Секреты гоблинов (ЛП) - Александер Уильям - Страница 29

• Предыдущая
• 29/31
• Следующая

— Грядет наводнение, — сказал он луже, призракам и копателям. — Примите меры. Грядет наводнение. — Может быть, они его услышали. Может быть, все, что бродит здесь, закопается в безопасное место, туда, куда река не доберется — если река способна куда-то не добраться.

С потолка теперь капало чаще. Вода текла между кирпичами. Ручейки текли по грязи под рельсами и расширялись. Грязь исчезала. Рельсы исчезали. Наконец осталась только вода, доходящая до икр, а потом до колен. Насекомоподобный свет Башкиного заклятия начал исчезать.

Роуни и его брат двигались сквозь поднимающуюся воду. Они шли медленно. Роуни не думал, что они доберутся до южного берега раньше, чем туннель окончательно затонет. Он не знал, что ему делать. Он чувствовал себя бесполезным, беспомощным и маленьким. Он чувствовал, что ему нужно стать кем-то, кто не был бы им, так что он достал лисью маску и надел ее.

В меркнущем неверном свете Роуни оглядел туннель лисьими глазами.

Он увидел дверь в стене туннеля. Он вспомнил, что Эсса сказала ему о ступеньках Часовой башни: лестница вела до самой центральной опоры, вниз и еще вниз.

— Я знаю свой путь, — сказал он Роуэну, — и могу узнать твой. — Он все еще не помнил остальной речи, но он знал то, что ему потребовалось. Он припустил по туннелю, двигаясь, как могла бы двигаться лиса, и таща брата за собой.

Они дошли до двери. Она была заперта. Это ничего не значило, потому что замок уже проржавел и сломался. Дерево и металл протестующее заскрипели, когда Роуни нажал на них, но дверь открылась. В темноте за ней Роуни увидел железную лестницу. Он нашел перила и сильно их потряс. Ничего не сломалось и не отошло. Она не очень сильно проржавела.

Роуни и Роуэн взобрались по железной лестнице, наверх и еще наверх.

Они прошли сквозь опустевшие бараки. Немного света пятнами проникало сквозь узкие двери. Свет казался ярким и ослепляющим на фоне тьмы туннеля.

Роуни был зол. Злость толкала его вперед. Его кожа была злой, его кости были злыми и его сердце злилось на вертикальный шрам на груди у Роуэна, там, где было его сердце.

Они забрались по центру моста Скрипачей на Часовую башню. Роуни провел брата мимо масок и шестеренок и маятников размером с деревья, под циферблатами из цветного стекла.

Он снял лисью маску и позвал на помощь.

Из-за шкафов вышла Семела. Откуда-то сверху спрыгнула Эсса. Из кладовой прихромал Клок, которого поддерживала Нонни. Томас тоже подошел, стуча по каменному полу кончиком трости.

— Ты нашел своего брата! — сказал старый гоблин. Он полоснул своей тростью по воздуху. Она издала радостный свист. — Великолепно. Как тебе это удалось? Неважно, неважно, расскажешь, когда чего-нибудь выпьешь. Добро пожаловать назад, юный Роуэн. Вовремя, как никогда.

Роуни ничего не сказал. Роуэн ничего не сказал. Семела первой заметила разницу между тем, чего они не сказали.

— Тихо, — сказала она Томасу. — Тихо.

Она приподняла оторванный край рубашки Роуэна и вернула его на место, чтобы прикрыть шрам.

— Он не знает, кто я такой, — сказал ей Роуни. Он чувствовал, как утекает его злоба. Он не хотел, чтобы она уходила. Он пытался ее удержать. Злоба позволяла ему двигаться. Злоба согревала его. Но теперь слова падали у него изо рта, как холодные камни. — Он просто стоит с пустотой межу ребрами и не узнает меня.

Семела взяла его за руку и покачала головой:

— Он помнит тебя, — сказала она. — Быть лишенным сердца — значит не иметь воли, а не себя. Он все еще здесь. Он все еще знает то, что он знает. — Ее голос стал мягче и осторожнее. — Но его намерения и волю забрали. Его не движет ничего, кроме того, что дают ему другие.

— Мы можем найти его сердце? — спросил Роуни. — Мы можем его вставить обратно?

Семела не сказала нет. Не было нужды. Она просто не сказала ничего другого.

Роуни потряс головой. Это не было правдой. Он не позволит этому быть правдой.

