Зачем тебе алиби… - Малышева Анна Витальевна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/90
- Следующая
— Понимаешь… — Юра запинался, то, что вертелось у него на языке, явно мучило его. — Не знаю, говорит тебе Игорь или нет… У него, похоже, кто-то был.
— Я понимаю… — Язык и губы у нее были будто из ваты, слова давались с трудом.
— Я имею в виду женщину. — Сказав это, он, как будто отводя дальнейшие вопросы, схватился за чашку с чаем. Анжелика не знала, как реагировать, потому что при этом известии не почувствовала ровным счетом ничего. Ни удивления, ни злобы, ни испуга. А реагировать было надо — ее равнодушие могло показаться подозрительным. И девушка промямлила:
— Первый раз слышу… Ты не ошибаешься?
— Я ее видел.
— Когда?
— Позавчера.
— Подожди… В тот вечер, когда Игоря…
— Нет, я же говорю — позавчера! Это было накануне его смерти. Она была здесь вечером, очень поздно, около полуночи.
Сосед допил невкусный чай и бросил на нее косой взгляд. Анжелика сидела напротив него, держась очень прямо, не чувствуя ни рук, ни ног, ни даже собственных мыслей — ее всю заливал какой-то странный безразличный холод. Холод шел от сердца, наполнял грудь, поднимался по горлу… Она шевельнула губами, попыталась что-то сказать, и кухня поплыла перед ней, теряя очертания, исчезая.
Глава 4
— Как ты?.. — Он теребил ее за плечо, тряс, не давал провалиться снова в спасительный холод, в спокойную темноту. Она неохотно, но быстро всплывала из этой тьмы в свет — как надувная игрушка, которую попытались утопить. Еще один рывок — и она открыла глаза. Лицо Юры — покрасневшее от волнения, его испуганные глаза, его рука на плече…
— Нормально… — Она поняла, что лежит на ледяном плиточном полу, здесь же, на кухне. Попыталась сесть, голова снова закружилась, да вдобавок заболел правый локоть — она его ушибла при падении со стула. Юра помог ей сесть, поддерживая за плечи. Заботливо спросил:
— Может, тебе будет лучше в комнату перейти?
— Мне уже никогда не будет лучше… Посмотри-ка в холодильнике, там должно что-то быть.
— Что?
— Вино оставалось…
Он послушно открыл холодильник, и действительно, вытащил початую бутылку венгерского муската. Откуда эта бутылка взялась в холодильнике, Анжелика не знала, во всяком случае, мускат покупала не она и пила тоже не она. Он там был, и большего не требовалось. Юра налил ей полстакана, придвинул, с сомнением сказал:
— А тебе не будет хуже? Он такой сладкий…
Может, чаю выпьешь с лимоном?
— Спасибо за заботу… — Она с отвращением попробовала ледяной приторный мускат и с возмущением прокомментировала:
— Какая лошадь поставила это в холодильник?! Вино хранят при комнатной температуре.
Юра только пожал плечами, закурил, внимательно глядя на нее. Она запила мускат водой, и ей не то чтобы стало лучше, но во всяком случае, исчез обморочный горький вкус во рту. Она тоже закурила, постепенно приходя в себя, и спросила:
— Милиции ты об этой женщине не говорил?
— Нет. Сперва решил поговорить с тобой.
— А почему?
— Не знаю… Если это была его любовница, тогда, наверное…
Она вдруг поняла, фыркнула:
— Сдурел? Думаешь, я способна на убийство из ревности?!"
— А кто тебя знает… — Он нерешительно улыбнулся, но улыбка погасла, когда он встретил сумрачный взгляд Анжелики. Встревоженно спросил:
— Я глупость ляпнул, да? Прости, я думал, ты о ней что-то знаешь… Конечно, тебе дурно стало…
— Мне не из-за нее стало дурно, — отрезала она. — Просто у меня сейчас два самых паршивых дня в моей жизни, а будет еще больше. Никогда мне не было так плохо. Я совсем запуталась…
— В чем?
— Во всем, — она прикусила язык. — Не знаю, как теперь жить, ведь он умер.
— Ты так его любила?
Ей не понравился его взгляд. Слишком внимательный, без тени доверия, без следа сочувствия.
«Похоже, он надо мной смеется, — мелькнуло у нее в голове. — С какой стати? Притащился, чтобы сообщить о любовнице Игоря.. Ничего не сказал милиции. Торчит здесь и таращится на меня своими лягушачьими выкаченными глазами. Я с ним говорю третий раз в жизни, что он себе позволяет?»
