1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит! - Ферр Гровер - Страница 3

Если же верить мемуарам А.И. Микояна (в 1950-е годы одного из преданнейших сторонников Хрущева), от идеи реабилитировать Бухарина отказался сам Никита Сергеевич при поддержке еще одного своего верного соратника – Фрола Романовича Козлова; причем, по словам Микояна, сам Анастас Иванович будто бы выступал за реабилитацию[4].

Хрущева освободили со всех постов на октябрьском (1964) Пленуме ЦК. При его преемнике Л.И. Брежневе реабилитации фактически прекратились, и на протяжении двух десятилетий все ходатайства по поводу Бухарина оставались без внимания. Но как только настало время горбачевских реформ, к пересмотру дела Бухарина вернулись. Под впечатлением от написанной Стивеном Коэном биографии Бухарина М.С. Горбачев, как утверждают,[5] инициировал процесс, который в конце концов привел к юридической и партийной реабилитации Бухарина и других подсудимых мартовского процесса (кроме Ягоды) в соответствии с постановлением Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года[6].

Подобно многим другим видным большевикам, арестованным и приговоренным к смертной казни в 1937 – 1940 годах, Бухарин был официально провозглашен невиновным и осужденным по сфабрикованным обвинениям, а его показания, что, правда, лишь подразумевалось, отныне следовало считать ложными. Но по контрасту с открытым судебным процессом, вынесшим приговор, процедура признания бухаринской невиновности носила откровенно келейный характер.

После распада СССР достоянием гласности стали многие документы из бывших советских архивов. Хотя бóльшая часть фондов Коммунистической партии и Советского правительства по-прежнему недоступна исследователям, многие известные ныне источники дают основания к пересмотру прежних предвзятых представлений о событиях истории сталинского времени.

В годы пребывания Горбачева у власти, и особенно после распада СССР, некоторые историки, по преимуществу враждебно настроенные к социализму советского типа, получили возможность работать в закрытых архивных хранилищах, пытаясь выявить там документы, которые могли бы доказать необоснованность сталинских репрессий. Благодаря этим усилиям мы теперь узнали о многих документах, связанных с жизнью и деятельностью Бухарина. Однако все выявленные на сегодняшний день исторические свидетельства только подтверждают тезис о бухаринской вине. Именно они будут предметом нашего пристального внимания.

Бухарину, можно сказать, повезло больше других: широкая известность плюс высокое положение привлекли большое внимание к его личности и судьбе. Найдено или во всяком случае появилось в распоряжении исследователей значительное количество документов, связанных с его деятельностью. Все указанные причины – популярность, высокое положение и множество известных источников – позволяют и нам сосредоточить внимание на Бухарине.

Исторические свидетельства, доказывающие виновность Бухарина, имеют различную природу. К ним относятся:

A. «Реабилитационные» материалы.

Б. Стенограммы допросов свидетелей и подследственных с обвинениями против Бухарина.

В. Признательные показания Бухарина, его письма и ходатайства.

Г. Свидетельства, оправдывающие Бухарина.

В числе последних три документа, которые в представлении большинства историков доказывают невиновность Бухарина. Речь идет о его письме Сталину от 10 декабря 1937 года, еще об одном письме, адресованном «будущему поколению руководителей партии», а также о реабилитационном постановлении Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года, из которого до настоящего времени публиковалась лишь очень короткая выдержка. Отметим также, что обстоятельно и энергично Бухарин отрицал вину досвоих первых признательных показаний на Лубянке, датированных 2 июня 1937 года. Последние затем были опровергнуты им как в одном из последующих признаний, так и в вышеупомянутом письме к Сталину.

Внимательный читатель, должно быть, обратил внимание на отсутствие в нашем перечне показаний подсудимых на процессе по делу правотроцкистского блока в марте 1938 года. И это не случайно: они нами действительно не рассматриваются. Но не потому, что авторы считают их ложными; скорее, наоборот, проделанный далее анализ говорит о том, что в общем и целом они соответствуют истине. Поскольку мы собираемся оценить правдивость заявлений на процессе, нельзя же пользоваться ими для подтверждения самих себя! Следовательно, все внимание должно быть сконцентрировано исключительно на внешних по отношению к процессу свидетельствах.

Как в случае Бухарина, так и при реабилитации других осужденных, советские власти и не думали представлять какие-либо факты, могущие подтвердить их собственные заявления, что признания подсудимых лживы или добыты у них с помощью насилия или запугивания.

Стивен Коэн почти всю жизнь изучал Бухарина. В 2003 году историк наконец признался: «В отличие от многих других жертв репрессий, в том числе командиров Красной Армии, к нему (Бухарину. – Г.Ф., В.Б.), похоже, не применяли физических пыток в тюрьме»[7].

После сказанного трудно понять, почему Коэн продолжает считать Бухарина невиновным, а его признательные показания ложными.

В реабилитационной справке комиссии Н.М. Шверника, созданной Хрущевым в 1962 году и завершившей работу в 1964-м, утверждается, что обвинения против Бухарина на процессе по делу правотроцкистского блока были сфальсифицированы, а самого блока будто бы никогда не существовало[8]. Однако материалы из личного архива Л.Д. Троцкого доказывают обратное: блок троцкистов и «правых» был действительно создан.

Во время московских показательных процессов Троцкий энергично опровергал какие-либо контакты с осужденными лицами после своей высылки в 1929 году. Но 1986 году Дж. Арч Гетти на основе материалов из архива Троцкого в Хоутонской библиотеке Гарвардского университета показал: на самом деле Троцкий состоял в переписке со своими сторонниками в СССР, что по меньшей мере относится к 1932 году, когда он отправил личные секретные письма лидерам бывшей оппозиции К.Б. Радеку, Г.Я. Сокольникову, Е.А. Преображенскому и другим. Хотя содержание писем не известно, есть основания думать, что как минимум Троцкий пытался в них склонить своих адресатов вернуться к оппозиции. Скорее всего там содержались какие-то заговорщические инструкции вроде тех, о которых Радек поведал на процессе, проходившем в январе 1937 года. В том же архиве Гетти выявил другую тайную связь Троцкого со сподвижниками внутри СССР – переписку с бывшим троцкистом Е.С. Гольцманом.

Либо сам Троцкий, либо кто-то из его помощников предпринял специальные усилия для уничтожения следов тайных связей. Вот что о его личных секретных письмах пишет Гетти: «В противоположность буквально всем другим письмам Троцкого (включая даже самые сентиментальные) никаких копий этих писем не сохранилось в бумагах Троцкого. Кажется, в какой-то период времени они были убраны из архива. Сохранились только почтовые квитанции. На своем процессе в 1937 году Карл Радек свидетельствовал, что он получил письмо от Троцкого, содержавшее «террористические инструкции», но мы не знаем, шла ли речь об этом самом письме или о другом» (выделено нами. – Г.Ф., В.Б.)[9].

В 1932 году тот же Гольцман встретился в Берлине с сыном Троцкого Львом Седовым и передал послание от ветерана троцкистского движения Ивана Смирнова, в котором речь шла о создании в СССР объединенного оппозиционного блока троцкистов, зиновьевцев и остававшихся тогда в стороне «правых». Седов лично передал Троцкому столь важную информацию. Французский историк-троцкист Пьер Бруэ тоже исследовал материалы архива Троцкого и подтвердил его связи со сторонниками в Советском Союзе.