Тень и шелк - Максвелл Энн - Страница 2
- Предыдущая
- 2/90
- Следующая
Но все утешительные мысли развеялись, когда он двинулся следом за Дэни через омерзительную бойню под открытым небом и мясной рынок под названием Як-Элли. Дэни в который раз порадовалась тому, что в разреженном ледяном воздухе вонь почти не распространяется. Ей доводилось бывать на рыбных рынках в окрестностях Амазонки, от зловония которых затошнило бы и скунса.
Преодолев Як-Элли, Дэни скользнула в тенистый сумрак лавчонки по соседству с храмом Джокханг и оставалась там, пока хватило духу.
Когда она вышла на улицу, высокий бородатый незнакомец исчез. Зато появился второй.
Второй мужчина ростом не уступал первому, но различить их было легко, поскольку новый преследователь был бледным. И безбородым. Светлые, почти белые волосы были несколько длинноваты. Широкие скулы и светло-голубые глаза заставили Дэни принять его за скандинава.
Внезапно Дэни поймала себя на странной мысли: она хотела, чтобы первый незнакомец вернулся. Каким-то уголком сознания она предпочитала его белокурому спутнику.
Второй мужчина умел маскироваться. Он без труда затесался в одну из неизбежных, говорливых стаек путешественников-немцев, собравшихся у главного входа в храм.
Когда Дэни сошла с тропы паломников, окружающей храм, человек с бесцветными глазами двинулся следом. Дэни предположила, что эти двое мужчин договорились сопровождать ее по очереди.
Но едва эта мысль пришла в голову Дэни, она заметила неподалеку черную американскую куртку. Волосы первого незнакомца прикрывала мягкая тибетская войлочная шляпа. Он прислонился к стене напротив рынка и надвинул шляпу на глаза, словно в полудреме.
В следующий раз, когда Дэни оглянулась, американец скрылся из виду.
Его отсутствие не утешило Дэни. Несмотря на то что она видела его белоглазого напарника-блондина, она продолжала поминутно озираться в поисках первого преследователя.
Так и не заметив в толпе его обветренное и обожженное солнцем лицо, Дэни ощутила растущую тревогу, уверенная, что он внезапно выскочит из-за угла и нападет на нее.
Дэни не испытывала доверия к обоим мужчинам: оба они были грубыми животными, хотя и не сознавали этого.
Впрочем, Дэни не отличалась хрупкостью. Со своими пятью футами и пятью дюймами подтянутого, спортивного тела весом в сто десять фунтов, она совсем чуть-чуть не дотягивала до среднего женского роста. Но жизнь — и бывший супруг — научили ее тому, что только личная порядочность мужчины способна гарантировать женщине физическую безопасность.
Такой порядочности в своих преследователях Дэни не замечала.
Содрогнувшись, Дэни нашла уединенную нишу на улочке, ведущей к величественной лестнице перед дворцом Потала. Она подняла воротник пальто и уткнулась в него носом, отчасти чтобы согреться, но главным образом чтобы спрятать свое лицо иностранки и ореховые глаза.
Она ждала, наблюдая, как последние лучи солнца угасают за зубчатой бурой стеной гор, окружающих Лхасу. Тени сгущались. Холод пробирался под стеганое китайское пальто Дэни. Потрепанное и грязное после шести недель раскопок, оно совсем не выделялось на улицах среди убогой одежды местных жителей.
Несмотря на то что базары под открытым небом закрывались с заходом солнца, древний город по-прежнему оживляли многочисленные паломники и туристы. Оборванные паломники двигались с изнеможением экстаза, чуть не падая после каждого преодоленного дюйма пути. Но лица преображались, едва перед ними открывался священный центр их духовной Вселенной.
Альпинисты в дорогом снаряжении шагали, уверенно подняв головы, готовые штурмовать высочайшие горы мира. Только что покорившие горы и вместе с тем самих себя, они выглядели усталыми, но воодушевление придавало им поразительное сходство с паломниками.
Не шевелясь, Дэни проследила, как отряд китайских полицейских в темно-зеленых мундирах промаршировал по улице к широкой лестнице, ведущей к фасаду дворца. Полицейские шагали напряженно и настороженно. Несмотря на официальные заверения, китайцы знали, что находятся во враждебном окружении.
