Кольцо мечей - Арнасон Элинор - Страница 27

• Предыдущая
• 27/71
• Следующая

Дверь за ним закрылась.

Анна опустилась в кресло. Оно было глубоким и мягким, а обивка гармонировала с бледным сложным узором ковра на полу. Она выпила еще вина, сбросила туфли и положила ноги на столик из перламутрового дерева. Ножки были резными и изображали извивающихся чудовищ. То есть на ее взгляд это были чудовища — чешуя, шипы, когти, клыки и прочие атрибуты.

Она подняла глаза.

В потолке был плафон из серого металла и чего-то вроде матового стекла. Ей почудилось в нем что-то земное. «Арт деко»— стиль, господствовавший в искусстве Запада в середине двадцатого века. Любопытно!

Или она по вечной человеческой привычке пытается претворить чужое в знакомое. Встречаешь субъекта, покрытого серым мехом, с большими ушами и горизонтальными зрачками, и говоришь: «Ну, вы просто вылитый мой двоюродный брат, который проживает в Шомберге в Иллинойсе».

Интересно, Никлас говорил когда-нибудь что-то подобное?

Каково это — жить совсем одному среди инопланетян?

Каково это — видеть сны, что тебя пытают?

Во сне те, кто тебя пытают, не земляне. Ты пробуждаешься от кошмара, и кто-то тебя успокаивает. Кто-то тебя утешает. Как выразился генерал? Мостить словами дорогу, которая ведет назад к действительности?

Утешитель — нечеловек, и он пытал тебя.

Бездна, подумала Анна.

Она допила свою рюмку, а потом и другую, которую он только пригубил. А потом отыскала спальню.

Голый паркет из перлодерева, голые стены из чего-то вроде штукатурки, кровать — прямоугольный топчан с тонким матрасом. Только подушка выглядела обычной, но на ощупь оказалась какой-то не такой. Слишком мягкой. Потолок был распахнут звездам.

Господи, подумала она, поглядев вверх. Там сверкали одинокие солнца и дальние скопления, облака мерцающего газа всех возможных цветов.

Наверное, голограмма. Станция вращалась, а панорама не смещалась. Да и приближаясь к станции, ничего подобного они не видели.

Но если это голограмма, то куда лучше тех, какие ей доводилось видеть.

Она разделась. В ногах кровати лежало аккуратно сложенное одеяло. Она его расстелила, легла на него и созерцала звездное великолепие, пока у нее не начало рябить в глазах. Светила сливались в одно смутное пятно. Анна натянула одеяло на себя и заснула.

Генерал был у себя в кабинете, последнем из серии, которая протянулась (на моей памяти) через двадцать лет и уж не знаю через какое пространство. Все они более или менее одинаковы. Этот отличался новой голограммой.

Она сменила стену напротив его рабочего стола. Никаких окон, ничего для конструирования или размышлений. Ковер кончался, а за ним зеленоватые волны накатывались на пляж из зеленовато-серого песка. Небо было грозовым и почти того же цвета, что и вода. В отдалении вздымались обрывы и парили крылатые твари. Совсем мне незнакомые.

— Где это?

— Один из заселенных миров. — Генерал умолк и поправился: — Один из миров, которые мы пробуем заселить.

Я рассказал ему про жучков.

— Они подслушивают женщин. Какая гадость!

— Я же говорил тебе, что подслушивают и будут подслушивать.

Он потянулся к ВС.

— Надо сообщить моим теткам.

— Я сказал Эттин Пер.

— Ха! — Долгий выдох. — И что сказала она?

— Рассердилась. Я сказал ей, что завтра к концу первого икуна их уберут.

Он посмотрел мимо меня на голограмму.

— Нам не следовало просить человека послать Перес Анну. Мы привносим человечье поведение — человечье кощунство и бесчестье — в места, которые неизменно следует беречь.

— Скажи это своим тетушкам. Это они решили, что Сплетению необходимо получить сведения о человечьих женщинах.

Направление его взгляда изменилось. Он следил за чем-то в голограмме. Я обернулся. Одна из летающих тварей опустилась на пляж. На крыльях у нее были когти, и она поползла по песку на манер летучей мыши — крупное животное с чешуйчатой кожей в серых, зеленых и коричневых пятнах. Клюв был оснащен множеством зубов, узких и острых.

