Путешествие на восток - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 86

• Предыдущая
• 86/92
• Следующая

На миг глаза девушки засветились надеждой, смешанной с радостью.

— Тим, — прошептала она, но было видно, что, будь у леди возможность, она бы прокричала эти три буквы во всю мощь своих легких. — Тим, ты уже знаешь, да? Конечно, знаешь, отец сам тебе… Тим, я… я… не хочу выходить за него. Хотя и это ты, наверное, тоже знаешь. Тим, помнишь, ты рассказывал о разных странах? Я бы хотела их увидеть. Наверное, ты будешь смеяться, но… Тим, давай вместе сбеж…

Не успела девушка договорить, как походный мешок рухнул на землю. Перед ногами леди друг оказался вонзенный в землю тонкий длинный меч с прямым лезвием и строгой гардой. Этот меч девушка тут же узнала, не могла не узнать — это был ее меч. В руках мужчины засверкали две сабли. Они, как и местные цветы, становились красивы лишь в свете луны, а днем казались простыми полосками стали. Лунные Перья — так их называл молодой воин. Слишком вычурно, слишком пафосно, слишком громко, но никакое другое название не могло прийти в голову тому, кто лишь раз увидел этих красавиц, сверкающих отраженным блеском ночного светила.

— Возьми, — спокойно произнес высокий наемник.

Девушка посмотрела на оружие, а потом на мужчину.

— Я…

— Возьми, — снова произнес он.

Девушка поднялась и легко вытащила из земли клинок. Она встала напротив человека, с которым путешествовала больше полугода. Мужчина смотрел на нее. Без осуждения, без обвинения, без каких-либо эмоций.

Наемник, впервые за долгое время, вдруг убрал сабли в ножны, но не снял ладоней с рукоятей. Он присел, чуть подогнув ноги, выставляя опорную вперед, а ту, что осталась позади, максимально напряг. Имперец повернул корпус, чуть пригибая к земле левое плечо. Сердце его билось быстро, будучи ускоренным лишь одной волей смертного. Никаких мыслей, никаких желаний и эмоций. Лишь вражеский клинок и собственная сталь. Так же, как и всегда. Точно так же, как и всегда.

Двое смертных стояли друг напротив друга, и никто и никогда не узнает, что за мысли крутились в их голове. Многие будут догадываться, но точно не узнает никто. Вдруг между ними взмыл в воздух бутон цвета утреннего океана, поглаживаемого лучами рассветного солнца. Бутон плыл по воздуху, поднимаясь все выше и выше, но вскоре стал опускаться вниз. Он по спирали плыл, опускаясь все ниже к земле. Когда же до нее дотронулся, то двое разумных исчезли. Лишь две вспышки, два свиста, два стука, будто кто-то попытался выбить из ковра пыль, но ни одного смертного. Мгновением позже они появились друг перед другом так близко, что могли расслышать дыхание недавнего противника. Так близко, что еще чуть-чуть, один шаг, и они бы услышали и мысли. А между ними на земле все так же лежал бутон, на который капали алые капли из порезанной шеи наемника. Никто, ни один из людей и нелюдей, ходящих по Ангадору, не смог бы различить этот стремительный выпад. Лишь один маленький мальчик-полукровка, стоявший в тени своей комнаты, глядя в окно, смог различить две призрачные тени.

Меч девушки оставил на шее наемника длинную царапину, из которой резво бежали алые градины. Девушка вдруг ощутила боль и в своей шее. Она увидела вытянутую руку имперца, и на мгновение ей показалось, что в ней лежит сабля, сверкающая в свете луны и искрящаяся от крови. Но сабли не было, рука была пуста. Оружие даже не покидало ножен наемника. Девушка резко убрала свой меч, а потом вскинула руку, прикладывая ее к шее. Там оказалось сухо. Крови не было.

Наемник сделал шаг назад и подобрал свой мешок, единым движением закидывая его на плечо.

— Ты не спросишь почему? — нарушила тишину еще более погрустневшая девушка. Порой понимание чего-то не приносит радости. — Даже этого не спросишь?

— Я не задаю вопросов, на которые знаю ответы, — не оборачиваясь, стоя спиной, спокойно сказал мужчина. — Ты не могла доверять мне и поэтому ничего не рассказала. Я не мог доверять тебе и поэтому ничего не рассказал. И это не плохо — это правильно.

— Нет! Неправда!

