Звездная Тень - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/77
• Следующая

Он ухмыльнулся, как человек, потрясающе тонко пошутивший:

— Тогда что ты у нас ищешь? Здесь для тебя счастья нет. Самонадеянно так говорить… только я ведь вижу!

— Если бы я сам знал, что ищу… — прошептал я.

Галис кивнул.

— Верю. Мой тебе совет, Петр… войди во Врата.

Предложение убираться с планеты было высказано.

— Я уже вошел.

Галис потер подбородок:

— Тогда и не знаю… тогда я не прав. Что ж. Доверимся Тени.

— Доверимся, — осторожно согласился я. Ну! Скажи еще что-нибудь!

— Пойдем, я покажу тебе «дельту», — предложил Галис. — Пока уж ты здесь — будешь работать на равных с ребятами. Может, и найдешь себя…

В последней фразе уверенности не было совершенно.

— Много людей на базе? — поинтересовался я по пути к ангару. Странной казалась эта пустота…

— Сейчас — никого, кроме нас. А вообще — триста двадцать шесть человек.

Ого. У меня уже создавалось ощущение, что все военные действия ведутся десятком фанатиков…

Галис сделал паузу и добавил:

— Без тебя. Я пока не стану тебя считать, хорошо?

Да уж как угодно… Считай, не считай — я и впрямь здесь чужой.

Двери ангара разошлись перед нами, Галис на миг остановился:

— Ты не привык к мысленному управлению?

— Нет.

— Хорошо. Код входа — «тревога».

— Запомню, — жадно вглядываясь в освещенное нутро ангара, ответил я. Помещение было небольшим, да и стоящие внутри машины размерами не отличались. Чуть поменьше земного истребителя. «Дельтами» их называли, очевидно, из-за треугольной формы. Можно было условно выделить небольшие толстые крылья, зеркальный колпак вверху скрывал кабину. «Дельты» стояли прямо на плоском брюхе, никаких колес или опор я не заметил.

— Как я понимаю, машина незнакомая, — обронил Галис.

— Абсолютно.

— Эта будет твоей, — капитан подошел к ближайшему аппарату, похлопал по гладкой обшивке. — Здесь все машины новые. Открытие кабины будет на слово… на слово «гость».

Я проглотил насмешку.

Галис выжидал, и я негромко сказал:

— Гость…

Зеркальный колпак растаял, превратился в сверкающую гибкую ленту. Лента поползла вниз, словно язык металлического зверя.

— Входи, — иронически предложил Галис.

Неуверенно ступив на блестящую поверхность, я приготовился карабкаться вверх. Этого не потребовалось — лента дрогнула под ногами и буквально впихнула меня в кабину. Потеряв равновесие, я рухнул в широкое кресло. То мгновенно зашевелилось подо мной, обтекая тело. «Лесенка» уже трансформировалась обратно в колпак. Изнутри он был идеально прозрачен.

— Ну как? — спросил снизу Галис.

— Очень любопытно, — буркнул я. Интересно, он меня слышит?

Кабина очень небольшая, по сравнению с ней внутри скаута Геометров просторно. Есть пульт… и на нем две воронки с серебристо-ртутной жидкостью!

— Разберешься с управлением? — поинтересовался Галис. — Или опять незнакомая система?

Может быть, он меня все-таки подозревает?

Резким движением я опустил ладони в терминалы.

Колющая боль. Короткое головокружение. Я буквально чувствовал, как «дельта» сливается с моим сознанием.

«Да».

Какова степень ее разумности? Что это — кастрированный компьютер Геометров, полноценная личность, примитивная управляющая система?

«Едины», — согласился я.

Словно обвал — лавина звуков, образов, ощущений. Нет, «дельта» не была разумной. Лишь придаток к телу… но какой придаток!

Я видел сквозь стены ангара. Ощущал движение машин по улицам городка. Слышал дыхание Галиса и шорох веток на деревьях. Мир стал огромным, доступным, подвластным. Даже в корабле Геометров у меня не было ощущения такой силы… И в то же время — что-то оставалось отсеченным, недоступным. Например — звезды. Словно «дельта» жила вполсилы.

— Машина контролируется не полностью, — сказал я. Не губами, а металлическим телом машины. Слова прокатились по ангару возмущенным ревом, Галис поморщился.

— Соизмеряй силу, Петр. Да, часть функций блокирована. Я не совсем уверен в тебе. Но для боевого патрулирования тебе возможностей хватит.

