Соль земли - Марков Георгий Мокеевич - Страница 42
- Предыдущая
- 42/144
- Следующая
Марина любила музыку до трепета, особенно симфоническую. Ей вообще казалось, что музыку можно только чувствовать, понимать душой, а не рассудком.
Она вошла в квартиру и первым делом направилась в кабинет, чтобы сразу же положить билеты в сумочку. Однажды был у неё случай: она вот так же торопилась и ушла без билетов, вспомнив о них только у театра.
Подойдя к столу, она увидела записку Григория: "Пойти в театр не смогу. На моё место, возможно, кого-нибудь найдёшь. Гр.".
По краткости записки, по тому, что последнее слово было написано крупнее и с нажимом на перо, она поняла, что он был чем-то раздосадован. Марина посмотрела на столик, на котором стоял телефон, и увидела письмо от Краюхина. "Ну, всё понятно! Опять приревновал к Алексею Краюхину", – подумала она.
Марине захотелось сейчас же прочитать письмо, но времени на это не оставалось. Она набрала номер Софьи. На вызов никто не ответил. Марина позвонила Анастасии Фёдоровне. К счастью, та была дома и охотно согласилась разделить с ней удовольствие. Письмо Краюхина Марина вместе с билетами положила в сумочку, намереваясь прочитать его во время антракта.
Оттого что Григорий не пошёл в театр, её светлое настроение испортилось. С тоской она подумала, что вечером ей придётся вступать в длинное и нудное объяснение с Григорием подобно тому, какое было после учёного совета. В такие минуты он был просто несносен.
Концерт окончился поздно. Музыка всегда настраивала Марину на размышления. Ей хотелось побыть одной, и она отказалась от ужина у Анастасии Фёдоровны. К тому же это письмо Краюхина… Он находится в сложном переплёте каких-то противоречивых обстоятельств. Ему надо было помочь немедленно, энергично, но пока она не находила для этого путей.
Марина проводила Анастасию Фёдоровну и пошла домой.
Она шла не торопясь, наслаждаясь прохладой вечера и думая обо всём сразу: о скрипачке, выступавшей в концерте, о предстоящем докладе на учёном совете института, об эгоистичности поступка Григория, о Краюхине, но мысли её были быстротечны, мимолётны и ни на чём в особенности не задерживались.
В окнах квартиры света не было. Григорий ещё не вернулся. "Ну и хорошо, что его нет", – подумала Марина. Ей хотелось часок посидеть в кресле, почитать. На столе скопилась пачка журналов и брошюр, просмотр которых она откладывала со дня на день.
Она вошла в кабинет, зажгла настольную лампу, села в кресло, положила журналы и книги возле на стул и вдруг почувствовала себя так хорошо и уютно, что ей не захотелось даже подниматься, чтобы погасить свет в столовой и спальне.
Марина бросила взгляд на часы. Было около двенадцати. Вот-вот мог прийти Григорий. Но ей был так дорог уют, так приятно было листать журналы, что она решила не вступать с мужем в длинные разговоры, если он, по обыкновению, будет вызывать её на это.
Из всей пачки книг она прежде всего взяла последний номер "Известий Академии наук" по биологическому отделению и тщательно, то и дело задерживаясь, просмотрела его. Потом её внимание привлекли литературно-художественные журналы. Полистав их, она принялась за последние издания своего института. Тут было несколько книжечек из "Научно-популярной библиотечки" и объёмистый том "Учёных записок" института.
Марина открыла оглавление и встретила много знакомых фамилий: профессор Великанов, профессор Рослов, директор института Водомеров. Затем шли фамилии ряда аспирантов. Последней в сборнике была помещена статья Григория. Она называлась "Распределение растительности в зависимости от форм рельефа". В сноске говорилось, что публикуемая статья представляет собой извлечение из обширного труда, над которым автор работает уже ряд лет.
Марина перечитала сноску, подумала: "И зачем он преувеличивает? "Работает уже ряд лет". Всем известно, что человек без году неделя в институте".
