Дочь воина, или Кадеты не сдаются - Звездная Елена - Страница 33
- Предыдущая
- 33/65
- Следующая
– Женщина не поворачивается к воину спиной? – догадалась я.
Мне не ответили. И взгляд от тыла кадета МакВаррас тоже не отрывали. До меня начало доходить! Да, додумалась я ползать в нижнем белье и чулках по постели! Я бы ему еще стриптиз станцевала!
Нрого молча рванул ремень на брюках, не отрывая голодного взгляда от моего белья. Ускорившись, преодолела широченную кровать, спрыгнула на пол, развернулась к воину. Тот молча и решительно бросил на пол уже снятые с пояса ножны, следом полетел широкий ремень, а сам тар-эн, не отрывая взгляда конкретно от цели, начал расстегивать брюки.
– Вы… вы что делаете? – Нет, я, конечно, догадывалась, но оно как-то само сорвалось.
Рука, уже стягивающая штаны, остановила свою подрывную деятельность. Нрого замер. Сейчас он тяжело дышал, но вот глаза его отрываются от… от пусть будет цели, и поднимаются к моим глазам. Некоторое время он просто смотрел, словно приходя в себя, затем произнес:
– Что?
Интересно, если я сейчас поведу себя, как с Дьяром, этот как отреагирует? Наверное, именно эта мысль заставила страх отступить, и я стала мыслить четко, уверенно и быстро. И догадку нужно было проверить:
– Великий воин Нрого. – Я мило улыбнулась и поправила бретельку бюстгальтера, – вы такой… сильный.
Мысль о том, что этот тар-эн опытный и матерый мужик, пришла слишком поздно.
– Я понял, – с неожиданной улыбкой произнес воин, – Киран не распущенная, Киран просто боится. – Бракованный навигатор мне в полете! – Иди ко мне, – приказал Нрого, придерживая штаны.
– Уже бегу, сейчас только шнурки поглажу! – сорвалась я и прикусила язык.
Поздно.
Нрого застегнул брюки, не отрывая от меня взгляда, затем скрестил руки на груди и произнес:
– Киран, твой отец отдал тебя мне, следовательно, ты несешь обязательства. Твое нежелание разделить со мной постель, демонстрируемое с самого начала, говорит лишь об одном – Киран МакВаррас не ведает о чести, стремясь избегнуть обязательств.
И мне стало плохо. Совсем.
– А вас не заботит тот факт, что я не хочу делить с вами постель? – сдерживая вполне обоснованную злость, спросила я.
Взгляд Нрого сделался странным. Затем я услышала приказное:
– Подойди.
Сдержалась, обошла постель, приблизилась к воину, дальше привычное – взгляд в глаза. Долгий, ищущий чего-то и не находящий. Нрого нахмурился, его руки скользнули по моим, накрыли плечи. Взгляд все так же искал что-то в глубине моих глаз… Искомое найдено не было, и великий воин призадумался.
Жаль, что размышлять он предпочитал молча, но значительно хуже то, что вывод он все же озвучил:
– Киран – редкий камень. Особый. Но укрощение пантеры изысканное удовольствие, от него не отказываются.
– В каком смысле? – не поняла я.
Нрого провел пальцем по моим губам и снисходительно сообщил:
– Тар-эн не ведают отказа у женщин.
Мне почему-то это так напомнило Дейма и его «Я могу получить любую»…
Но немногословный Нрого решил на этом завершить наше общение, сел за стол и похлопал по коленке, видимо требуя моего там усаживания. Я была не в том положении, чтобы отказываться, а потому молча подошла и впервые в жизни села на колени к мужчине.
– Твоя покорность радует, – глухим голосом произнес воин. Потом добавил: – Фрукты содержат снотворный яд. Не ешь. Не хочу.
– Если съем – умру? – догадалась я, памятуя о злобной бегемотихе.
– Будешь вялой, сонной. Мне не понравится.
Очень весело. Но отравленные фрукты мелочь, меня сейчас другое заинтересовало:
– Почему вы так со мной разговариваете? – На Нрого я не смотрела, глядя куда-то перед собой. И не видя ничего.
– Привычка, – неожиданно искренне ответил воин.
– В каком смысле? – Я взглянула на него.
Тар-эн весело подмигнул и произнес:
– С женщиной воин должен говорить доступно.
Нормально!
– Я что, дура, по-вашему? – возмутилась я и попыталась встать.