— Он выглядит очень спокойным, — сказала Эсса, явно пытаясь помочь, но не зная, как. — Бессердечие не выглядит очень уж неприятно.

— Он кукла, — с грустью и отвращением сказал Томас. — Пусть мэр наестся протухшего печеночного паштета и корчится от болей в желудке. Грядет наводнение, а у города нет никого, кто бы говорил от его лица.

— Наводнение уже началось, если что, — сказала Эсса. — Я бы сказала это раньше, и я шла сюда, чтобы объявить это, но было невежливо прерывать вас, потому что у брата Роуни забрали сердце и мне очень жаль. Но теперь мне нужно вам сообщить, что наводнение уже началось. Уже видно, как вода заливает циферблат выше по течению.

— А еще его слышно, — сказала Семела. — Послушайте.

Звук, подобный бесконечной грозе, наполнил пространство. Он становился все громче. Он шел от воды под мостом, и он шел со стороны самой старой маски. Развевающиеся волосы из водорослей шевелились вокруг маски.

Томас дважды стукнул тростью по полу.

— Все по местам! — прорычал он. — Эсса, прихвати с собой стремянку. Позвони в башенные колокола, если они еще способны звонить. Все, кто услышит этот звук и поймет, что он значит, направятся в холмы. Нонни, помоги мне скинуть несколько мешков с песком около башенных ворот. Замки и засовы не удержат реку. Клок, иди с нами и помоги, если твоя рана позволяет, а если нет, то составь нам компанию. Роуни… — Томас запнулся и качнул головой: — Роуни, присматривай за братом.

— А если мост решит обвалиться? — спросила Эсса.

— Этот мост стоял очень много лет, — сказал Томас.

— Потому что люди перестраивали его! — парировала Эсса. — Вовсе не потому, что он никогда не падал. Он иногда рушился!

Томас снова стукнул по полу кончиком трости, как бы демонстрируя, что он прочен.

— Все по местам! — снова прорычал он. Потом он шепнул Семеле: — Небольшое заклинание, чтобы эти камни крепче держались друг за дружку, не повредит.

— Мне кажется, это будет полезно, да, — сказала Семела.

— Ты излучаешь уверенность, — сказал Томас. — Пока мы будем класть мешки с песком, я придумаю свои последние слова.

Все, кроме Роуни и его бессердечного брата, зашевелились. Роуэна, казалось, абсолютно устраивало стоять на месте, выстоит мост под ними или развалится.

— Ты слушаешь? — спросил его Роуни. — Ты слышишь то, что мы говорим? Ты понимаешь, что происходит? — Он ущипнул Роуэна за руку и не получил ответа. Он пнул брата в колено, снова не получил ответа и тут же пожалел, что вообще пнул его. Его собственное сердце стучалось в стены клетки из ребер, как будто хотело как можно быстрее убраться подальше отсюда.

Камни и металлические конструкции Часовой башни застонали. Роуни показалось, что он услышал среди звуков музыку, но он не был уверен. Потом шум наводнения усилился. Он ревел и отражался и невидимом горле маски реки.

Этот рык сдвинул что-то у Роуни в груди. Ему в голову пришла идея.

— Пойдем, — сказал он. — У тебя может не быть ни силы, ни воли, но, думаю, я тебе найду немножко. — Он взял брата за руку и подвел его к самой первой маске, той, что была еще и рекой, к маске, которую не надевал еще ни один актер. Открытый рот маски рычал и грохотал. Роуни очень боялся утонуть и пропасть в ее бездонных глазах.

Он снял ее со стены. Она была каменной и очень тяжелой. Он споткнулся под ее весом.

— Роуни? — окликнул его Томас с другого конца башни. — Что бы ты ни делал, я сомневаюсь, что это хорошая идея!

— Все может быть, — ответил Роуни, но не вернул маску на место. Он взглянул брату в лицо: — Я собираюсь надеть ее на тебя. Я очень надеюсь, что ты не против. Но если кто-то и способен не утонуть в ней, то это ты. — Он забрался на ящик и надел маску на лицо Роуэна.

Маска реки срослась с кожей Роуэна. Чернильные и красочные ее линии поплыли по его лицу. Он запрокинул голову, открыл рот и издал бессловесный вопль голосом, способным прокладывать каньоны. Голос был водяным мостом между горами и морем.

• Предыдущая
• 29/31
• Следующая