День после субботы - Маркес Габриэль Гарсиа - Страница 6

• Предыдущая
• 6/6

Вдова почувствовала, что мурашки побежали у нее по коже. Рой беспорядочных мыслей о поврежденных проволочных сетках, о жаре, о мертвых птицах и о чуме пронесся у нее в голове, когда она услышала эти слова, которые не приходили ей на память с вечеров ее далекого Детства, – «Агасфер». Тогда она, мертвенно-бледная, холодная, заметалась по комнате, а Архенида смотрела на нее, разинув рот.

– Верно, – глухим голосом произнесла вдова. – Теперь-то я понимаю, почему стали умирать птицы.

Охваченная ужасом, она набросила на голову черную вышитую мантилью и вихрем промчалась по длинному коридору, по залу, заставленному различными предметами комнатного убранства, выскочила из дому, пробежала Две улицы, отделявшие ее дом от церкви, в которой преобразившийся отец Антонио Исабель дель Сантисимо Сакраменто дель Алтар говорил: «…Клянусь вам, что я его видел. Клянусь вам, что сегодня на рассвете он перебежал мне дорогу, когда я возвращался от жены плотника Ионы, которую я соборовал. Клянусь вам, что лицо у него было черным оттого, что на нем лежало проклятие Господне, и что он оставлял за собой следы тлеющего пепла».

Слово оборвалось и застыло в воздухе. Священник почувствовал, что не может унять дрожь в руках, что он дрожит всем телом и что по спине его медленно стекает струйка холодного пота. Ему было плохо, он дрожал, ему хотелось пить, он чувствовал сильное растяжение кишок и шум во внутренностях, похожий на глубокий звук органа. Тогда он понял истину.

Он видел людей в церкви, видел, что по среднему нефу по направлению к амвону бежит взволнованная сеньора Ребека, театральным жестом простирая руки вперед, с горьким и холодным выражением запрокинутого лица. Он смутно понял, что произошло, и у него хватило ясности мысли понять, что было бы тщеславием приписывать это чуду. Он смиренно оперся дрожащими руками на деревянную амвонную решетку и возобновил свою речь.

– Потом он подошел ко мне, – продолжал он. И теперь он слышал свой голос, звучавший страстно и убедительно. – Он подошел ко мне; у него были изумрудно-зеленые глаза и шершавая кожа; пахло от него козлом. Я поднял руку, чтобы изгнать его именем Господним, и сказал ему: «Остановись! Воскресенье – неподходящий день для того, чтобы принести в жертву агнца».

Когда он кончил, началась жара. Сильная, стоячая, палящая жара этого незабываемого августа. Но отец Антонио Исабель уже не чувствовал никакой жары. Он знал, что здесь, рядом с ним, находятся люди, снова охваченные тоской, потрясенные его проповедью, но даже это не радовало его. Не радовало священника даже и то, что вот-вот его пересохшее горло увлажнится вином. Он чувствовал себя бесприютным и беззащитным. Чувствовал, что рассеян, и не смог сосредоточиться в кульминационный момент совершения таинства. Это случалось с ним уже не раз, но теперь он отвлекался по-иному: какое-то смутное беспокойство заглушило все остальные чувства. И тут в первый раз в жизни он познал гордыню. И точь-в-точь как он это представлял себе и как формулировал это в проповедях, он ощутил, что гордыня есть чувство, подобное жажде. Он с силой захлопнул дарохранительницу и позвал:

– Пифагор!

Служка – мальчик с бритой, блестящей головой (отец Антонио Исабель окрестил его и дал ему имя) – подошел к престолу.

– Собирай пожертвования, – обратился к нему священник.

Мальчик заморгал глазами, повернулся и почти неслышно сказал:

– Я не знаю, куда девалась тарелочка.

Это была правда. Пожертвования не собирались уже несколько месяцев.

– Тогда поищи в ризнице мешочек, только не маленький, и собери как можно больше, – сказал священник.

– А что я скажу? – спросил мальчик.

Священник задумчиво посмотрел на голый голубоватый череп, на выпирающие кости. Теперь уже он заморгал глазами.

– Скажи: это для того, чтобы изгнать Агасфера, зло, – сказал он, а сказав это, почувствовал великую тяжесть на сердце.

В течение минуты он слышал лишь потрескивание больших восковых свечей в тишине собора да свое собственное тяжелое и прерывистое дыхание. Затем положил Руку на плечо служки, смотревшего на него испуганными круглыми глазами, и сказал:

– Потом возьми деньги и отдай их тому юноше, что пришел сюда первым и сидел один, и скажи, что эти деньги посылает ему священник, чтобы он купил себе новую шляпу.

• Предыдущая
• 6/6