Джангар.Калмыцкий народный эпос(перепечатано с издания 1977 года) - Автор неизвестен - Страница 31
- Предыдущая
- 31/42
- Следующая
Изменить размер шрифта:
31
Прибыли богатыри к гранитной скале.
Семьдесят раз опять протрубил Аранзал.
Много ли, мало ли с той миновало поры,
Как отогнали Бумбу к бесплодной земле,
Бросили Хонгра в пропасть глубокой норы?
С этой поры, печальной для богатырей,
В доме трехъярусном без трубы и дверей,
Связанный путами — шкурами диких зверей,
Адской стреножен треногой, томился конь, —
Так под охраной строгой томился конь,
Так без воды, без травы страдал он в плену…
Вдруг показалось хангайскому скакуну:
Семьдесят раз протрубил родной Аранзал.
Что это, воля? Лыско заржал, задрожал,
Лыско брыкнулся — освободился от пут,
Адской треноги будто и не было тут,
Снова брыкнулся и огляделся потом:
Яростный конь разрушил трехъярусный дом!
Лыско, шатаясь меж тонких и пыльных трав
И спотыкаясь о стебли ковыльных трав,
Прибыл к родным скакунам и всех укусил
В мягкие шеи — как бы о здоровье спросил.
Всех скакунов на свете милее — свои!..
Соединили скорбные шеи свои Лыско и Рыжко.
Стояли в печали они —
Тяжко по Джангру и Хонгру вздыхали они…
Трехгодовалый Шовшур повелел пригнать
Важных шулмусских вельмож, надутую знать.
Бледных, дрожащих, в два бесконечных ряда
Друг против друга их усадили тогда,
Лотосовидной отметили их тамгой —
На протяженье года и тысячи лет
Будет гореть на обличье лотоса след —
И повелели каждому зваться слугой
Славного Джангра, а не кровопийцы Гюргю.
Молвил провидец: «Свиреполицый Гюргю!
До возвращения Джангра и Хонгра домой
Мукам подвергнем тебя преисподней самой!»
Так порешив, помчались герои стремглав
В милую Бумбу, в родной, незабвенный край.
Много ли, мало ли времени проскакав,
Прибыли в Бумбу, в благословенный край.
Лоснились белые кряжи горы Манхан.
Бумбой зовущийся, гордый лежал океан.
Джангров дворец пылал исполинским цветком.
В мирной тиши кумирни стояли кругом,
И шебенеры, святые в деяньях своих,
Все в одинаковых одеяньях своих,
Вышли навстречу, в раковины вострубя.
И повелительница державы святой —
Родины жизни, во веки веков молодой,
Ханша Богдо взошла на престол золотой.
Люди возрадовались: опять увидал
Солнце державы своей счастливый народ!
И посадив на колени Шовшура, Шавдал
Молвила ханскому сыну: «Всему свой черед.
Время настало — Джангар и Хонгор ушли,
Время настанет — вернутся в пределы земли.
Да, от неверного мужа рождается сын…
Мальчик мой, матери прикочевать вели,
В матери доброй всегда нуждается сын!»
Мальчик вернулся с матерью. С этой поры
В Бумбе-стране беспрерывно шумели пиры,
Морем безбрежным от диких, степных кобылиц
И молоко и арза для всех разлились,
Счастье сияло на богатырском пиру,
Бумбы страна успокоилась…
* * *
???????????????А властелин
Джангар, спустившись в невиданную нору,
Там, где поуже, на шест опираясь один,
Там, где пошире, на два опираясь шеста,
Адские муки претерпевая в пути,
Все же сумел до четвертой земли доползти.
То на один, то на два опираясь шеста,
Джангар спустился на лоно земли седьмой.
Дальше куда? Незнакомые все места,
Дно мирозданья, дно преисподней самой!
Остановившись на миг, подумал, потом
Он побежал багровым, как пламя, путем.
Долго бежал, без счету бежал, без поры!
Вдруг замечает он: движутся две горы,
Сами местами меняются… Кинулся хан —
Что же? Глядит: забавляется мальчуган,
С места на место, словно пустые шары,
Переставляя две необъятных горы!
