Гладиатор из будущего. Дилогия (СИ) - Поротников Виктор Петрович - Страница 1

• 1/10
• Следующая

Галлы усилили натиск и смогли наконец привести в полное расстройство переднюю шеренгу пренестийской когорты.

Индутиомар, находившийся подле меня, метнул свой дротик почти одновременно со мной. Его короткое копье, просвистев в воздухе, угодило между глаз римскому центуриону, пробив ему голову навылет. Индутиомар славился среди воинов Крикса своей меткостью и силой. Пущенный мною дротик вонзился в левое плечо римскому трубачу в тот миг, когда тот собирался подать какой-то сигнал своим изогнутым в дугу медным букцином. Трубач осел на землю в двух шагах от сраженного Индутиомаром центуриона с красным гребнем на шлеме.

Этот устрашающий гул сражения горячил мне кровь и будоражил нервы. Я с поразительной отчетливостью видел перед собой глаза легионеров, блестевшие из-под круглых металлических шлемов, видел их утомленные вспотевшие лица над колеблющейся стеной из прямоугольных щитов. Мой щит то и дело сотрясался от ударов вражеских мечей и копий. Римские легионы – грозная сила! – в этом сражении никак не могли взять верх над полчищами восставших рабов и гладиаторов.

Раздался свисток оптиона: пренестийская когорта стала перестраиваться, сплачивая ряды и уменьшая интервалы между шеренгами.

Я бросился на оптиона, который не растерялся и мастерски отбил мои выпады мечом. Затем оптион с такой силой двинул меня нижним краем своего щита, что я с трудом удержался на ногах. Наседая на меня, оптион наносил быстрые колющие удары мечом сверху вниз, норовя поразить меня в лицо или шею. Это оказался весьма опытный воин! Хотя я уворачивался и закрывался щитом, клинок ловкого оптиона все же рассек мне верхнюю губу и подбородок.

«Ах ты, гребаный капрал! – разозлился я, ощутив во рту солоноватый привкус крови. – Да я сейчас твои кишки на меч намотаю!»

Убитые и раненые так и валились с обеих сторон прямо под ноги сражающимся. Запнувшись за какого-то убитого легионера, я вновь пропустил довольно опасный удар вражеского меча – этот храбрый оптион отлично владел оружием! Удар его меча пришелся прямо в нащечник моего шлема, едва не выбив мне глаз.

Задыхаясь от бешенства, я бил и бил своим щитом в щит оптиона, дабы сбить его наступательный порыв. При этом я делал обманные замахи своим мечом, вынуждая римлянина закрывать голову щитом. При очередном таком замахе я изловчился и вонзил острие меча в бедро оптиону повыше колена. Рана была не опасная, однако оптион невольным движением опустил щит книзу, прикрывая раненую ногу. Я мигом воспользовался этим, резко выбросив вперед свой разящий меч, пропоров римлянину горло под самым подбородком.

«Получай, урод! – с мстительным торжеством возрадовался я. – Думаешь, ты один такой крутой боец! Есть и покруче тебя!»

Хрипя и захлебываясь кровью, оптион пятился от меня, спеша укрыться за спинами легионеров из второй шеренги. Легионеры чуть расступились, выручая своего военачальника. Двое из них заслонили тяжело раненного оптиона своими щитами.

Индутиомар, ни на шаг не отстававший от меня, набросился на одного из этих легионеров, в то время как я сошелся в схватке с другим. Легионер, скрестивший со мной свой меч, был выше меня на целую голову. Этот великан сразу дал почувствовать мне мощь своих ударов клинком и напористых толчков щитом. Пот заливал мне глаза, мешая следить за действиями моего рослого врага. Идти напролом я не решился, поэтому стал ловить могучего римлянина на какой-нибудь его оплошности. Удача улыбнулась мне очень скоро. Индутиомар разрубил шлем легионеру, стоявшему против него. Тот с громким вскриком отшатнулся и стал падать навзничь, как подрубленное деревце, толкнув при этом своего товарища-гиганта, который в этот момент пытался поразить мечом меня. Всего на миг невольно замешкался мой грозный противник, обратив взор на своего смертельно раненного соратника. Мне хватило этого мига, чтобы стремительно сблизиться с римлянином и поразить его мечом в живот под нижний край его кольчуги. Мой враг со стоном упал, и я добил его точным ударом в шею, как меня учили в гладиаторской школе. Струя теплой человеческой крови брызнула мне прямо в лицо, окропив темно-рубиновыми каплями мой кожаный панцирь и овальный щит.

