Группа «Нада» - Маншетт Жан-Патрик - Страница 4

• Предыдущая
• 4/25
• Следующая

После поражения в Веркоре чудом уцелевший Эполар начал всем сердцем ненавидеть голлистов и буржуазию. Он был очень одинок. Он стал убийцей. С сорок пятого по сорок седьмой год он убил пять или шесть человек по убеждению, но с материальной выгодой для себя. Оставшись на свободе благодаря удаче и подкупу, он вступил во Французскую коммунистическую партию. Забастовки на Севере. Эполар саботировал работу железнодорожных путей, по которым прибывали бронетранспортеры и карательные войска. Он решил убить Жюля Мока, затем отказался от своего замысла. Он не знал, куда податься. Перестал платить партийные взносы. В парижском предместье завел маленькую типографию.

С пятьдесят седьмого года он печатал всевозможные подпольные бюллетени, издаваемые фракциями, оппозиционными ФКП. Некоторое время спустя стал работать на французскую федерацию алжирского Фронта национального освобождения. И здесь встретил Буэнвентуру, который называл себя Карлосом, и д'Арси, бывшего уже в то время алкоголиком. В шестьдесят втором году Эполар уехал из Парижа в Алжир и занялся разработкой троцкистских планов. Он покинул эту страну после поражения Бен Беллы. Затем жил в Гвинее, уехал на Кубу и работал там при Энрике Листере. К тому времени его деятельность уже связана с коррупцией. Еще в Алжире он нажился на торговле чужим имуществом. На Кубе он занялся торговлей на черном рынке. Его отстранили от должности, и он уехал в Южную Америку. Там след его оборвался. И вот Эполар снова во Франции.

Он вынул из кармана пальто китайский пистолет и приставил дуло к шее. Палец держал на курке.

– Лучше уж пристрелить тебя сразу, – сказал он своему отражению в зеркале.

Вздохнул и не застрелился. Убрал пистолет – имитацию русского Токарева, посмотрел на часы. Было ровно семнадцать часов. Эполар решил, что вечером пойдет на собрание.

– Дерьмо! – сказал он зеркалу.

– Распорядок дня посла Соединенных Штатов, – объявил Буэнвентура, – довольно бессистемный.

Он разложил на столе карту Парижа. Чтобы освободить ему место, Треффэ и д'Арси сдвинули маленькие бутылки с пивом, которые только что открыли. Эполар медленно ходил вокруг стола, одной рукой держа бутылку "Кроненберга", а другую заложив за спину, втянув голову в плечи, сжимая тонкими губами фильтр сигареты. Время от времени кто-нибудь из присутствующих украдкой поглядывал на него.

– Каждое воскресенье Пойндекстер присутствует на восьмичасовой утренней службе в соборе на авеню Георга V, – продолжал докладчик. – Он никогда не ночует в апартаментах при посольстве, но всегда возвращается до мой, в свою резиденцию, расположенную неподалеку от кинотеатра "Шайо", правда, в разное время, в промежутке между одиннадцатью часами вечера и четырьмя утра. Время от времени посещает американский госпиталь в Нейи. За последние два месяца, в течение которых мы наблюдаем за ним, он был там трижды.

Каталонец водил пальцем по карте, отмечая места, посещаемые дипломатом.

– Однако, – добавил Буэнвентура, – в одном он точен, как швейцарские часы. Каждую пятницу он неизменно проводит вечер в клубе, на углу авеню Клебера и улицы Робера Сула.

– Как вы сказали? – спросил Эполар с интересом.

Буэнвентура удивился, что Эполар обратился к нему на "вы". Он повторил:

– Посол Пойндекстер проводит каждый вечер в пятницу в частном клубе, на углу авеню Клебера и улицы Робера Сула.

– Это бордель, – заявил Эполар.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Дом свиданий. Один из самых дорогих и шикарных в Париже.

– Черт, – ухмыльнулся д'Арси. – Еще одна брешь в завоеваниях Народного фронта.

– Это место находится неподалеку от резиденции президента Республики, – уточнил Эполар. – Охраняется полицией, а в дни посещения Парижа главой какого-нибудь африканского государства бывает оцеплено.

– Прекрасно, – сказал Буэнвентура. Все посмотрели на него.

