Метакод - Кедров Константин Александрович "brenko" - Страница 33

Замечу, что от внимания астрофизики не ускользает, что произошло бы с человеком в таком пространстве, если бы он действительно оказался внутри черной дыры и вывернул¬ся в другую вселенную. «Наблюдатель начнет наблюдать вселенную со все растущим фиолетовым смещением. Расче¬ты показывают, что при этом количество падающей... лучис¬той энергии будет конечно. Это означает, что никакой ката¬строфы ни с наблюдателем, ни с его космическим кораблем не произойдет». Иначе обстоит дело при самом подлете к чер¬ной дыре. Здесь путешественник будет «растянут», «ра¬зорван», «расплющен» — все это так. Но не будем забывать, что когда-то такие же термины применялись по отношению к гипотетическому космонавту, пожелавшему выйти за барьер тяготения с космической скоростью. Однако космонавты живы, летают, так что поживем — увидим.

Астрофизик Н. С. Кардашов считает такие путешествия в будущем вполне достижимыми. «Путешествие в заряжен¬ную черную дыру эквивалентно машине времени, которая дает возможность покрывать бесконечно большие интервалы времени за малые собственные времена» (Климишин И. А. Релятивистская астрономия. М. 1983).

Оставим шаткую область гипотез и остановимся на не¬сомненном. Современная физика и космология располагают такими моделями реальностей мироздания, где физически осуществляется смена внутреннего и внешнего: расширяющаяся вселенная, черные дыры, полеты вещества с релятивистскими скоростями вблизи светового барьера.

При смене направлений внутреннего на внешнее происхо¬дит весьма характерный эффект: меньшее пространство и меньшее время вмещают в себя большее или даже бесконеч¬но большее пространство-время. На первый взгляд может показаться, что аналогий такому явлению в нашем нереля¬тивистском обычном мире нет и все это лишь область негуманитарных наук. Однако, воспользовавшись методом Вернадского, который считал далеко не полной физическую картину мира, если в ней не учтена роль человека, посмотрим на эти явления именно с этой, попросту говоря, гуманитар¬ной, человеческой точки зрения. То, что аналогичные модели времени есть в психологии и в творчестве, я уже показал С достаточной очевидностью, теперь рассмотрим, возможны ли такие же чудеса с пространством не на уровне художественного вымысла, а в повседневной реальности.

Обратим внимание на то, что выворачивание (смена внутреннего на внешнее) буквально пронизывает живую ма¬терию. Прежде всего это связано с процессом рождения. Младенец, пребывающий внутри материнской утробы, не подозревает о безграничном пространстве внешнего мира. За два месяца до рождения он открывает глаза и смотрит во тьму, не подозревая о свете. Его выход во внешний, беско¬нечно широкий мир связан с прохождением сквозь внутреннее узкое пространство. Как это ни покажется странным, но здесь много общего с графиками вылета путешественника из черной дыры: сужение пространства, тьма, переходящая в свет, и, разумеется, смена внутреннего на внешнее. После рождения младенец оказывается в мире, который до этого был для него внешним. Кстати, сходные ощущения пере¬живает Иван Ильич Л. Толстого в момент своей смерти:

«Вдруг какая-то сила толкнула его в грудь, в бок, еще силь¬нее сдавила ему дыхание, он провалился в дыру, и там, В конце дыры, засветилось что-то. С ним сделалось то, что бывало с ним в вагоне железной дороги, когда думаешь, что едешь вперед, а едешь назад, что мученье его и в том, что он всовывается в эту черную дыру, и еще больше в том, что он не может пролезть в нее».

«Черная дыра» Ивана Ильича не только по названию схожа с космическими объектами такого рода. Ощущения Человека в момент рождения и смерти, специфика восприя¬тия пространства и времени, как ни странно, действительно совпадают с тем, что чувствовал бы и видел человек, проходя Сквозь черные дыры или летя с релятивистскими ско¬ростями.