Она принялась читать статью, предварительно перелистав её: "Пятьдесят две страницы! И когда он только успел написать?!" Марина с повышенным интересом углубилась в статью. "Способный всё-таки человек Гриша! За что ни возьмётся, всё у него выходит", – размышляла она, пробегая глазами первые страницы. Но вот одна фраза насторожила её. Она показалась ей мучительно знакомой. Интонационный строй фразы был чужд Григорию. Марина поднесла книгу ближе к глазам, стала читать дальше, и кровь бросилась ей в голову: она читала строки, написанные собственной рукой. Не веря своим глазам, Марина вскочила и зажгла люстру, спускавшуюся на медной цепочке над серединой комнаты. Потом с той же поспешностью вернулась в кресло и перечитала всю страницу. Первый абзац на обороте листа был не её, а дальше на шести страницах до конца раздела почти слово в слово шёл её текст.
Втайне ещё надеясь, что она ошибается, Марина открыла тумбочку стола и вытащила тяжёлую папку. Это был черновой вариант её докторской диссертации "Проблемы восстановления наиболее ценных пород леса Сибири".
Диссертация была ещё не закончена, но Марина упорно работала над ней, ежегодно пополняя её новыми материалами. Превосходно помня, где и что у неё расположено, она безошибочно раскрыла папку, нашла в своей диссертации то место, которое содержалось в статье Григория.
Сомнений быть не могло! Хотя текст статьи местами совпадал не полностью, самое главное – факты и примеры были её собственные.
Дрожащими руками Марина отложила папку и бросилась на диван не в силах сдержать слёзы. Горькая боль стиснула сердце, и всю её охватило ощущение внезапного и неотвратимого горя. Несколько минут она лежала, уткнувшись лицом в подушку, будто парализованная, свалившимся на неё несчастьем. Потом она поднялась, и первое, что бросилось ей в глаза, был портрет Григория, висевший над её столом. Портрет был написан до войны знакомым художником. Григорий сидел, откинув приглаженную голову и выпятив грудь. Глаза его были немного прищурены, жёлтый галстук с красными искрами выпущен поверх джемпера.
Почему-то никогда прежде Марина не замечала искусственности в его позе, нагловатости его прищуренного взгляда. Ей захотелось сдёрнуть портрет со стены, но из передней донёсся звонок. Марина вздрогнула.
"Нет, нет, только не унизиться до скандала!" – сдерживая свой порыв и собрав всю волю, подумала она.
Звонок задребезжал более нетерпеливо. "По-настоящему тебя надо оставить за дверью", – сказала она сама себе и, несмотря на то что звонок звенел без перерыва, неторопливо пошла в переднюю. Она открыла дверь, не спрашивая, кто звонит, и не глядя, кто входит. Она не сомневалась в том, что это был Григорий.
Марина вернулась в кабинет, погасила люстру и уткнулась в книгу.
Григорий долго не входил, но Марина слышала, как он скрипел новыми ботинками, потом чистил щёткой шляпу и костюм. Вот скрип его ботинок приблизился, и дверь кабинета распахнулась.
2
– Ну как концерт? – спросил Григорий.
– Ничего, – не отрываясь от книги, ответила Марина.
– Ты так долго, Мариночка, не открывала, что я вообразил, будто наши с тобой пенаты посетил некий желанный гость из тайги, – похихикивая, сказал Григорий, подразумевая, конечно, под "гостем из тайги" Краюхина.
В глазах у Марины потемнело, но она сдержалась и промолчала.
Григорий прошёлся по комнате и, отставив ногу вперёд, остановился. Марина посмотрела на его полные вздрагивающие ляжки, обтянутые брюками, и ощущение гадливости поднялось в ней. Сдерживать дальше свои чувства она уже не могла.
– Зачем подозревать других? Может быть, лучше посмотреть на себя? – сказала Марина с таким спокойствием и твёрдостью, что даже удивилась.
Он взглянул на неё, не понимая ещё, что таится за этим спокойствием, но необычный блеск её глаз озадачил его.
– Ты не сердись, Мариночка, на меня. Я не пошёл в театр не потому, что увидел письмо от этого улуюльского робинзона, – в конце концов я уже к этому привык. Великанов просил меня помочь ему вычитать с ним библиографию его трудов. Старик мечтает на очередных выборах в академии проскочить в члены-корреспонденты. Ну, сама понимаешь, не мог же я ему отказать.
- Предыдущая
- 42/144
- Следующая
