Приезжайте к нам на Колыму! Записки бродячего повара: Книга первая - Вишневский Евгений Венедиктович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/65
• Следующая

Любопытства ради зашел в покосившуюся халупу с гордой вывеской: «Министерство путей сообщения ЯАССР». Никто меня конечно же не остановил. В крохотной комнатке на деревянном диване, стоящем у стены (это была единственная мебель), сидел сонный якут и ковырял пальцем в носу.

— Это Министерство путей сообщения? — удивленно спросил я его.

— Ага, — ответил малый.

— Путями сообщения, значит, управляет, — утвердительно спросил я (ужасно глупый вопрос).

— Ага, — нисколько не удивившись, ответил малый.

— Прежде всего авиация, конечно, да? Тут ведь главные-то дороги небось воздушные?..

— Не-а, — ответил малый, — самолетами Аэрофлот управляет. Он нам не подчиняется.

— Ну, тогда, видимо, речными судами: пароходами, баржами, самоходками. Якутия — великая речная держава! — зачем-то продолжал допытываться я.

— Нет, нет, — махнул малый рукой, — это Управление речного флота. Они нам тоже не подчиняются.

— Чем же тогда тут управляют? — удивился я.

— Ну, много чем... — глубокомысленно ответствовал малый, — по зимникам машины ходят, опять же трассы. Ну и гужевой транспорт, конечно, особенно по северу. Олени, собачьи упряжки, все такое прочее — это ведь тоже транспорт.

Пока я гулял по Якутску, к нам на базу (так существует она все-таки или нет?!) прибыли два московских отряда из ГИНа[15]. Во дворе, на травке валяются тюки, палатки, спальные мешки, надувные матрасы, облезлые оленьи шкуры. Среди этих вещей слоняются какие-то странные личности в новеньких зеленых штормовках. Длинный худой малый с испитым лошадиным лицом хмуро матерится:

— Не будет толку в отряде, где баба — начальник! Ни на что решиться не может, да и что с нее возьмешь: баба она и есть баба! Комар[16] бы копейки считать не стал — спецрейс так спецрейс, а эта пока с Москвой свяжется, пока визы да разрешения получит... Тьфу! И главное, ей-то кого бояться?! При таком-то свекре!

Как выяснилось вскоре, начальницей отряда у этого мужика была сноха Воронова, Председателя Совета Министров РСФСР. Как ни странно, она не только не пользовалась семейными связями, но даже и как будто стеснялась их. Даже в гостиницу ее, например, устраивал другой рабочий отряда, старший техник по должности и Герой Советского Союза (он получил это звание еще на войне). Вот он-то уж нещадно эксплуатировал свое звание для всех и всяческих отрядных нужд. (А чего, и правильно, молодец!) Начальником второго ГИНовского отряда тоже была женщина, и это тоже страшно бесило малого с лошадиным лицом.

Вечером дамы-начальницы давали прием, на который был приглашен товарищ Данилов с якобы супругой, весь наш отряд и старший техник, Герой Советского Союза. Стол был великолепен: дамы решили поразить воображение местных провинциалов московскими явствами и напитками, что им вполне удалось. За столом шел легкий светский разговор о предстоящей работе, погоде в здешних краях, политике и столичных новостях, касающихся искусства. Из этого же разговора мы узнали, что грубиян с лошадиным лицом — токарь одного из московских заводов, и, судя по всему, токарь хороший, раз на работе им дорожат и в обход всех законов каждое лето отпускают в экспедицию. Уж и под медведем этот малый побывал дважды, и со второй женой из-за своих ежегодных путешествий разводится, а вот, как видно, не может без поля, и все тут!

Ночью рабочие обоих московских отрядов, пригласив каких-то знакомых им якутов, устроили свой собственный прием, а вернее, длинную и тягостную пьянку на травке прямо посреди даниловского двора. Время от времени, просыпаясь от шума, я слышал из своего чулана такие сентенции:

— Нет, вот ты при всех здесь скажи, какое право ты имел десять лет не ходить в отпуск?

Или:

— Почему ты не живешь здесь, как король, хотя и имеешь такую возможность?

На что пьяный якут приводил какие-то совершенно дикие аргументы:

— А я два года секретарем райкома партии работал.

Или:

— А у нас и не организация вовсе, а только шесть человек. Это от организации в отпуск ходят, а у нас нельзя.

Время от времени разговор перемежался жуткими угрозами:

— Да я тебя сейчас на куски разрежу и в посылке маме твоей отошлю.

Однако закончилось все мирно: ни драки, ни поножовщины не произошло.

