Эрмитаж - Грицак Елена Николаевна - Страница 6

В июне 1941 года все работники Эрмитажа – от старших научных сотрудников до уборщиц – принимали участие в упаковке. Им помогали ленинградцы, которым Эрмитаж был дороже своих сил и здоровья. Вскоре люди буквально переселились на крыши. В первый период блокады длительные и частые обстрелы требовали постоянного дежурства на чердаках, от чего во многом зависела судьба эрмитажных залов.

«Когда установились сухие солнечные дни, – вспоминала сотрудница музея А. М. Аносова, – мы вытащили всю мягкую мебель во двор. Обивка на диванах, креслах, стульях даже не проглядывала сквозь толстый пушистый слой плесени, будто не бархатом и атласом были они обиты, а отвратительной зелено-желтой цигейкой. Солнце высушивало плесень, и тогда мы пускали в ход щетки и метелки».

Значительный ущерб зданиям нанесли 2 авиабомбы и 30 снарядов, выпущенных из дальнобойных орудий. Разорвавшиеся поблизости от корпусов, они осыпали осколками фасады и кровлю, разбили световые фонари; проникнув через оконные проемы, повредили облицовку стен и потолки выставочных залов. Только за один год было выбито 20 тысяч м² стекла. Оказались полностью разрушенными отопительная система и водопроводная сеть.

Из акта от 18 июня 1942 года известно, что «во время артиллерийского обстрела в здания Эрмитажа попало 6 снарядов и 4 снаряда разорвались в непосредственной близости. Снаряды попали в крышу и разорвались на чердаке, разрушив 400 м² кровли. Повреждены стропила и чердачные перекрытия…. Разбито 3 тысячи стекол, нанесены повреждения кладке и штукатурке фасадов и внутренних помещений Зимнего дворца. У многих находящихся в хранилище предметов тоже выбиты стекла, частично испорчена резьба, повреждена лаковая роспись, испорчена обивка и отделка. Полностью разрушено 7 карет».

Летом 1944 года, в то время, когда основные коллекции Эрмитажа находились в тылу, сотрудники решили устроить временную выставку из оставшихся в городе экспонатов. Подготовкой этого мероприятия руководил академик И. А. Орбели. Вещи разместили в Павильонном зале и галереях недалеко от Висячего сада, которые меньше всего пострадали от обстрелов, потому могли быть отремонтированы в короткий срок. Небольшому коллективу предстояла работа по восстановлению отопительной сети, остеклению, устройству полов, по реставрации и водворению на прежние места 24 разрушенных люстр Павильонного зала.

К моменту открытия выставки все это сделали 130 сотрудников Эрмитажа. Жители Ленинграда восприняли возможность посетить чистые, теплые залы Эрмитажа как заслуженную награду после перенесенных испытаний. Несмотря на отсутствие самой ценной части коллекции, выставка давала представление об основных разделах музея.

В ходе реставрационных работ 1940–1950 годов строители и художники стремились к максимально точному воспроизведению интерьеров, созданных Брюлловым и Стасовым. Отремонтированные фасады были окрашены в светло-зеленый цвет. На неброском фоне красиво выделялись белые колонны и карнизы, капители густого оливкового тона, такого же оттенка скульптурные детали. Полихромная окраска и правильный подбор цветов соответствовали характеру первоначальной архитектуры, и Зимний дворец наконец приобрел вид, задуманный великим Растрелли.

Исключительно высокий уровень коллекций позволяет отнести Эрмитаж к явлениям общечеловеческой значимости. Невозможно переоценить его воспитательную функцию, которая не предусматривалась изначально, а сформировалась во времена, когда дворцовые предметы стали достоянием государства. Открытие Эрмитажа для широкой публики сыграло огромную роль в развитии русской культуры. Не было ни одного собрания, которое не привлекало бы внимания специалистов, не вдохновляло на создание литературных и живописных произведений, не являлось предметом глубокого изучения со стороны ученых.

Восхищаясь залами Эрмитажа, невозможно не заметить согласованности смены стилей внутренней отделки и оформления фасадов зданий. Подобно тому как в разное время создавались корпуса, интерьеры музея непрерывно подвергались перестройкам и обновлениям, вместе с новым видом обретая иное значение.

Облик большинства помещений Эрмитажа сложился к середине XIX века; исключением являются Лоджии Рафаэля и зрительный зал Эрмитажного театра, в которых сохранилось убранство, созданное итальянским зодчим Джакомо Кваренги (1744–1817). В отделке Зимнего дворца заметны лишь отдельные штрихи, относящиеся к творчеству Растрелли, в частности анфиладное построение парадных комнат, характерное для елизаветинского барокко. Фантазия первого создателя дворца особенно заметна в Большой церкви и на Главной лестнице, где полностью сохранились изначальные пропорции. Последняя перестройка созданной им галереи нижнего этажа состоялась в 1939 году. Основную часть работы исполнил главный архитектор Эрмитажа А. В. Сивков, который бережно относился к наследию Растрелли и сумел частично воспроизвести его замысел.

Великий архитектор испытывал склонность к пышному декору, предпочитал огромные, залитые светом залы, для чего смело вводил двойные ряды больших окон. Даже два века спустя невозможно не восхищаться богатством образного языка Растрелли: каскады вызолоченных узоров охватывают простенки, взлетают на двери, покрывают рамы составных зеркал. Он не старался скрывать основные конструктивные формы, а, напротив, преодолевал их, разбивая зрительные преграды и создавая впечатление неограниченного пространства.

В XVIII веке европейское искусство захватил стиль рококо (от франц. rococo – «причудливый», «капризный»). Его центральный мотив отразился в названии, ведь в переводе с французского языка слово rocaille означает «раковина». Прежнее буйство форм сменилось узорами с легко узнаваемыми раковинами, переходящими в цветы, ветви, сплетенные с крыльями птиц, женские головки, фигуры купидонов, а иногда и крупные пластические группы. Со временем изящный орнамент становился все более изощренным и неожиданным. Сложные рисунки, как правило, не повторялись, но декораторы старались достичь единства, хотя, как прежде, уходили от симметрии.

При Растрелли замысловатые детали в отделке Зимнего дворца вырезали из дерева, реже изготавливали в технике лепки непосредственно на стенах. Вся лепнина была исполнена в максимально высоком рельефе и часто доходила до круглой скульптуры. Покрытая золотом резьба резко выделялась на матовой поверхности белых стен, создавая ощущение праздника. Не подавляющая, а радостная, даже веселая роскошь отличала комнаты, убранные Растрелли в манере, переходной от барокко к рококо. В императорской резиденции впечатление праздника усиливал контраст между великолепием парадных залов и сдержанной отделкой помещений первого этажа.

В конце XVIII века интерьеры дворца подверглись коренной переделке. Большое переустройство было вызвано наступлением эпохи классицизма. Захвативший мировое искусство стиль подразумевал возврат к Античности, к наследию Древней Греции, Рима и отчасти к искусству итальянского Ренессанса. Творения представителей раннего классицизма, в частности Валлен-Деламота и Фельтена, отличались легкостью и рокайльной утонченностью форм.