Джангар подумал: «Я б не поверил вовек!
Стало быть, есть и в подземной стране человек,
Есть и под Бумбой — с великой силой такой,
Переставляющий горы правой рукой!»
И мальчугана спросил о Хонгре нойон:
Знает ли, где он? и что с ним? и кем пленен?
Мальчик ответствовал, не поднимая глаз:
«Знай же: одиннадцать тысяч шулмусов собрав,
Дал им приказ владыка подземных держав:
„Каждые сутки одиннадцать тысяч раз
Кожей плетеною Хонгра лупите вы!
Каждые сутки одиннадцать тысяч раз
Сталью каленою Хонгра сверлите вы!“
И выполняют шулмусы ханский приказ.
Хонгор, слыхал я, твердит об одном сейчас:
„Кто меня выручит, выведет к свету меня?
Йах! ни сестры нет, ни брата нет у меня,
Освободителя-сына нет у меня,
Близкой души ни единой нет у меня,
Где ты, нойон, владыка нойонов иных,
Где же ты, Джангар, не слышащий
???????????????стонов моих?!“
Так он рыдает.
Решив, что в этом краю,
Видимо, мне суждено герою помочь,
Я перед подвигом пробую силу свою».
Джангар, который в помощники был бы
???????????????не прочь
Ласточку взять или муху, — взял малыша.
И побежали, на помощь герою спеша.
Надо сказать: в преисподней уже с утра
Вечно стояла засушливая жара.
Не было ни воды, ни ковылины там.
И задыхались они, обессилены там.
Мальчик внезапно пересекает им путь.
Джангар — к нему: «Не скажешь ли что-нибудь
О великане Хонгре?» Сказал мальчуган:
«Жажду сперва утолите, великий хан».
И перед нойоном целый возник океан.
«Знайте же, Джангар: одиннадцать тысяч раз
Погань стегает кожей плетеной его.
Каждые сутки одиннадцать тысяч раз
Нечисть буравит сталью каленой его.
Камни разжалобились от стона его.
Слышится в стонах имя нойона его:
„Где же мой Джангар, всегда отличавший меня,
Где же мой Джангар, всегда выручавший меня?“
И, порешив, что славному Хонгру помочь
Именно мне суждено, спешу я бегом».
Джангар, который был бы, наверно, не прочь
Взять и козявку в помощники в горе своем,
Взял мальчугана с собой. Помчались втроем,
В полночь терпели холод, а в полдень — жару.
Белая вдруг возникла юрта на юру,
Смотрят — не видят веревок. Безлюдно кругом.
Входят. Огромный котел замечают в углу,
Ярко пылает очаг, кизяк — на полу,
Туши оленьи повисли над очагом.
Джангар сказал мальчуганам: «Здесь отдохнем».
Красный, как жимолость, вытянувшийся ремнем,
Джангар заснул, а мальчики стали вдвоем
Мясо варить. Старуха вступает в жилье:
Ножки сайгачьи и медный клюв у нее
«Тетушка, пламя поддерживайте, поедим
Вкусного мяса!» Присела старая к ним.
Вскоре вскипело. Подняли крышку — беда:
Нет ни старухи, ни мяса! Решили тогда:
«Старую, видно, шулму занесло сюда!»
Снова стали варить. Сидят у котла.
Та же старуха снова в кибитку вошла.
«Прочь убирайся, карга, покуда цела!» —
«Я виновата пред вами, детки мои,
Вы не сердитесь: трапезы редки мои,
Зернышко — вот и вся моя пища на дню.
Слишком я голодна…» — и присела к огню.
«Кажется, старая ведьма наелась всласть,
Кажется, не к чему ей наше мясо красть.
Что же теперь натворит? Давай поглядим».
Смотрят. Но только вскипело — что за напасть!
Мясо исчезло, старуха исчезла, как дым!
Снова решили: шулму занесло сюда.
И по душам побеседовали они
И рассказали друг другу, как и когда
За чужеземцем последовали они.