Я не обращал внимания на его слова. Хотелось опробовать хотя бы имеющиеся силы. Двинуться… взлететь… пронзить небо тяжелым ударом, сминающим скалы, сжигающим воду…

— Хватит. Для начала — хватит. Выходи.

Хотелось возразить. Не словами — действием. Взмыть сквозь хрупкий потолок, насладиться подвластной стихией…

Я опомнился в последнюю секунду. Галис, похоже, именно такого поступка и ждал. С сожалением, почти с физической болью, я рванулся из слишком могучей для меня «дельты». Мир с беззвучным воплем свернулся в крошечную точку кабины. Меня била дрожь, кресло, уже закутавшее меня плотным коконом, медленно расслаблялось.

— Выходи! — повторил Галис.

Кабина неохотно открылась. Я поднялся, с удовольствием поймав взгляд Галиса, обманутого в лучших надеждах. Скользнул вниз по гибкому языку трапа.

— Хорошая машина, капитан. Спасибо.

Галис молчал.

— Что-то не так?

— Я был уверен, что ты ее не удержишь, — очень спокойно сказал капитан.

— Почему это?

— Она застоялась. Полгода в ангаре, без вылетов, без пилота. «Дельта» создана для боя, она давит на сознание.

— Зачем? — тихо спросил я.

— Если бы ты взлетел, я… остановил бы ее, — Галис смотрел мне в глаза. — Нам не нужны пилоты, не способные контролировать доверенное им оружие.

— Добрый ты, как погляжу.

Я и сам не заметил, как стал говорить с капитаном в тех же интонациях, что и Снег.

— Кто-то должен быть добрым, — в тон мне сказал Галис. — Хорошо. Я доволен, что ты справился. Теперь запомни. Это — твоя машина. Ты — мой пилот. Я — твой царь и бог. По тревоге ты занимаешь свое место в течении двух минут. Сидишь в кабине и ждешь. Получив задание — выполняешь. Расширять рамки приказа не советую, не выполнять его — тем более. Нарушение я могу простить. Но могу и не простить. Ты никогда не будешь знать, что последует за проступком.

Он повернулся и вышел.

Прекрасный инструктаж.

Очень хороший мир.

И самое страшное — что я слушал его слова чуть ли не с радостной дрожью!

Как там говорится про Тень? Полная свобода и счастье? Неограниченные возможности развития и самосовершенствования?

Дед, как мне тебя сейчас не хватает…

И не такого, каким ты стал — ехидным циником, заточенным в чужое тело. Тебя — прежнего. Как в детстве. Пусть преследующего свои цели. Но всегда готового приласкать, утешить… и дать ответ. На любой вопрос.

Зря ты кокетничал, дед. Из тебя бы вышел великолепный Наставник. Может, я потому так не люблю Геометров, что в каждом из них вижу тебя. Это ведь такой беспощадный наркотик — любовь. Особенно — любовь настоящего Наставника. И можно сколько угодно говорить, что наркотики — зло, но попробовав их однажды, ты обречен. Даже отказавшись от сладкого дурмана, даже прокляв его — будешь вспоминать, будешь корчиться в муках от желания снова ощутить — беззаботную эйфорию травки, буйное всемогущество экстази, душевную проникновенность алкоголя… теплую ласку воспитания…

Мне мешает понять Тень то, что дед уже знает ответ. Мне мешает смотреть незашоренными глазами то, что ему Тень заранее не понравилась.

А еще мне хочется — до дрожи в коленях, до кома в горле — того же, чем я был напичкан в детстве. Простоты и ясности мира. Безграничной свободы — пусть даже в рамках одной отдельно взятой камеры. Я не могу стать самостоятельным. Как там говорил Наставник Пер, моя единственная настоящая жертва… «из тебя выйдет прекрасный Наставник». Да, наверное. Или вечный воспитуемый, или вечный воспитатель. Это все едино.

Быть пилотом «дельты», винтиком в вечной войне — это из той же оперы. Строгий и добрый капитан Галис, чье доверие уже хочется заслужить… Ощущение подвластной силы — пусть пока урезанной его приказом… Неужели весь мир состоит из двух типов людей — Наставников и подчиненных, тех, кто мудро увещевает, и тех, кто радостно повинуется? И вся жизнь — всего-то метание между двумя крайностями, из роли в роль, из рабства в рабство? Ребенок — родитель, начальник — подчиненный… ха, привет, Эрик Берн, ты в чем-то поумнее Фрейда… секс меркнет перед сладкой жаждой власти и радостной дрожью подчинения… меркнет, или становится еще одним полем битвы за две единственно возможные роли…

• Предыдущая
• 38/77
• Следующая