Прошло более сорока лет с тех пор, как войска Китайской Народной Республики вторглись на территорию горного государства Тибет. За это время КНР пыталась сломить дух тибетцев тысячей явных и тайных способов.
Тибетская культура, большей частью основанная на древних религиозных традициях страны, оказалась под запретом. Буддийских священников преследовали и лишали сана. Правительство Тибета было практически лишено своих полномочий.
Тысячи китайцев выселяли в непригодные для жизни горные районы. КНР сознательно пыталась посеять вражду среди местного населения Тибета. Китайцы главенствовали в гражданской и коммерческой жизни Лхасы.
Но Дэни знала, как живут коренные тибетцы за пределами городов. В шатрах, на бесплодных высокогорных равнинах буддизм оставался опорой, кровью, плотью и дыханием народа. Сама жизнь становилась молитвой, обращенной к богам.
Даже в городах возникала враждебность между религиозным упорством тибетцев и неприкрытой антирелигиозной политикой КНР. За последние пять лет трения между ними нередко приводили к вспышкам мятежей.
Несмотря на то что восстания в зародыше подавляли превосходящие силы КНР, в Лхасе оставались места, где китайцы-полицейские осмеливались появляться только многочисленными отрядами. А кое-куда они вообще не решались соваться.
Сколько бы лет ни продолжалось правление китайцев, какими бы ни были обещания процветания, коммунизма и единства, большинство тибетцев по-прежнему считали китайцев угнетателями.
Десять минут Дэни ждала у границы территории, запретной для китайцев. Ежась от пронизывающего ветра, она оглядывалась на улицу, по которой только что прошла.
Двоих иностранцев, преследовавших ее, нигде не было видно. Дэни не обнаружила и людей, которые могли оказаться агентами бюро общественной безопасности, переодетыми в штатское.
Наконец молодая женщина решилась встретиться с туманным будущим.
Белые крылья строения из глины и камня, которое некогда служило резиденцией далай-ламы, поднимались перед ней на высоту тринадцати этажей. Китайская армия отправила в изгнание верхушку духовной иерархии Тибета и превратила священный дворец в музей для любопытствующих иностранцев.
Впрочем, смотреть здесь было не на что, кроме самого здания. Религиозные святыни, которым поклонялись тибетцы, давно были перевезены в Пекин — «на хранение».
Но что бы ни предпринимали китайцы, им не удалось искоренить буддизм в Тибете — разве что его влияние несколько ослабло.
Иначе Дэни не пришлось бы стоять в одиночестве, ежиться на ветру и вглядываться в сгущающиеся сумерки, чтобы купить самую священную частицу прошлого Тибета.
«Теперь или никогда, — настойчиво напомнила себе Дэни. — Если шелк и впредь останется в чужих руках, он пропадет. Вперед!»
Выскользнув из тени, она направилась к священному дворцу. Многочисленные каменные ступени вели к укрепленным стенам. Дэнм застыла у подножия лестницы.
Двое монахов, кутающихся от резкого ветра в оранжевые балахоны, спускались по ступеням. Заметив молодую темноволосую женщину, один из них что-то сказал ей на местном наречии.
Эти слова показались Дэни предупреждением о том, что музей и кладовые дворца уже закрыты. Кивнув в знак уважения, она продолжала ждать.
Монахи прошли мимо, направляясь в город.
Еще пять минут Дэни простояла в одиночестве у подножия огромной лестницы. Стало почти совсем темно. Из ближайшего переулка донеслись шорох и попискивание крыс. Где-то неподалеку залаяла собака, заставив Дэни вздрогнуть.
Она зябко переминалась с ноги на ногу. Солнце, тепло которого на такой высоте было скудным, как и сам воздух, не сумело согреть каменные ступени даже за целый день.
Пока Дэни ждала, бывшая резиденция далай-ламы приобрела призрачный вид на фоне медленно угасающего зарева. Древний, но существующий в безвременье, прочный и вместе с тем воздушный, этот дворец возносился над землей, сияя в преддверии ночи.
- Предыдущая
- 2/90
- Следующая