Вскоре дошли до проделок старой шулмы…
«Может быть, он и не скажет прямо, что мы
Съели все мясо, что нам он варить приказал,
Но про себя подумает», — старший сказал.
Начали мальчики мясо варить опять.
Джангар проснулся. «Наелись, мои малыши?
Сам я сварю себе мяса, ложитесь-ка спать».
Начал варить. Уснули ребята в тиши.
Снова в кибитке вдруг появилась карга,
И на пороге остановилась карга,
Расхохотавшись. Молвил нойон: «Говорят:
„Плачущих поучай, смеющихся вопрошай“.
Ну, почему вы смеетесь?» — «Я невзначай
Глянула на вот этих уснувших ребят
И подивилась: сами блаженствуют, спят,
А в это время владыка Бумбы святой
Варит им пищу, как поваренок простой!»
«Наши дела не касаются вас никак,
В них по какому суетесь поводу вы?
Вот вам черпак, ступайте по воду вы!»
Он с продырявленным днищем дал ей черпак
Вместе с половником в ложку величиной.
«Выйду за нею следом», — нойон порешил.
Вышел. Глядит: валяется молот стальной
Рядом с арканом из человеческих жил,
Около них лежит волшебный бурдюк,
Красный, для чародейства потребный бурдюк…
Джангар находчив. Он молот с арканом
??????????????????вложил
В красный бурдюк и назад к очагу поспешил.
Входит старуха: «Черпак у тебя худой,
Долго возилась!» В ответ ей нойон предложил:
«Пламя поддерживайте: отменной едой,
Старица мудрая, вас угостить хочу».
Джангар с каргою молча сидели, пока
Мясо вскипело. Бросился Джангар к мечу,
И, колдовского лишенная бурдюка,
Ведьма замешкалась, на потертый подол
Вывалив мясо и опрокинув котел.
Надвое Джангар Богдо разрубил каргу:
Верхняя часть полетела вверх, как стрела,
Нижняя часть под самую землю ушла.
Джангар воскликнул: «Гибель нанес я врагу,
Мальчики, ешьте!» Сели втроем у котла.
После раздумья глубокого молвил хан:
«Надо же мне к несчастному Хонгру попасть!
В эту нору спущусь я, где нижняя часть
Старой шулмы сокрылась. Когда же аркан
Зашевелится — тащите наверх его».
Вниз он спустился. Тихо кругом и мертво.
Джангар увидел белые стены юрты.
Входит, а там — рагни, и такой красоты,
Что перед ней золотая меркнет луна.
Джангру почтительно преподносит она
Пищу, исполненную богатырских сил,
Тысяче вкусов могла б угодить еда.
«Ты не слыхала, — девушку Джангар спросил, —
Скрылась ли раненая старуха сюда?» —
«Что-то слыхала… колдуньей слывет она,
Кажется, в той вон лачуге живет она».
Джангар Богдо на лачугу бросает взгляд.
Семеро бритых юношей возятся там:
К туловищу прикрепляют старухин зад…
Молвила старая бритым своим сынам:
«Ныне из Бумбы надземной спустился к нам
Грозный владыка семидесяти сторон,
Джангар Богдо, нойон, прекрасный, как сон.
Видно, пришел он за Хонгром, который на дно
Бурного моря шулмусами брошен давно.
Слушайте: только в лачугу войдет нойон,
Зубы свои коренные выплюньте вмиг,
Переверните к нёбу красный язык
И превратите нойона в бесплотный сон,
И да приснится собственным подданным он!»
Крикнул нойон: «Опора владений своих,
Вот я, предмет ночных сновидений твоих,
Джангар, предел твоих вожделений дневных!»
Слова еще своего не закончил он, —
Ринулись семеро бритых с семи сторон.
Стукнул их бритыми головами нойон, —
Опытный воин, Джангар их жизни лишил.
«Дай-ка войду я в дом нечестивцев», — решил.
