В поисках копей царя Соломона - Шах Тахир - Страница 12
- Предыдущая
- 12/61
- Следующая
Волны, захлестывающие корабль, разбили несколько клеток, освободив обезумевших от страха бабуинов. Проклятие начинало действовать.
В последующие годы Хейтер вновь и вновь возвращался в Эфиопию. Он был очарован этой страной. Забираясь в самые глухие места, он тяжким трудом зарабатывал себе на жизнь. Хейтер работал ловцом крыс, охотником на бабочек, погонщиком мулов и сборщиком налогов, но известность ему принесли поиски золота.
В 20-х годах двадцатого века Эфиопия переживала небывалый подъем. Несмотря на то что царь Менилек II стремился открыть страну для внешнего мира и модернизировать ее, в экономике господствовал феодализм. Горстка европейцев пользовалась отсталостью страны и предлагала роскошную жизнь тем, кто мог себе это позволить, а остальные покупали лицензии на разработку месторождений у правительства и искали золото.
Фрэнк Хейтер много лет намывал золото на реках и в одиночку исследовал дикие районы Восточной Эфиопии. Местные жители называли его «отец безумия». Им еще не приходилось встречать человека, настолько поглощенного поисками золота. Хейтер был убежден, что драгоценный металл добывался в этих местах на протяжении тысячелетий и что египтяне знали о месторождениях золота еще до царя Соломона. Для Хейтера Эфиопия была «землей царицы Савской», которая отправилась в Иерусалим, чтобы преподнести золото в подарок мудрейшему из царей.
Хейтер был убежден, что в горах Симиен существует целый лабиринт копей, в которых в древности добывалось огромное количество золота. Он слышал легенды о монастырях, построенных у входа в пещеры; монахи не разрешали иностранцам войти в доверху заполненные драгоценным металлом пещеры и ждали возвращения «Великой Белой Царицы».
Хейтер не прекращал поиски того, что он называл «копями царицы Савской», но проклятие монаха настигало его. Он слабел с каждым днем.
Атлетически сложенный молодой человек превращался в немощную развалину. Наконец после многолетних поисков он наткнулся на входы в пещеры, которые вели к горным выработкам.
Проходы, облицованные резным камнем, находились на большой высоте, на выступе труднодоступной горы под названием Туллу-Валлель.
Хейтер осторожно вошел в одну из пещер, опасаясь потревожить какого-нибудь дикого зверя в его логове. По его словам, в одной из шахт лежали несметные сокровища. Но прежде чем он успел забрать золото и другие богатства, «проклятие бабуинов» нанесло ему последний удар.
Протекавшая по дну пещеры река внезапно вышла из берегов, превратившись в бурный поток, и Хейтер был вынужден спасаться бегством. Пополнив запас провианта, он вернулся к пещерам, но входы в них оказались каким-то непостижимым образом замурованными. Как Хейтер ни старался, ему не удалось проникнуть внутрь.
Ни Самсон, ни все остальные, к кому я обращался с этим вопросом, никогда не слышали о Туллу-Валлель. Тем не менее мой спутник подтвердил, что к эфиопским проклятиям следует относиться серьезно. Он собственными глазами видел, как проклятый человек умирал медленной и мучительной смертью.
К тому времени, как мы добрались до Аддис-Абебы, я твердо решил как можно больше узнать о Фрэнке Хейтере и о Туллу-Валлель. Помочь мне мог один-единственный человек. Доктор Ричард Панкхерст большую часть жизни провел в Эфиопии. Его бабушка, Эммелин Панкхерст, была одной из основательниц движения суфражисток, а его мать, разделявшая те же взгляды, в 30-х годах двадцатого века отправилась в Эфиопию, чтобы поддержать борьбу против итальянских захватчиков. Профессор Панкхерст опубликовал множество работ, посвященных эфиопскому обществу и эфиопской истории, и считался главным экспертом по Эфиопии.
Найти известного ученого оказалось гораздо легче, чем я предполагал. Вместе с женой и многочисленными собаками он жил в небольшом доме на окраине Аддис-Абебы. Уже через час после телефонного разговора он широко распахнул передо мной дверь и пригласил на чашку чая.
Мы сидели в оранжерее в задней части дома и пили чай из мяты с тостами, намазанными домашним джемом. Несмотря на английский лоск собеседника, я очень скоро почувствовал, что он глубоко понимает Африканский континент и особенно Эфиопию.