— Опять глупый вопрос, да? — спросил он, стряхивая пепел. — У меня такой талант, на глупые вопросы. В конце концов, это не мое дело, верно ведь? Я просто решил узнать, известно тебе что-то об этой женщине или нет.
— А как ты вообще о ней узнал? — оборвала его Анжелика.
— Встретил в подъезде. Я позавчера поздно возвращался домой, захожу в подъезд, за мной входит незнакомая женщина. Я только обернулся посмотреть, кто это, и больше на нее не смотрел. Я поднимался на пятый этаж, и она за мной. Я уже решил, что она к нам идет, к матери, что ли… К вам же гости не часто ходят, да еще в такое время…
«Интересно, откуда он это знает? — задала себе вопрос Анжелика. — Неужели вел учет нашим гостям? Сашке и Лене просто повезло, что они не нарвались на него в эти три раза, когда сюда приходили… Или… Нарвались?! Что он тут треплется, ведь явно держит камень за пазухой!»
— А на нашей площадке я еще раз на нее оглянулся, — вдохновенно продолжал Юра. — Тогда ее и разглядел. Я стал открывать свою дверь, а она позвонила к вам… То есть к Игорю.
— А откуда ты знаешь, что меня не было? — перебила Анжелика. — Что — следишь, когда я ухожу, когда прихожу?!
— Да нет… Просто заметил, что ты часто не ночуешь дома, возвращаешься на рассвете… — завилял Юра. — Я же постоянно по ночам работаю, иногда вижу тебя с балкона…
— Я не у любовника ночую, — отрезала она.
— Я и не говорил…
— Вот и не говори! Игорь ей открыл?
— Да.
«Вот сволочь! — подумала она. — А в тот же вечер Ленка и Сашка напрасно ему звонили! Значит, он ждал ее. А как он узнал, что это она? Ни черта не понимаю…»
— Может, тебе интересно, как она выглядела? — робко спросил Юра.
— Ты и это рассмотрел?
— Ну, конечно, я ее под лупой не разглядывал, но я ведь художник, у меня глаз наметанный.
— Ну? — заинтересовалась она. — И какая она?
Ничего себе?
— Ничего, но ты лучше.
— Ах, мерси, мерси… — Ова смеялась, но на душе немного потеплело. Хоть какая-то положительная эмоция за последние дни, да что там дни — месяцы… За всей этой историей Анжелика успела забыть, что она прежде всего женщина, и женщина привлекательная. — Ну, а точнее можешь сказать?
— Довольно высокая, худая. Нет, не худая, но знаешь, мускулистая, без жировых отложений.
Блондинка, причем волосы совсем белые, как у Монро.
— У кого?
— Мерилин Монро знаешь?
— Нет, — отрезала она. — У меня своих проблем хватает.
— Да ты что?! — изумился Юра, но она в ответ только поморщилась:
— Продолжай.
— А нечего продолжать, в сущности. Волосы до плеч, белый плащ, больше ничего не разглядел.
Красивая, верно, но не сногсшибательная.
— А лет ей сколько, как думаешь?
— Кто знает… — задумался он. — Может, тридцать, может, больше… Вот моей матушке сорок восемь, а выглядит она на тридцать с хвостиком, не больше.
— Ясно. — Анжелике вдруг стало грустно. Она сама не понимала почему. Никаких чувств к мужу она давно не испытывала, если исключить чувство вины. Ревность была ей незнакома — ей даже в голову не приходило, что у Игоря может кто-то быть, но если бы такая мысль возникла, она бы не слишком поразилась и расстроилась. И все же — пришла грусть, а вместе с ней — чувство неуюта, заброшенности, своей ненужности. Хотя человек, который мог ее бросить, уже никогда не сделает этого.
"В конце концов, — подумала она, — он имел на это право. Мы до смешного редко спали вместе… Правда, если такое случалось, то было хорошо, как и раньше… Мне было с ним хорошо, только я в последнее время постаралась об этом забыть. Он был внимателен, нежен, только вот ничего мне в постели не говорил. А я почему-то хотела, чтобы он меня при этом как-то называл. «Лапушка, красавица, любимая…» Неужели ему было так трудно сказать мне что-то? Не знаю… Я ведь его не просила об этом, стеснялась. Все шло к тому, что он со мной развелся бы!
- Предыдущая
- 16/90
- Следующая