Джангар увидел: сидит, игрушку вертя,
В люльке железной трехмесячное дитя…
«Дерзкий! Вчера мою мать в преисподней убил,
Братьев моих семерых сегодня убил,
И после этого, Джангар, с каким лицом
Входишь в мой дом! Э, видно, в надземной стране
Между бесстыжими первым ты был наглецом!
Ну-ка, нойон, подойди поближе ко мне!»
Джангар, смеясь, приблизился к малышу.
Справа пощечину мальчик ему влепил —
Сделал щеку нойона подобной ковшу.
Слева пощечину мальчик ему влепил —
На колотушку стала похожа щека.
Начали мериться силой два смельчака.
Друг через друга тогда летели они,
Бились без отдыха две недели они,
Все же друг друга не одолели они!
Славный герой, в боях искушенный притом,
Восемьдесят и четыре удара в бок
Джангар младенцу нанес и вниз животом
Бросил его на шероховатый песок.
Меч обнажил он, способный скалы рассечь,
Головы многих мангасов низвергший с плеч.
Синяя сталь блеснула. Подумал: «Убит!..»
Но лезвие будто стукнулось о гранит,
Только скользил и отскакивал славный меч,
Сделалось, как черенок, тупым лезвие…
Крикнул тогда шулмусёнок слово свое:
«Слушай, прекрасный, как сон, великий нойон,
Бумбы надземной глава: через три луны
Ты превратишься, нойон, в мимолетный сон,
Ты сновидением станешь своей страны!»
Так он сказал — и поднялся рывком одним
И побежал. Быстроногий Джангар за ним.
Снова вступили враги в рукопашный бой.
Всю возмутил преисподнюю страшный бой!
За руку Джангар схватил, наконец, дитя,
Оземь ударил его впереди себя.
И, в исполинской руке младенца вертя,
Оземь ударил его позади себя.
Он шулмусёнка злобного за ворот сгреб
И придавил наковальне подобный лоб
К черной земле четыре тысячи раз.
Утром, едва наступил предрассветный час,
Поднял врага и со всех рассмотрел сторон.
Дырку под левой мышкой, не больше ушка
Тонкой китайской иголки, заметил нойон.
Вынул булат — рассек шулмусёнку бока.
Вырвал он сердце шулмусского смельчака
И заодно — кровеносный главный сосуд.
Вырвались разом огненных три языка
Прямо из сердца: гляди, нойона сожгут!..
К предкам своим и к бурханам взывает вождь:
«Джангру даруйте вы черный волшебный дождь!»
Не отказали бурханы в просьбе такой:
Хлынула влага. Потух пожар колдовской,
Были задушены черным ливнем огни.
Джангар вернулся в юрту — к прекрасной рагни.
«Кто ты, — спросил он, — и надо ль тебе помочь
В деле каком?» — «Джангар, видишь мою красу?
Я родилась на небе, я — тенгрия дочь.
Утром однажды, когда в небесном лесу
Я собирала цветы, схватила меня
Эта шулма и в бездну спустила меня.
О мой отец, ты дожил до черного дня!
Старая ведьма готовила в жены меня
Младшему сыну, что в люльке железной сидел,
Сыну, который нижнею бездной владел!»
«Всех истребил я: и ведьму и сыновей, —
Джангар сказал, — колдовские чары низверг.
Как же сейчас ты решаешь в душе своей:
Здесь оставаться или подняться наверх?» —
«Лучше — наверх». — «Пойдем». И пошли
??????????????????поскорей
Прямо к аркану из человеческих жил.
«Девушка, ты возьмись за аркан», — предложил.
«Вы поднимитесь сначала, доблестный хан». —
«Девушка! вот мой приказ: возьмись за аркан!» —
«Джангар, исполненный дара великий хан,
Джангар, могу ли подняться я раньше вас?» —
«Я говорю: поднимайся, таков мой приказ!»
Только зашевелился тяжелый аркан —
Мальчики потянули поспешно витье.
Девушка показалась. Увидев ее,
Мальчики переглянулись между собой.