— Может быть. Все сказки, так или иначе, — неправда. И эта сказка тоже была ею. Хорошая, красивая сказка. Но как бы то ни было, ты — почти принцесса, я — почти пастух. Но мы не в сказке, и поэтому остается довольствоваться лишь правдой.

Даже не смахивая все еще бегущую по шее кровь, мужчина сделал шаг вперед, почти скрываясь в тенях. Девушка знала, что если он окончательно в них скроется, то даже сами боги его там не найдут. Нельзя было отыскать Тима Ройса, когда тот заворачивался в ночной плащ, и Темный Жнец бы с этим не поспорил. В конце концов, именно эта сущность с мешком душ за плечом так часто пытается догнать высокого имперца.

— Тим, — прошептала девушка, сжимая окровавленный клинок.

Мужчина замер. Он стоял так некоторое время, а потом исчез. Он знал, что стоит ему повернуться, и он найдет тысячу причин, чтобы остаться. Но порой невыдуманных причин просто не существует, только те, которые человек придумывает себе сам. Порой бездействие — это не лучший выбор. И именно поэтому наемник шагнул в объятия своей вечной подруги, темной, чуть пугающей, но способной спасти от любой напасти.

Вы когда-нибудь пытались избавиться от навязчивой мысли? Такой, которая въедается вам в голову с остервенелостью весеннего клеща. Если да, то вы поймете, почему я не шел к порту, как рассчитывал пару минут назад, а сидел на лавке в центре опустевшей улицы. Но я не хватался руками за голову, не рвал на себе волосы и уж точно не выл волком. Я молча пытался выдворить из замка своего сознания образ красавицы-смуглянки. Ей там нечего делать. Но Мия, даже воображаемая Мия, как обычно, не собиралась меня слушать. Она засела в моих мыслях, словно насмешка ловкого шута, и никак не желала их покидать. А я, что закономерно, не желал ее там видеть. Это попросту нелогично, нерационально и уж точно не требуется мне для дальнейшего путешествия.

Сидя на лавке, бездумно гоняя костяшками пальцев золотую монету, я разве что не гипнотизировал сам себя. Но даже это не слишком помогало. Обычно от назойливых мыслей любого рода избавляются с помощью вина. Но, признаться, я еще не достиг того дна, где в принципе что-либо заливается алкоголем. И именно поэтому я продолжал попытки выгнать сей чудный образ из своей головы. Как я уже сказал — ему, образу, там было делать нечего.

В этот самый момент, когда я уже почти совладал с собственным сознанием, мимо прошла группа людей. Даже с первого взгляда видно, что это не простые горожане, а как минимум дворяне, которых в Алиате нет, но все же.

— Уже завтра она будет моей женой, — сказал смазливый парнишка, и группа рассмеялась, скрываясь за поворотом.

Вот скажите мне, какой имелся шанс встретиться с женихом Лиамии именно здесь? Правильно — почти нулевой. Да что там — это и не был шархан и по совместительству жених дочери визиря. Просто какой-то счастливчик, у которого свадьба в тот же день. Но едва я расслышал эту фразу, как почти вытесненный образ вдруг проник во все уголки сознания. Правда, он не только проник, но еще и изменился. Теперь смуглую красавицу обнимали чьи-то руки, лаская нежную кожу и шелковые волосы.

Одного этого хватило, чтобы с левой стороны груди вдруг что-то резко сжалось, причиняя острую боль. Что-то стало скручиваться и сжиматься, будто кто-то старательно месил это «что-то», как пекарь — тесто. Что-то крутилось и вертелось, завиваясь в спираль и распрямляясь в стальной лом. Что-то пытались вырвать у меня из грудины, разорвать на части и растоптать в дорожной пыли.

Сперва я подумал, что это отзвуки той самой боли, догнавшей меня и здесь, в Алиате. Но тогда бы болела голова. И вдруг меня осенило — отрава! Меня либо отравили, либо прокляли. Не стоило отказывать визирю! Глупец. Я сорвался с места и понесся по узким улочкам, петляя старательней, чем самый затейливый заяц на забое. Вот только я не убегал от погони, а рвался к целителю. Боль нарастала, становясь нестерпимой, было трудно дышать. У меня, по собственным расчетам, оставалось всего несколько мгновений до того, как проклятие наберет максимальную силу, или до того, как отрава полностью захватит организм.

• Предыдущая
• 86/92
• Следующая