Полукровка - Кольцов Анатолий - Страница 29

• Предыдущая
• 29/70
• Следующая

После катапультной переправы через протоку заговорщики устремились по тропе в сторону забора. Вдруг звериное чутьё Чёрной уловило среди многих запахов новый и незнакомый. Она замерла как вкопанная и, медленно поворачивая голову, стала внимательно оглядывать окрестные заросли. Туман, вторя своей подруге, тоже остановился.

— Здесь был какойто новичок.

— Ну и что с того? Здесь кто угодно мог оказаться. Тропинка для всех. Намто что, был да сплыл. Пошли делом заниматься, — рыкнул Туман, пройдя вперёд Чёрной поближе к заветному забору фермы.

Сука восприняла назидательный взгляд Тумана как трезвый призыв к действию и пошла следом. Медленно и осторожно они приближались к стене забора, у которого лежала куча плохо слежавшейся прелой травы. Затем осторожно, стараясь не примять стебли травы, попластунски они поползли вверх по склону этой кучи и сразу оказались у верхнего края забора в том месте, где стебли травы полностью покрыли натянутую колючую проволоку. Вся площадка выгула поросят оказалась перед ними, как поле боя пред грозным маршалом. Туман прислушался: из помещения маточника доносился нескончаемый поросячий визг.

— Значит, мы пришли вовремя, все заняты и нас не услышат, пора действовать. Начали.

Он не стал долго медлить и тяжёлым пикирующим бомбардировщиком с высоты верхушки ограды рухнул на ближайшего розовенького кабанчикаподростка. Поросячья «мелочь» мгновенно оказалась раздавленной, даже не успев пискнуть. Остальные поросята прыснули по сторонам и прижались к стенам в отдалённых уголках выгула. Ни один из них не визгнул, только шумок, похожий на взлёт стаи мелких птиц, пронёсся над происходящим, словно выдох бывалого алкоголика после спиртового возлияния. То ли от всеобщего страха, то ли от внезапности событий, всё происходило почти беззвучно, ни единого визга от всего поросячьего стада. Это было очень странно, ведь по обычаю визгливые отпрыски свинского племени в данной ситуации становились тише воды, протекавшей неподалёку по руслу арыка.

А Туман, оказавшись в своей стихии, тем временем не мешкал. Подхватив добычу в крепкие зубы, он одним прыжком поднял её к самому верху забора. Для этого привстав на задние и опершись на стену передними лапами. Стоявшая на верхушке забора Чёрная отточенным движением ловко перехватила безжизненную тушу и могучими челюстями, как пиратским крюком, удерживала её у верхней кромки забора.

Далее последовал манёвр века — Туман развернулся и галопом рванул в противоположную от забора сторону. Метрах в пятнадцати он вновь также резво развернулся и «сверхскоростным» локомотивом двинулся прямо на забор. С каждым прыжком его скорость всё нарастала. Бедняга, если сейчас он не затормозит, то врежется в ту точку каменной стены, в которую прицелился при разгоне. Дыру в нём своей тушей он всё равно не прошибёт, но после такого контакта превратится в барбоса «всмятку».

Примерно в то же самое, во что превращается «запорожец» после лобового столкновения с гружённым лесом железнодорожным составом. Костей не соберёт, это точно. Но, совершив отрепетированный прыжок вверх с опорой на край жёлоба поилки, наш трюкач в одно мгновение очутился на самом верху забора.

Казалось, что поднять такую массу, как Туман, на эту высоту сможет только подъёмный кран, ан нет, всегото хватило его смекалки, точного расчёта, и подъёмный кран не понадобился. На верхушке он вновь мгновенно развернулся и ухватил зубами жертву, раздавленную им ранее. Затем резкий рывок двумя собачьими силами вверх — и сладенький молоденький поросёночек сизым голубем летит через забор прямо к ворам на обед.

Вновь ползком, на брюхе, тихотихо спустившись с травяной кучи, они продолжили спланированную воровскую операцию. Туман борцовским приёмом забросил добычу себе на холку и, удерживая её наперевес, засеменил по тропинке в сторону арыка, за ним в хвосте — Чёрная. Вот это техника. На всё про всё — не более одной минуты, а может быть, и того меньше. Явно врёт пословица, говоря: «Не ваше собачье дело», с намёком на их плохую сообразительность, а тут у забора свинофермы всё наоборот — суперкража, и исполненная на высшем уровне, та ещё сноровка. Ловкость, наглость, напор и сообразительность сделали своё дело. Воровская шайка процветала, умно введя всех в заблуждение. Если вспомним, как люди легко самозаблуждаются, то это и неудивительно. Мы зачастую слишком уверены в своей правоте и непогрешимости нашей логики до такой степени, что нет правее нас никого на белом свете, вот и расплата. Тем временем по протоптанной тропинке парочка подошла к обрывистому берегу протоки, а что же дальше? А дальше происходило самое невероятное.

6

— Что за ерунда? Странный шум, как ветерок по высох шей траве, я такого раньше не слыхал. Чтото случилось, срочно надо идти.

Палкан поднялся и затрусил по двору свинофермы, пытаясь уловить следующую волну тревожного шороха. Этот необычный шум, который насторожил его, возник неожиданно и также внезапно стих. С первого раза невозможно разобраться, с какой стороны он донёсся, это то же самое, как если бы маленькая птичка вспорхнула неподалёку и улетела неизвестно в какую сторону. Каждому доводилось слушать какуюнибудь многоголосицу. В этих сложных звукосплетениях почти невозможно разобраться. Симфонический оркестр, когда слушаешь его обворожительную музыку, звучит как единый организм с чудным голосом. И только тренированный слух различит звучание отдельных инструментов. Знатоки и ценители, те умеют слушать отдельную музыкальную партию, например, только трубу или валторну, наслаждаясь их колоритным звучанием. А вот дирижёр слышит всех одновременно и каждого в отдельности. Он оценивает тона звуков, отдаёт команду по их изменению, в то же время читает партитуру, забегая вперёд звучащей музыки, и, предугадывая ситуацию, командует начало и конец звучания такта. Дирижеры — это виртуозы в обращении с музыкальными звуками.

Другое дело Палкан. В звучащем оркестре он не смог бы отличить скрипку от балалайки. Но ведь наша жизнь совсем не оркестр, а в живых звуках он был виртуозом, да ещё каким. В кошмарном трезвоне всего двора свинофермы услышать порхание маленькой птички — это супер. Вопервых, внутри фермы визжат толкающиеся у кормушек поросята; вовторых, в кормоцехе, как пожарная сирена, ревёт зернодробилка, на огромных оборотах ротора металлическими пластинами кроша в муку пшеничные и ячменные зёрна; втретьих, добавляется обычный дневной шум. И тут Палкан, находясь в полной концентрации, по настороженности схожий с чутким локатором, стерегущим безграничные просторы вселенной, плавно передвигался по двору, пытаясь в этой какофонии не упустить чегото очень важного, чегото самого главного. Визг поросят, как противная радиоглушилка, мешал ему расслышать слабые, нужные для определения ситуации звуки. Но Палкан никогда не пасовал перед возникающими трудностями и не бросал начатого на половине.

7

Отточенным движением Туман сбросил поросёнка со своего хребта прямо в воду арыка и следом туда же рухнул сам, за ним, не мешкая, Чёрная. Там, в воде, они, оба вцепившись зубами в тушу, соорудили своеобразный плавучий остров и спокойно двинулись вниз по течению. Плыть им было совсем нетрудно и даже приятно: вокруг прохладная чистая вода, тень травяных зарослей по берегам и маскировка что надо, а самое главное — никто след взять не сможет. Как в детективе — все концы в воду.

8

Медленно обойдя ферму, Палкан во второй раз за день подошёл к куче прелой травы. Кругом обычная тишина, ничего подозрительного, даже странно. Он огляделся и двинулся в сторону протоптанной тропинки, но тут же встал, как примороженный.

«Он! Это Туман, его зловонный запах, и с ним та, вторая. Третий тоже здесь? Да, здесь. Запах третьего какойто странный. Ааа, вот в чём дело — это же труп. Третий — это задушенный поросёнок, кровью не пахнет, вот почему застарелый запах отдавал молоком. Они украли поросёнка. Так, где они сейчас? Скорее за ними».

• Предыдущая
• 29/70
• Следующая