Молвила: «Счастье даровано мне судьбой,
Ад я покину… Мудрость нойона Богдо
Неиссякаема — с ним не сравнится никто!»
Вытащив девушку, перемигнулись хитро
И перерезали отяжелевший аркан.
Грохнулся Джангар на дно и разбил бедро.
Долго лежал в беспамятстве доблестный хан.
Он сновиденьем сделался Бумбы святой,
Алого Хонгра — несбыточною мечтой…
Вдруг прибежали две мыши: муж и жена.
«Туша мясная лежит. Прекрасный обед», —
Самка сказала… Самец заворчал в ответ:
«Равен мужчина мужчине, запомнить должна!
Разве не видишь: владыка племени он.
От одного из несчастий времени он
Ныне страдает. Не трогай его. Пойдем». —
«Вот так сказал! Какое же мясо найдем,
Если не это, что попусту брошено здесь?
Кем же с тебя, муженек, будет спрошено здесь?» —
Молвила самка и откусила кусок.
«Над обессиленным человеком, видать,
Мышка — и та госпожою готова стать!» —
Джангар воскликнул, и щелкнул он мышку в бок,
Жадине-самке бедро нойон раздробил.
И побежал самец изо всех своих сил
И через сутки вернулся, держа листок
В острых зубах. Вручил он супруге свой груз.
Самка погрызла — зажило сразу бедро.
«Дай-ка еще раз узнаю, каков на вкус
Этот злодей. Он поранил меня? Добро!»
Так говоря, отхватила здоровый кус.
Джангар дал ей опять щелчка, разбил ей бедро.
Самку самец упрекнул: «Не верила мне:
Я же тебе велел не трогать его.
Видишь теперь, как ужасен ноготь его!»
И побежал куда-то в ночной тишине,
И на второе утро вернулся к жене.
Новый листочек в острых зубах приволок.
Вырвал нойон из мышиного рта листок.
Снова самец побежал, терпенье храня,
И возвратился в начале третьего дня
С новым листочком. Но Джангар отнял опять.
Снова проворный самец пустился бежать
И возвратился на третьи сутки к утру,
С третьим листочком. Но снова отнял нойон!
И приложил он первый листочек к бедру
Раненой мышки — и самку вылечил он.
И положил он второй на свое бедро —
Видите, как владыка придумал хитро! —
Сразу же был он этим листком исцелен,
Третий листок пожевал, проглотил нойон —
Сразу же на ноги встал… Кромешная мгла:
Пропастью мрачной эта местность была.
Солнце, светившее здесь в недавние дни,
Было, как понял нойон, сияньем рагни…
Только не стало ее — потемнело вокруг…
Насторожившись, Джангар услышал вдруг
Звуки сладчайших напевов где-то вдали.
И побежал он вперед и вдруг увидал
Нежной листвой венчанный цветущий сандал,
Чья голова достигала верхней земли.
Только ложилось дыхание ветерка,
Только листок другого касался листка —
Сладостные раздавалися голоса,
Звуки взлетали под самые небеса.
Джангар тянулся, даже на цыпочки встал,
А ни единого не сорвал он листка!
Стал он карабкаться на цветущий сандал,
Сутки до первого добирался сука!
Лишь на вторые сутки настойчивый хан
В муках взобрался на следующий сучок.
Двадцать листков он сорвал и спрятал в карман.
И на язык положил он один листок:
«Дай отыскать мне к утру грядущего дня
Спутников этих проклятых, — молвил нойон, —
В мыслях нечистых своих погубивших меня».
И погрузился нойон в богатырский сон.
Утром, проснувшись, владыка себя нашел
Возле мальчишек, чьи души черны, как ночь.
Из-за красавицы спор между ними шел:
Не уступали друг другу тенгрия дочь.
Джангар, красавице обещавший помочь,
Сразу отправил ее в родительский дом.
«Здесь оставайтесь, паршивцы. Уйдете — потом
Не пощажу вас. Куда бы ни скрылись — найду:
И наверху и внизу, на земле и в аду».
