В большой семье - Котовщикова Аделаида Александровна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/29
• Следующая

— Пра-авда?.. — Ося блаженно улыбнулся.

Потом все быстро спрашивали друг друга и быстро отвечали.

— Бывают, бывают такие вещи! Экая оказия! Вот оно как! — растерянно бормотал Федор Петрович и снова рассказывал Сахарову, как Варя привела мальчика в вагон, и они повезли его с собой, и как жили в Алтайском крае.

— А какое ты имя упомянул? — вдруг подозрительно спросил Петренков у Оси.

— Алик! Алик!

— Такого не слыхал, — покачал головой Петренков. — Так Алексей себя не называл. Но это не удивительно. Зачем ему говорить? Он лишнего ничего не скажет. Такой характер. Ведь вот когда получили мы о вас извещение, Алексей на речку убежал и полдня его не было. Еле-еле его Варя разыскала… А все-таки бывают совпадения… Вы очень-то не обнадеживайтесь, товарищ Сахаров. Фамилия у вас простая. И имя тоже не заморское.

— Но как же он не пришел на прежнюю квартиру? Почему? — спросил Сахаров.

Федор Петрович развел руками.

— Мы ему говорили, жена особенно…

— А называет он вас как?

— «Папаша» и «мамаша» называет, — покосился Петренков на Сахарова. — Поскольку мы ему родители, хоть и приемные. А «папа» и «мама», — это он не говорит… Да, так вот жена моя ему не раз говорила: «Пошел бы ты, Алеша, на старую квартиру свою. Может, вещи материны остались. Всё память». А он отмалчивается. Я и говорю жене: «Не настаивай, не надо. Пожалуй, ему еще тяжелей будет — так лучше не стоит». И в самом деле, родных уж всё равно не воротишь, так что веши… — Петренков махнул рукой.

Вернулась домой Александра Николаевна. Узнав обо всем, она разволновалась и заплакала.

— Да неужто правда у Алешеньки отец нашелся? — повторяла она. — Уж очень это чудно, не верится. Вы меня простите, дорогой товарищ, но мне сдается, просто однофамильцы вы. Пока мальчика не увидите, вы заранее не радуйтесь…

— И я говорю, — кивнул Петренков.

— А когда он приедет? — спросил Сахаров.

— Он в Ленинград к сестре Варе поехал. С последним поездом, должно быть, вернется. Ой, да что же я! — вдруг вспомнила Александра Николаевна. — Ведь Алексей предупредил, что ночевать у Вари останется.

— Я поеду туда, — решил Иван Антонович. — Дайте мне адрес.

И вот крупными шагами он шел на станцию, подняв воротник пальто и даже не оглядываясь на бежавшего сзади Осю.

В поезде Ося сказал:

— Ой! А про пионервожатую забыли. Вы же ее видеть хотели.

— Теперь мне уж не надо пионервожатую. Я хотел ее спросить… Ведь книгу «Военная тайна» я подарил в школу.

— Во-от оно что! — протянул Ося.

Остальную дорогу они молчали. У Сахарова было такое лицо, что Ося не решался с ним заговорить, только поглядывал на него и вздыхал.

Когда они сошли с поезда, Ося умоляющим тоном сказал:

— Я поеду с вами!

Сахаров машинально кивнул.

Варя Петренкова, а теперь, по мужу, Круглова, жила недалеко от Технологического института. Ося не замечал улиц, по которым идет, так быстро они шли.

Наверно, Сахаров хорошо знал этот район. Ни у кого не спрашивая дороги, он и в городе, как в поселке, шагал крупно и быстро.

На нетерпеливые звонки им открыла дверь седая старушка, варина соседка. Ни Вари, ни ее мужа-механика не было дома. Когда они придут, соседка не знала.

— Мальчик у них был сегодня? — спросил Сахаров.

— Это брат Варвары Федоровны? Был-был, — сказала соседка. — Они не так давно все вместе вышли.

— Несчастье какое! И тут его не поймать! — вырвалось у Оси.

— Может, передать что-нибудь? — Старушка с любопытством вглядывалась в настороженные, взволнованные лица Сахарова и Оси.

— Ничего не надо передавать, — сказал Сахаров. — Я еще приду.

Когда они вышли из подъезда, крупными хлопьями пошел снег.

— Иди домой, Ося. Ты измучился, прозяб. А я еще похожу… Я невольно обманул Димку, обещал еще сегодня прийти. Но я не могу. Я завтра приду…

Из снежной мглы голос Сахарова звучал как-то глухо. И вот его не стало рядом с Осей, точно он растаял в летящем снеге.