Сегодня мы улетаем в Хандыгу. Поймав какую-то случайную ремонтную машину, грузим вещички и несемся в аэропорт. Там выясняется, что все мои хлопоты в агентстве Аэрофлота у начальницы смены были напрасными: наш груз уже отправлен в Хандыгу и со вчерашнего дня лежит там на складе. В Якутском аэропорту никакого сервиса нет: вещи, сданные в багаж, надо самим грузить в самолет, самим там стеречь их и потом самим получать в пункте назначения. Гена с Юрой свистнули где-то желтую грузовую тележку (хромающую на одно колесо), мы погрузили на нее свое имущество и повезли его к самолету Ил-14, стоящему в дальнем конце аэродрома. Вместе с нами на такой же желтой телеге, позаимствованной, видимо, там же, везут свой багаж — четырнадцать аккуратненьких ящичков — парни-гидрогеологи из Усть-Неры. Только подкатили мы телеги к нашему самолету, как вдруг он заурчал двигателями, задрожал всем телом и, неторопливо развернувшись, проследовал мимо нас к зданию аэровокзала. Ругаясь чудовищными словами, развернули и мы наш инвалидный транспорт и поехали следом за самолетом.

Прилетели в Хандыгу, в аэропорт Теплый Ключ, который находится километрах в семидесяти от поселка. Далековато, но говорят, что ближе места для аэропорта нет. Аэродром расположен на низкой галечной террасе посреди лиственной тайги. Справа, километрах в полутора, река Хандыга, слева, километрах в двадцати, Верхоянская горная гряда, хребет Сата-Дабан — синие горы с белыми прожилками. Палатку поставили в конце аэродрома, возле самой взлетной полосы. Больше ставить некуда — кругом кустарники и болота.

У входа на аэродром висит объявление: «Выход на летное поле без сопровождения дежурного строго воспрещен — штраф 10 рублей». Однако никаких дежурных нигде нет, а по полю свободно ходят пешеходы, ездят велосипедисты и мотоциклисты и даже какой-то лихач на «Москвиче». По вечерам все там же, на летном поле, прогуливаются парочки. Больше в Теплом Ключе гулять негде — кругом болота, кустарники и комары. По поселку во множестве слоняются без дела прекрасные охотничьи собаки, в основном лайки. Наша Бася выглядит рядом с ними плебейкой.

Юре не терпится заняться охотой и рыбалкой. Едва мы успели разбить лагерь и наскоро поесть, как он собрался промышлять. Втроем: он, я и Колька, взяв ружье, мелкашку, удочку и спиннинг, отправились мы на берег реки в надежде подстрелить утку или хотя бы поймать рыбу. Я давно заметил, что всякий путешественник считает: раз уж он отмотал несколько тысяч километров различными видами транспорта, затратив на это массу времени, сил и денег (пусть даже и не своих, а государственных), то непременно должен попасть в царство непуганых зверей, птиц и рыб. Точно так же рассуждали и мы, а потому были страшно разочарованы, когда увидели, что ни птицы, ни рыбы здесь нет и быть не может: на Хандыге только-только сошел лед, воды много, и вода мутная, с илом и камнями — какая уж тут рыбалка! Птицам, похоже, тут тоже нечего делать. Тяжело вздохнув, смотали удочки и, огорченные, отправились домой, еле-еле успев убежать от грозы.

В десять утра в Теплый Ключ из Якутска прибывает самолет, и к этому времени в аэропорт подают автобус, который и довезет пассажиров до поселка. Этим же самым автобусом на местную автобазу отправляемся и мы с Саней.

Толстая рябая тетка, встречающая мужа, со смехом рассказывает знакомым подробности пожара, случившегося вчера в поселке:

— Занялось сразу, как его одной спичкой с четырех углов разом зажгли! И главное — ночью. Мужики со второго этажа в кальсонах прыгали, сонных детей в одеялы кидали — умора! Хорошо, мы на первом этаже живем — кой-какие вещички даже вытащить успели. У забора сложили, далеко вроде, а оно как бабахнет, да прямо головешкой нам в перины! Вот никогда бы не подумала, что перина так горит, прямо как бомба... Пожарников насилу дозвались. А они приехали — да все пьяные. Да и какие это пожарники, мальчишки лет шестнадцати... Когда уже, считай, все догорело, тогда и начальник ихний на пожар прибыл. Пьяный, конечно. Говорит: «Приказываю немедленно потушить пожар!» А чем его тушить, когда воды нету и водовозные бочки неизвестно где. Кинулись водовозов искать, а они оба в стельку пьяные. Господи, и смех и грех! Документы все сгорели, до листочка, к такой матери. Завтра пойду в сберкассу книжку восстанавливать, а уже потом в милицию — паспорт. Тридцать две квартиры, как корова языком... А загорелось-то от проводки, со второго этажа, с угловой комнаты. Хозяйка к родственникам в гости уехала, в Тампо, вот вернется она домой, а ей тут — сюрприз. Умора! И, как нарочно, прямо к самому пожару баржа с выпивкой подошла — полгода ждали. В первый-то день одну шампанскую выкинули — так-то ее кто брать будет, дорогая она, сволочь, а не спирт, не водка — чтобы захорошеть, знаешь сколько ее надо?! Мешками брали — истосковались, за зиму-то не только что весь одеколон, всю аптеку выпили... А вчера портвейн выкинули и эту... нет, не «Марию» — «Лидию» какую-то. Ну а водку со спиртом, конечно, к праздникам берегут...

• Предыдущая
• 22/65
• Следующая