, я думал, что тут есть только одна опасность — глубина воды.

— Иди вперед, Том, и не смей смеяться над теми, кто лучше тебя! — крикнул старый Том.

— Джейкоб, я не понимаю языка старого Тома и молодого Тома; он так же непонятен для меня, как было бы наречие собаки Томми, — сказал Домине.

— Или как для них ваша латынь.

— Правда, Джейкоб, правда. Я не имею права жаловаться, да и не жалуюсь, потому что все это очень занимает меня, хотя иногда я становлюсь в тупик.

Когда мост Петни остался позади нас, старый Том стал петь одну песню за другой.

— Джейкоб, — сказал Домине, — благодаря стоустой молве я знал, как беспечны моряки, как они равнодушны к опасности. Но я никогда не думал, что можно выказывать такую жизнерадостность. Ты взрослый не по возрасту, а что такое он? Остаток человека, покоящийся на неестественных и плохо приспособленных подпорках; его сын еще дитя, и все вы так веселы, так счастливы!

• Предыдущая
• 13/57
• Следующая