«Какой человек! — подумал Ося. — И сейчас о нас думает».

Он помчался к трамваю.

В это же самое время Таня Чуркина ехала в трамвае.

Она стояла лицом к заиндевевшему стеклу, и губы ее были обиженно поджаты.

Настроение у Тани было самое скверное. Сегодня семиклассницы ходили на экскурсию в Русский музей. Но картины, которые ей так хотелось увидеть, померкли для Тани. А из объяснений экскурсовода она не поняла толком ни одного слова. И всё это из-за того, что девочки опять стали упрекать ее за ту книгу, которую она будто бы не записала.

Экскурсия была для Тани испорчена. Чтобы утешиться, она поехала из музея не домой, а в гости к тете на Международный проспект. Тетя очень обрадовалась племяннице и в честь ее прихода стала печь в чудо-печке пирог.

Поджидая обеда Таня сидела на диване и держала на коленях громадного ангорского кота Фому. Она прижималась головой к голубоватой мягкой шерсти, похожей на дым, и шопотом жаловалась Фоме:

— Вот видишь, какие несчастья бывают на свете. Разыскивают хозяина книги, а хозяина-то и не найдешь. И еще обзывают Суматохой Ивановной. А мое отчество как раз Георгиевна. И я совсем не виновата, совсем, совсем…

Кот лениво потянулся на таниных коленях и на секунду приоткрыл зеленые глаза с черной вертикальной черточкой-зрачком. На мордочке Фомы, окруженной усиками словно пышным голубоватым веером, было ясно написано: «Не обманывай, матушка, сама знаешь, что виновата».

— Дурачок ты, Фома, — вздохнула Таня. — Ничего не понимаешь, а туда же прикидываешься.

Отличный танин аппетит не пострадал и от огорчений. Уплетая за обе щеки вкусный пирог с повидлой и запивая его кофе, Таня выкладывала тете домашние новости: все здоровы, папа целые дни на работе, мама с «малышней» и по хозяйству, Таня старается ей помогать, Сони никогда нет дома, от Юры пришло письмо из плавания, Петька и Лариска вздуривают, как всегда.

— Хоть бы твои родители выбрались когда ко мне, — сетовала тетка. — Хорошо ты навестила! А что они сегодня делают?

— Сегодня папа с мамой в театр пойдут.

Только Таня это сказала, как вскочила, точно в нее воткнули иголку.

— Ах, беда какая! Ведь я совсем забыла, что обещала маме из музея сразу вернуться домой.

Хотя она и говорила тете, что старается помогать маме, но это было не совсем так. Таня обещала маме накормить ужином и уложить спать «малышню» и чуть не обманула ее.

Попрощавшись с тетей, она выбежала на улицу и села в первый попутный трамвай. Рядом с ней сидел подросток и читал книгу. Блуждая недовольным взглядом по сторонам, Таня заглянула в нее сбоку.

«Тогда, усевшись на подушку, Алька рассказал ей сказку про гордого Мальчиша-Кибальчиша, про измену, про твердое слово и про неразгаданную военную тайну…»

«Да это «Военная тайна!» — подумала Таня. И ей стало еще обиднее: точно нарочно, чтобы лишний раз ей напомнить о неприятностях, мальчишка читал у нее под носом именно эту книгу.

Трамвай сильно тряхнуло на повороте. Книга вырвалась из рук мальчика. Сидевший рядом с ним пассажир подхватил ее.

— Наверно, интересная, — улыбнулся он. — Раз в трамвае и то читаешь.

Прежде чем вернуть книгу, пассажир открыл ее на титульном листе и посмотрел название. И вдруг Таня ясно увидела надпись:

«Моему сыну от папы. Вырастай большим и смелым».

Закрыв книгу, человек подал ее мальчику, и тот, поблагодарив соседа, сейчас же погрузился в чтение.

Но что сделалось с Таней! Она сильно покраснела, побледнела и опять покраснела. Сомнений не было: это та самая книга, из-за которой ее столько бранили! Надо же! Мысли вихрем закружились в таниной голове.

— Мальчик, — слабым от волнения голосом сказала Таня. — Извините, пожалуйста, чья это книга у вас в руках?

Помолчав, мальчик коротко, сдержанным тоном ответил:

— Моя.

— Вы неправду говорите, мальчик, — торопливо и слегка сдавленно, так как в горле у нее почему-то запершило, сказала Таня. — Эта книга библиотечная, а прежде…

• Предыдущая
• 27/29
• Следующая