«Римляне надолго запомнят битву при Амитерне! – мелькнуло у меня в голове. – Сегодня консул Геллий не досчитается многих воинов и знамен! Пусть знают спесивые квириты, как умеют сражаться восставшие рабы!»

Дом, в котором поселился Спартак со своей возлюбленной Ифесой на эти зимние месяцы, находился в самом центре Метапонта. В этом доме на улице Меропис в конце февраля собрался военный совет, положивший начало разладам среди вождей восставших рабов.

Поскольку с недавних пор я числился среди советников Крикса, меня тоже пригласили на это совещание. Перед Спартаком и его соратниками стояла дилемма, вести ли и дальше войну с римлянами на территории Италии или уйти отсюда через горные Альпийские проходы и рассеяться по соседним землям.

Открывая этот совет, Спартак первым изложил свою точку зрения. По его мнению, для восставших разумнее всего было бы покинуть Италию, поскольку победить Рим им все равно не по силам.

«Не нужно обольщаться, братья, – сказал Спартак. – Наши прошлогодние победы над римскими полководцами одержаны по той простой причине, что мы сражались с плохо обученными новобранцами. Закаленные в походах римские легионы пребывают за пределами Италии, воюя в Испании и Азии. Против этих римских войск нам не выстоять, поэтому я настаиваю на уходе из Италии наших отрядов, как только растают снега на Альпийских перевалах».

С мнением Спартака согласились военачальники, происходившие родом из Фракии, Иллирии и Македонии. Все они, обретя желанную свободу, стремились поскорее уйти из ненавистной Италии в отчие края, до которых было совсем недалеко. Можно было бы избрать и более короткий путь через Адриатическое море, но у восставших рабов не было кораблей.

Против предложения Спартака высказались военачальники-галлы, мнение которых выразил в своей речи Крикс, второй человек после Спартака в войске восставших.

– Братья, зачем толковать о грозных римских легионах, которые в данное время воюют где-то за морями и далями, – заявил Крикс. – То, что у римлян не оказалось под рукой надежных войск, есть великая удача для нас! Надо воспользоваться этим и идти прямиком на Рим! В Риме рабов в несколько раз больше, чем свободных граждан. Как только наше войско окажется под стенами Рима, вся эта многотысячная масса рабов переметнется на нашу сторону. Братья, мы утопим Рим в крови! Главное, не медлить и не робеть! Нас же не горстка беглецов, но шестьдесят тысяч вооруженных бойцов, четверть из которых гладиаторы, отлично владеющие оружием!

На сторону Крикса встали и те из вождей восставших, которые были родом из Италии. Этим людям не было смысла уходить с италийской земли, ведь их родина была здесь. Об этом и завел речь самнит Клувиан.

– Братья, конечно, можно понять фракиян и иллирийцев, рвущихся из Италии домой, – молвил Клувиан, – но нужно прислушаться и к нам, италикам. Мы сбросили рабские цепи не для того, чтобы навсегда покинуть землю наших предков. Наши счеты с римлянами длиннее, чем у тех же фракийцев и македонцев. В Самнии и Лукании нет ни одного города, который не был бы разорен в прошлом римскими войсками. Некоторые из наших городов подвергались разорению по нескольку раз! По могильным холмам можно читать историю войн самнитов с римлянами. Где теперь самнитская знать? Ее нет, ибо она вся поголовно вырезана римлянами за полтора столетия войн и восстаний. Если Крикс поведет наше войско на Рим, то все самниты и луканцы пойдут за ним!

• 1/10
• Следующая