Так приказав, отправился Хонгра искать,
Огненно-красной тропой побежал опять…
Снадобья и напитки держа на виду, —
Тысячи вкусов исполненную еду, —
Вдруг появились три темнооких рагни.
Джангар спросил — а спрашивал он об одном,
О великане Хонгре. Сказали они:
«Эти места были прежде глубоким дном
Бурной реки, не имевшей брода вовек.
Но только Хонгор — гордость народа вовек —
Вскрикнул трикраты, не вытерпев адских мук, —
На три потока река разделилась вдруг,
Образовав с этих пор три брода, нойон.
Знай же теперь, опора народа — нойон:
Здесь и покинула Хонгра его душа!»
Джангар помчался, Хонгру на помощь спеша.
Долго бежал он огненно-красной тропой,
И раскаленного моря достиг нойон.
Лучники к морю сбежались со всех сторон —
Тысячи тысяч шулмусов. Начался бой.
Врезавшись в самую гущу вражьих полков,
С тыла теснил их нойон и с обеих боков.
Падали перед нойоном стены стрелков.
Был он бедою трусов, грозой смельчаков.
Видимо, смерть превратилась в его булат.
В летописях не сыскать подобных расплат!
Джангар на поле сраженья бросает взгляд,
Делает этим шулмусам быстрый подсчет:
Их оказалось не более пятисот!
Он размахнулся мечом со всего плеча —
Новая сотня гибель нашла от меча.
Долго еще рубился Джангар-нойон.
Долго с нечистыми бился Джангар-нойон,
На поле щедрая кровь заалела его,
Сделалось панцирем белое тело его,—
Еле держалась в этом теле душа.
Ринулись вдруг на него, тяжело дыша,
Четверо сотников — гордость вражеских сил.
Трех разрубил он, с четвертым в борьбу вступил:
Руки скрутил, подбросил его к облакам
И на лету разрубил его пополам.
Этот боец — последним был из врагов.
Хан оглянулся. Мертвые воины спят,
И только в люльке темнеющих берегов
Море качается, крупные волны кипят.
Джангар беспомощно озирался в аду.
«Как я в такое кипящее море войду,
Как же теперь могучего Хонгра найду,
Эту надежду, эту опору мою?
Дай-ка листочек сандаловый пожую!»
Лишь прикоснулся к устам нойона листок,
Как превратился нойон в зеленый листок,
В море свалился, ко дну проворно пошел.
Долго блуждал он, жарким теченьем влеком,
Шарил он по дну единственным стебельком,—
Кучу ветвей и груду камней нашел,
Будто их с умыслом кто-то вместе сложил.
Крепким арканом из человеческих жил
Джангар связал их и на берег потянул.
Камень и дерево — Джангар сразу смекнул —
Были недавно костями Багряного Льва.
И, пережеванный выплюнув лист сперва,
Истинный облик принял великий хан,
Вытащил на берег многовитковый аркан.
Кликнул он клич богатырской своей земли.
Так он сказал: «Если ты волшебный листок,
Если действительно ты целебный листок,
Хонгра, Багряного Льва моего, исцели!»
Брызнул владыка жвачкой зеленой своей.
Чудо свершилось: начали мозгом костей
Камень и дерево наполняться тогда,
Начали кости соединяться тогда,
Мясом покрылись, приняли жизни родник.
И постепенно Хонгор из груды возник,
В сладостный сон, казалось, герой погружен.
За щеку лист колдовской положил нойон
И превратился в листок зеленый опять.
Хонгор проснулся. Не размыкая век,
Молвил зевая: «Э, видимо, человек
Тоже способен целую вечность проспать!
Кажется, некому было прийти за мной.
Если пришел ты, Джангар, владыка земной,
То выходи!» И нежданно Джангар возник,
Носом хрустальным к щеке страдальца приник.
И заключили друг друга в объятья они.
Семеро суток лобзались, как братья, они.
Счастьем и горем делились четырнадцать дней
И, наконец, направились в Бумбу свою —
Истосковались эти герои по ней!
31
- Предыдущая
- 31/42
- Следующая
Перейти на страницу:
