Убийство Президента Кеннеди - Манчестер Уильям - Страница 126
- Предыдущая
- 126/138
- Следующая
Последние три уведомления о готовящихся покушениях поступили от Королевской конной полиции Канады, ФБР и ЦРУ. Канадская полиция «получила сведения» о том, что неопознанный канадец французского происхождения, затаив какую-то никому не известную обиду, выехал на юг, чтобы застрелить генерала де Голля. ФБР изъяснялось даже более туманным языком: Директор был «обеспокоен» и «рекомендовал не принимать участия» в шествии. Это переполнило чашу терпения Сарджента Шривера. Вновь этот подтянутый бизнесмен угодил в трясину бюрократической волокиты и весь пылал от гнева.
— Это же чушь, — резко бросил он, — мы все обеспокоены. Не надо быть директором ФБР, чтобы предсказать, что грозит какая-то опасность. Даже швейцару Белого дома это ясно. Все эти штучки нужны только для того, чтобы в случае, если кого-нибудь застрелят, Директор мог заявить: «Я же вас предупреждал». Он просто хочет перестраховаться.
Данные ЦРУ носили более конкретный характер. В 10. 30 посыльный передал Маккоуну срочное донесение, поступившее по прямому проводу из штаб-квартиры ЦРУ по ту сторону реки Потомак. Маккоун был явно взволнован содержанием документа. На нем стоял гриф «A-I-A», означавший на жаргоне ЦРУ, что сведения «абсолютно достоверны». Они поступили от агентов ЦРУ в Женеве через центр связи в Нью-Йорке. Резидентура ЦРУ считала, что ей удалось получить неоспоримые доказательства весьма продуманного заговора с целью убить генерала де Голля при входе в собор Святого Матфея. Маккоун был убежден, что дело приобретает «угрожающий» характер и надо немедленно информировать генерала. Маккоун разыскал начальника протокольного отдела государственного департамента Дьюка, который лучше владел французским языком, нежели он сам, но тот в свою очередь призвал себе на помощь Макджорджа Банди, безупречно говорившего по-французски.
— В результате всего этого, — рассказывает Банди, — на Дьюка и меня пал жребий вступить в переговоры с де Голлем.
Сообщив генералу суть тревожных слухов, оба посланца принялись настоятельно уговаривать его воспользоваться закрытым лимузином. Они утверждали, что, не подвергая свою жизнь опасности, он тем самым окажет любезность госпоже Кеннеди. Ответ генерала можно было предсказать заранее. Правда, впоследствии его собеседники несколько разошлись в своих воспоминаниях о том, в каких точно выражениях был дан этот ответ. Как припоминал Дьюк, де Голль сказал, что «он может оказать любезность по отношению к госпоже Кеннеди», лишь «проявив пренебрежение к собственной жизни». Банди же слышал лишь односложный ответ «нон», произнесенный генералом в его «самой холодной и гнусавой манере». Однако ЦРУ могло похвалиться более теплым приемом, чем ФБР. Реакция генерала на донесение ФБР не может быть предметом расхождений. Когда для придания вящей убедительности данным Маккоуна де Голлю показали рапорт ФБР, то Шривер собственными глазами увидел, как губы де Голля собрались в презрительную складку. Ответ де Голля Гуверу ограничился лишь звуком «пфт».
Но вот настало время трогаться в путь. Родственники покойного президента с опозданием на несколько мину г вышли из Белого дома и сели в один из бесконечного каравана. лимузинов, стоявших в ожидании у входа. Кавалькада машин направилась к Капитолию, где длинными шеренгами стояли воинские части. Ими командовал генерал-майор Уил, командующий Вашингтонским военным округом. За его спиной раскинулась радуга парадных мундиров, столь же знакомая американцам, как звезды и полосы на их национальном флаге. Алые мундиры музыкантов оркестра военно-морского флота, серое обмундирование кадетов военной академии Уэст-Пойнт, темно-синяя формa гардемаринов и светло-голубые кители летчиков сливались в один многокрасочный узор. А позади сводного оркестра и сверкающей золотом галунов шеренги начальников Объединенной группы штабов одиноко без всадника — им должен был быть главнокомандующий вооруженными силами США — стоял скакун Черный Джек с гордо поднятой точеной головой. На начищенных до блеска сапогах и на серебряных ножнах меча, притороченных к сбруе, отражались холодные лучи зимнего солнца.
Процессия приблизилась к Белому дому. Раздался колокольный звон, и хор из Аннаполиса запел «Лондонская высь» и «О, бессмертный наш пастор». Военный эскорт взял «на караул» и по команде остановился на Семнадцатой улице рядом с Белым домом.
Лафет продолжал свое движение. Его колеса покатились к Белому дому по аллее, осененной государственными флагами, где лежала страдальческая тень обнаженных ветвей обрамлявших ее деревьев.
В это время новый президент и первая леди вышли из здания канцелярии президента и в сопровождении Джерри Бена поспешили навстречу семье Кеннеди.
Овдовевшая первая леди неловко ступила из автомашины. Она пошатнулась, но тотчас же выпрямилась. До нее донеслись замирающие звуки гимна, исполненного хором моряков. Певцы готовились исполнить третий гимн, но Жаклин опередила их. Вид у нее при этом был весьма решительный. В действительности Жаклин была в полном замешательстве. Эту часть церемонии готовили другие люди, и она до этой минуты мало задумывалась над тем, кто из иностранных деятелей прибудет на похороны. При всех обстоятельствах она не предполагала, что они примут участие в шествии. И вот теперь они все собрались здесь.
Затем Жаклин круто повернулась и пошла вперед. Хор, приготовившийся было запеть канон, вынужден был безмолвствовать. Колокола продолжали свой неумолчный звон.
Роберт Кеннеди догнал Жаклин и пошел с правой стороны, Тед встал слева. В этот момент к зловещему похоронному звону колоколов присоединился пронзительный звук волынок. По команде подполковника Миллера девять волынщиков присоединились к шествию. Весь их вид: мохнатые черные шапки из медвежьего меха, красные тартаны и белоснежные гетры были столь же неожиданным, как и их музыка. Однако заунывное рыданье волынок, совершенно непохожее на траурную музыку Шопена, звучало вполне естественно для печальной церемонии. Более того, под звуки волынок всем было легко идти. Ряды процессии смешались. Это непредвиденное обстоятельство, несомненно, облегчало задачу охраны. Но при всех обстоятельствах было невозможно обеспечить даже видимость порядка. Передаваемые шепотом инструкции были совершенно бесполезны ввиду многоязычного состава колонны. Преклонный возраст тяжелым бременем лежал на плечах некоторых участников шествия, таких, как де Валера, Любке из Западной Германии и турецкий премьер Иненю. Вначале их места были в первой шеренге, но к тому времени, когда колонна стала сворачивать влево на Коннектикут-авеню, они оказались около задних рядов. Однако, вся эта путаница ни у кого не вызвала нареканий.
Стоя на ступенях собора Святого Матфея, кардинал Кашинг ожидал приближения траурной процессии. Он был облачен в черную с красным мантию и высокую белую митру.
Когда Жаклин Кеннеди впервые увидела его, он показался ей «огромным». Кардинал сам только что увидел, как со стороны Роуд-авеню приближается гроб его президента. Смиренно склонив голову, он заплакал, но вскоре дрожащей рукою вытер слезы.
. Как только военный оркестр закончил «Слава вождю» и заиграл гимн «Молитесь за усопших», кардинал распростер свои руки навстречу Жаклин Кеннеди и ее детям. Обняв и поцеловав вдову, он разрешил ей преклонить колена и поцеловать его перстень — жест, который он, твердо веря в отделение церкви от государства, при иных обстоятельствах никогда не допустил бы. Затем он, по словам вдовы, «словно пастырь, повел меня за собой».
Кардинал вскоре вернулся с церковным прислужником, державшим распятие, для традиционного ритуала и отпевания покойника перед церковью. Для лейтенанта Бэрда это явилось полной неожиданностью. Вместе со своей командой он отстегнул ремни на лафете, и, подняв гроб на плечи, они понесли его вверх по ступеням лестницы, как вдруг им преградил путь кардинал со святой водой. Положение восьми мужчин, несших гроб, было отчаянным. Тяжесть гроба была распределена неравномерно, и Бэрд, собрав остатки сил, поддерживал гроб сзади, в то время как скрипучий голос священника продолжал произносить слова, казалось, бесконечной молитвы. Лейтенанту никогда не приходилось слышать таких длинных молитв. Поскольку он ничего не смыслил в католической литургии, у него на минуту появилась страшная мысль. уж не месса ли это. Однако в тот момент, когда совершенно отчаявшийся лейтенант уже собирался шепнуть кардиналу: «Кардинал, пора двигаться дальше», — его высокопреосвященство, произнеся заключительные слова: «И да воссияет над ним вечный свет», поцеловав флаг, отступил в сторону. Вконец измученные лейтенант Бэрд и его помощники внесли гроб и осторожно опустили его на церковный катафалк.
- Предыдущая
- 126/138
- Следующая