Кстати, помещая мысленного наблюдателя в области черных дыр и световых скоростей, физики и космологи часто забывают, что без наблюдателя вообще невозможны процессы, которые они описывают. Под наблюдателем я под¬разумеваю здесь не человека, а тот минимум отражения, без которого вообще невозможны взаимодействия на уровне микромира и уж тем более на уровне световых скоростей. Это обстоятельство зафиксировано современной космологи¬ей в так называемом сильном антропном принципе, который при всем различии толкований в целом подразумевает обязательное и закономерное существование познающего и наблюдающего объекта на всех стадиях существования наше¬го мира.

И вот здесь роль живого особенно велика. «Изучение физико-химических свойств поля жизни дает в этом отношении самые точные и самые глубокие указания, каких не дает пока никакое другое физическое явление Космоса». В. И. Вернадский «полем жизни» называет «пространства, занятые телом организма». Ученый указывает на особую, прямо-таки вселенскую роль живого вещества в условиях земли: «Живое вещество, мне кажется, есть единственное, может быть, пока земное явление, в котором ярко проявляется пространство-время» (Вернадский В. И. Проблемы биогеохимии. М., 1980).

Надо ли объяснять, что в живом да еще и мысля¬щем существе пространство-время вселенной проявляется с особой силой. Вот почему так важны на первый взгляд чисто субъективные модели человека и мироздания, отраженные в художественном творчестве.

Искусство и психология вообще оказались более чуткими К направлениям пространства и времени, чем строгая наука трех предшествующих столетий. В. И. Вернадский справед¬ливо критиковал доэйнштейновскую физику и космологию за недооценку роли живого и в особенности за непонимание объективной значимости таких реальностей, как правое и левое. В статье «О правизне и левизне» он особо выделяет мысль К. Ф. Гаусса, что «правизна-левизна есть геометри¬ческое свойство пространства», а вовсе не простой результат чисто субъективного видения. Идя по стопам Вернадского, мы приходим к выводу, что такая же недооценка объектив¬ной значимости «внутренне-внешнего» тормозит сегодня по¬ступательное движение мысли.

Однако есть большая разница между «правым и левым» И «внутренним и внешним». Если бы сейчас на наших гла¬зах правое и левое поменялись бы местами, это не привело бы к фундаментальному потрясению (я не беру здесь уро¬вень молекулярный, клеточный и атомарный; там такое изменение привело бы к полной катастрофе нашего мира). На обычном уровне мир остался бы таким же, каким он был.

Мысленное изменение внутреннего на внешнее было бы грандиозным переворотом. Представим себе, что солнце, звезды и небо мы воспринимаем, как раньше воспринимали свое нутро — легкие, сердце. В свою очередь тело мы бы увидели, как сейчас видим небо.

Как ни головокружителен такой эксперимент, но я пред¬лагаю читателю продолжить его.

Итак, ничего не изменяя физически, мы меняем лишь направления внутреннего и внешнего. Рушится сразу же множество очевидностей. Очевидно, что мы сейчас внутри космоса, что космос больше нашего тела и так далее. Однако, мысленно сменив направления внутреннего на внешнее, мы сразу разрушим эти незыблемые основы. Во-первых, мы как бы обнимем изнутри весь космос со всех сторон и ока¬жемся «изнутри-над мирозданием», а, во-вторых, при такой инверсии тело окажется бесконечно большим и обнимет собой всю бесконечность окружающего его ранее простран¬ства. Космос окажется объятым нами изнутри и снаружи одновременно.

Более того, убедившись в относительности внутренне-внешнего мира, наподобие космонавтов, убедившихся в отно¬сительности верха и низа в невесомости, мы окажемся как бы в двуедином пространстве человек-космос или космос-человек. Здесь нет чисто субъективного или чисто объектив¬ного, вся реальность пронизана неким субъективно-объек¬тивным мерцанием.