— Анна — разумный выбор. Мы ее знаем. Мы знаем, что к Людям она настроена не особенно враждебно. И она прямолинейна, первозащитник. Не знай я, что это не так, я бы назвал его птеродактилем.

— Чем-чем?

— Земное животное. Они вымерли вот уже — если я правильно помню — шестьдесят пять миллионов лет назад. Никто толком не сумел объяснить, как они взлетали и приземлялись.

— Возможно, вот так, — заметил генерал, когда тварь подпрыгнула, захлопала крыльями и взлетела.

Из журнала Сандерс Никласа и т.д.

Ее разбудил запах жарящейся грудинки.

Звезды исчезли: над собой она увидела простой белый потолок.

Ванная примыкала к спальне, Анна забрала одежду, вымылась и оделась в другой брючный костюм, на этот раз серый (любимый цвет хвархатов) с желтой блузкой и серо-коричневыми агатовыми бусами. Золотые клипсы. И больше никаких украшений.

Ее отражение выглядело не таким сердитым и усталым, как накануне. Даже, пожалуй, счастливым. Она улыбнулась себе. Помни, Анна, повторяла ее мать, улыбка всех делает красивей, и ты, улыбаясь, почувствуешь себя счастливее.

Завтрак стоял на одном из столиков в большой комнате: полная кружка кофе, нож, вилка, тарелка с ломтиком (поджаренным) хлеба и рядом три куска поджаренной до хруста грудинки, а также квадрат чего-то вроде зеленого желе.

Никлас стоял, прислонясь к стене, с кружкой кофе в руке.

— Что это? — Она ткнула вилкой в зеленый квадрат.

— Главным образом белок. Очень питательно. Вкуса не опасайтесь: он практически отсутствует.

Анна съела кусочек. Относительно вкуса Никлас был абсолютно прав.

— Если желаете углеводов, у меня имеется нечто желтое и… — Он помолчал. — И густое. Кажется, наиболее подходящее слово. Что касается вкуса, определить не берусь. Иногда я сказал бы «картон», но ведь я уже столько лет не ел картона!

— Это человечья жратва, — сказала Анна.

Он улыбнулся.

— Грудинка настоящая, и кофе, и хлеб, но я подумал, что вам, возможно, будет интересно попробовать, что в подавляющем большинстве едят земляне, наши — по прелестному определению генерала — гости.

Анна принялась за еду, он следил за ней, прихлебывая кофе.

— Уберу потом, — сказал он, когда она кончила. — Нам пора.

Они прошли через женскую половину, никого не встретив, и вышли за двойную дверь.

В коридоре ждал хвархат — высокий, тощий, серый, в обычных шортах. Он шагнул им навстречу. В его движениях была какая-то странность, неуклюжесть. Людям не присущая.

Он протянул левую руку, глядя на ладонь.

— Так правильно? Я хочу обменяться рукопожатием.

— Не та рука, — сказала Анна.

Он протянул правую, и она ее пожала.

— Как я? — осведомился хвархат.

— Чересчур энергично. Давайте еще раз.

Они повторили рукопожатие, Никлас следил за ними с нетерпеливой усмешкой.

— Нам надо идти, Анна.

Они повернулись и пошли дальше втроем. Ее первое впечатление от движений инопланетянина подтвердилось: они были плохо координированы. Такого хвархата она видела впервые.

— Матс забыл представиться, — сказал Никлас. — Эйх Матсехар, наступающий. Иными словами он выше меня рангом и временно прикомандирован к штабу генерала. Главным образом для того, чтобы изучать землян. Вообще же он служит в художественном корпусе и является лучшим драматургом нынешнего поколения.

— Лучший драматург — мужчина, — возразил Эйх Матсехар. — Амит Ашарил замечательный драматург и, возможно, не уступает мне, хотя сравнивать мужское и женское творчество невозможно.

— Арбуз и свиной хрящик, — добродушно заметил Никлас.

— Я знаю это выражение, — сказал инопланетянин. — Два ваши туземные лакомства, которые по неясной мне причине сравнению не подлежат.

— Угу, — подтвердил Никлас.

— А вы, — хвархат наклонил голову, глядя на нее искоса, — Перес Анна, последняя жертва Ники.

— Что-о?

• Предыдущая
• 27/71
• Следующая