Нрого отреагировал насмешливым взглядом, под которым я попытки прекратила, и резонно заметил:
– Умной не назовешь.
Сижу в оцепенении, думаю о жизни. О жизни, и о справедливости, и о судьбе своей горемычной… Мало того, что меня вот так вот просто отдали, как последнюю продажную женщину, так я еще, как выяснилось, обязана помнить о чести и отдаваться без возражений. Потрясающе просто.
Поняла, что сейчас просто сорвусь, и поднявшись, причем на сей раз Нрого меня не удерживал, направилась в спальню.
– Куда? – вопросил воин.
– Стресс снимать, – буркнула злая я, стараясь не думать, какой у меня в нижнем белье и чулках вид сзади.
Судя по тому, что воин промолчал, вид был впечатляющий.
Придя в спальню, открыла шкаф, залезла в нужный рюкзак, достала бутылку шампанского, предпоследнюю кстати. С шампанским вернулась к Нрого, опять села к нему на колени, протянула бутылку и хмуро попросила:
– Открой. Буду потерю невинности праздновать.
Тот факт, что там нужно кучу всего откручивать, супружник проигнорировал и просто выдрал пробку. Пошла пена. Я с наслаждением пролила все это на шкуры, затем, запрокинув голову, сделала глоток. А что, достанусь Нрого пьяная, пусть радуется.
Не тут-то было! Едва глотнула, как услышала:
– Женщина не должна…
Остановилась, хмуро посмотрела на тар-эна и прямо спросила:
– Что еще?
– Чашу возьми, – приказал Нрого, напряженный и от того будто окаменевший.
– Зачем? – не поняла я.
– Женщина должна есть скромно, не возбуждая воина, – ответили мне, не отрывая от моего же рта взгляда.
Нет, это уже перебор!
– Тебя и бутылки возбуждают? – практически взревела я.
– То, как ты из нее пьешь, – был напряженный ответ.
– Здесь нет стаканов! – Я указала на стол.
И тут я вспомнила! Этот Нрого никогда не пил спиртного. Никогда! Значит, улетит мгновенно. И проблема лишь в том, как напоить его? Из бутылки он пить не будет, это даже такой «неумной», как я, ясно, а что, если…
И, глядя в глаза воина, я вновь отхлебнула шампанского, набрав полный рот, затем потянулась к его губам. Когда мои уста накрыли собственно его, Нрого перестал дышать. На вливание пенистой жидкости в его собственный рот отреагировал судорожным глотанием. А дальше я опять оказалась на постели! И я не уловила, как он это провернул. Просто миг – и мы не сидим, мы лежим, причем Нрого весь на мне, а у меня в руках бутылка.
– Я не допила, – тяжело дыша, напоминаю воину, который тяжело дышал на мне.
Остановился. Зарычал. Резко поднялся, удерживая и меня заодно. И вот мы опять за столом, и я у него на коленях. И это еще удивительно, что бутылку я все же удержала.
– Ух, – несколько потрясенная событиями, выдохнула я.
– Нрого, – он усмехнулся, – едва сдерживается.
Вдох, взгляд на бутылку, и, повернувшись к воину, я прошептала:
– А Кира любит целоваться. Продолжим?
И я нагло провернула все тот же прием повторно. И в третий раз тоже…
Кто бы мне сказал, чем все это закончится!
Ритмично скрипит кровать… Ритм то усиливается, то уменьшается… Она так уже полночи скрипит. Нрого кайфует, и ему явно сейчас очень хорошо, а вот мне не очень!
Я сижу на полу, в руках сейр, в ногах бутылка с шампанским… последняя… пустая. А он еще требует. Смотрю в сейр, оттуда такой же испуганный и непонимающий взгляд Микаэллы…
– Кир, – прошептала подруга, – он все еще прыгает?
Медленно поворачиваю голову, глядя на собственно кровать. Нрого продолжает выделывать кульбиты разной степени сложности и вопить, что он хороший. В очередной раз поражаюсь прочности иристанской спальной мебели – это надо же такое выдерживать. Правда, пугает страшная мысль – вдруг с женщиной эти тар-эн двигаются не менее активно, вот кровати и строятся повышенной прочности… Интересно, а местные женщины тоже повышенной прочностью отличаются?
– Прыгает, – упавшим голосом говорю я.
– Кир… тебе бы поспать… – неуверенно говорит Мика.
- Предыдущая
- 33/65
- Следующая