Доктор Панкхерст большую часть жизни провел в путешествиях по отдаленным районам страны и безукоризненно говорил на амхари. Я боялся, что он посчитает мои поиски копей царя Соломона несерьезным занятием. Я плохо разбирался в эфиопской культуре и не был дальше Харара. Поэтому, рассказывая о своем проекте, я с трудом находил нужные слова.
Панкхерст немного помолчал, устремив взгляд куда-то вдаль.
— История Эфиопии всегда была связана с золотом, — наконец произнес он. — Об этом писали Геродот, Козмос, Агатархид Книдский, Барраддас.
Я спросил, не слышал ли доктор о Фрэнке Хейтере или Туллу-Валлель.
— Насколько я помню, Туллу-Валлель находится неподалеку от Бени-Шангула, — ответил он. — Эта местность издавна славилась чистейшим золотом. Менилек захватил эту провинцию в 1886 году, чтобы эксплуатировать ее богатые природные ресурсы. Самая ценная лицензия была выдана старателю по имени Илг. Он был убежден, что нашел древнеегипетский золотой рудник в Нехо. Что касается Фрэнка Хейтера, — продолжал Панкхерст, — да, мне знакомо это имя. Он вел переписку с моей матерью. Как и она, Хейтер протестовал против вторжения итальянских фашистов в Эфиопию.
Панкхерст умолк и сделал глоток чая.
— Но при всем при том я бы не стал рассматривать Хейтера в качестве надежного источника информации.
Вечером я рылся в своих книгах, пытаясь найти ссылки, о которых упоминал Панкхерст.
Греческий географ Агатархид, чьи работы относятся приблизительно к 140 году до нашей эры, рассказывал о том, что для работ на золотых рудниках использовались военнопленные. Они были закованы в кандалы и трудились практически без перерыва и днем, и ночью. Надежды на побег не было никакой — их сторожили жестокие воины, говорившие на незнакомом языке.
Греческий купец Козмос через семь столетий после Агатархида сообщал, что на окраине Эфиопии находится «страна ладана и золота». Прибыв в порт аксумитов Адулис в 524 году, он узнал о том, что на западных землях племя агау добывает золото, обменивая его на другие товары, — такой способ торговли антропологи называют «бессловесным товарообменом». Каждый год правитель аксумитов посылал представителей для торговых сделок с агау. Агенты прибывали в сопровождении пышной свиты и везли с собой волов, железо, соль и другие товары, которые обменивались на золото. Они разбивали лагерь, окруженный высокой остроконечной оградой. Затем они забивали волов и развешивали мясо на острые пики ограды — вместе с другими товарами. Ночью приходили агау и брали все, что им нужно, оставляя взамен золотые самородки.
Через тысячу лет после Козмоса португальский исследователь и миссионер Хуан де Бермудес путешествовал по Нилу. Бермудес прославился открытием островов в Карибском море, названных затем в его честь. (На самом деле это открытие он сделал случайно, когда его корабль потерпел крушение по пути в Вирджинию.) В своих заметках, посвященных Эфиопии, он писал, что это бесплодная страна, но почва здесь имеет красный цвет, потому что на две трети состоит из золота и на одну треть из земли. Драгоценный металл встречался гораздо чаще, чем железо, и местные жители изготавливали из него удивительные по красоте предметы.
С древних времен Эфиопия очаровывала путешественников — особенно ее западные районы, когда-то населенные дикими племенами.
Известные своими экзотическими ритуалами и умением добывать золото, племена воллега и бени-шангул превратились в легенду. Неудивительно, что для людей вроде Фрэнка Хейтера — вдохновленных романом Райдера Хаггарда — западная Эфиопия казалась наиболее подходящим местом для поисков копей царя Соломона.
Профессор Панкхерст сомневался в достоверности свидетельств Хейтера, но мной уже завладело непреодолимое желание отправиться по его стопам. Я понимал, что шансы на успех ничтожны, но мне казалось важным отыскать эту гору. Я стал искать упоминание о Хейтере в книгах, но обнаружил его имя лишь однажды, в книге «In the Land of Sheba» капитана И. Дж. Бартлета, современника и приятеля Хейтера, где рассказывалась история Туллу-Валлель. Рядом с текстом была помещена черно-белая фотография пещеры и вход в шахту. Подпись под фотографией гласила: «Вход в копи царицы Савской».
- Предыдущая
- 12/61
- Следующая