– Скандал, – пояснил каталонец. – Его светлость похищена гошистами[3] в борделе. Вот находка...

Все рассмеялись. Даже Эполар улыбнулся, но проворчал:

– Это прекрасно, как мертвый кюре, но следует также рассмотреть другие возможности.

– Распорядок дня непредсказуем, – повторил Буэнвентура.

– Можно схватить его во время богослужения.

– Либо у него дома, – предложил Мейер. – Ночью.

– Дома нас могут поджидать всевозможные неожиданные сюрпризы – например, парни из ФБР. Это следует исключить априори. На церковной службе обычно присутствует минимум сто человек. Чтобы заставить их стоять смирно, надо иметь автоматы.

– Итак, остается бордель, – радостно резюмировал Буэнвентура.

– Это надо обдумать, – заключил Эполар.

Все переглянулись, кроме Треффэ, разглядывающего свои ногти. Эполар подошел к креслу и сел.

– Как вам удалось установить его маршруты?

– Тайная слежка, – сказал д'Арси.

– Тайная? Этот тип большую часть времени находится под наблюдением французских служб, не говоря уже его собственных телохранителях. Вы уверены, что сами не попали под наблюдение?

– Мы действовали с максимумом предосторожностей. Мы использовали "ситроен" Треффэ, и жандармы еще ни разу не побеспокоили нас.

Эполар повернулся к Треффэ.

– Вам не наносили каких-нибудь неожиданных визитов, например, из газовой службы? Или что-нибудь в этом духе?

– Нет.

Эполар потер нос. Он посмотрел по очереди на каждого из присутствующих.

– Я бы хотел заглянуть в ваши личные дела, – сказал он. – Как и почему вас взяли на заметку...

Он взглянул на Буэнвентура.

– Одно время ты и д'Арси были на мушке. Чем тогда кончилось?

Буэнвентура пожал плечами.

– Меня вызывали дважды в шестьдесят восьмом. В Париже и Флене. И оба раза это был Божон.

– Меня ни разу, – сообщил алкоголик.

Эполар опросил других. У Треффэ ни разу не было контактов с полицией. У Мейера тоже.

– С этой стороны все чисто, – заключил Эполар.

В понедельник утром негодяй Дюкатель не подготовил сообщения о Габриэле Марселе.

– Месье, у меня не было времени, – объяснил он.

Он молча усмехался, показывая свои желтые кривые зубы, похожие на собачьи клыки. Треффэ смерил его презрительным взглядом. Он был бессилен перед этим отпрыском богатых родителей, чья благотворительность распространялась на коллеж. Дурак был неуязвим.

– В таком случае, мой юный друг, я попрошу вас приготовить его к пятнице, – сказал Треффэ.

После этого он встал и начал читать лекцию о современном рационализме и его течениях, при этом ему с трудом удавалось побороть сон. Наконец, в десять часов прозвонил звонок. На улице шел колючий дождь. Треффэ прошел в преподавательскую, чтобы взять свой плащ, висевший там с середины прошлой недели. Мадемуазель Кугельман уже проверяла тетради. Возле двери стоял господин Дюво, засунув руки в карманы вельветовой куртки. От него всегда пахло вином. Он раскачивался на каблуках и смотрел на дождевые капли, стекающие по стеклу.

– Гнилая погода, – пожаловался он Треффэ. Молодой человек натянул свой прорезиненный плащ цвета хаки, пропитанный всевозможными запахами.

– Противная эпоха, – добавил Дюво. – Хотите выпить кофе?

Треффэ машинально посмотрел на часы и отрицательно покачал головой.

– Мне еще нужно зайти домой, – объяснил он. – Следующую лекцию я читаю только в два.

– Давайте лучше выпьем кофе и поболтаем. Преподаватель философии! – с вызовом бросил Дюво. – Что вы можете знать о жизни в вашем возрасте, я вас спрашиваю?

Он протянул руку и схватил Треффэ за ворот плаща.

– Дерьмо, – возмутился Треффэ и с яростью ударил его кулаком по шее.

Дюво громко вскрикнул и упал на пол. Мадемуазель Кугельман вскочила из-за стола и тоже завопила. Она подбежала к Дюво и помогла ему сесть. Треффэ с удивлением посмотрел на свой кулак.

• Предыдущая
• 4/25
• Следующая