Помпеи и Геркуланум - Грицак Елена Николаевна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/40
- Следующая
В эти бурные дни самым востребованным специалистом становился каллиграф, услуги которого оплачивались с особой щедростью. Писец работал в паре со штукатуром, покрывавшим старые надписи слоем свежего раствора. Как и сегодня, наглядная агитация тогда имела большое значение для победы на выборах. Вклад художников был настолько важен, что имена самых известных мастеров, например греков Онисима, Флора, Фрукта, Париса, Аскавла, Протогена, Инфантиона, вносились в надписи наряду с агитационным воззванием.
Помпейские каллиграфы прекрасно разбирались в рекламном деле. Опытный писец виртуозно компоновал надпись, используя различные художественные средства, стараясь обратить внимание зрителя на имя кандидата. Написанная четким, красивым, крупным (до 20 см) шрифтом основная фраза зрительно выдвигалась вперед. Остальные слова выводили гораздо более мелкими, иногда не превышавшими миллиметра буквами. Узкие улочки Помпей пестрили яркими плакатами, внушая начертанные мысли, призывая, настаивая, даже заставляя отдавать голоса за того, кто затем будет проявлять заботу об этой улице и живущих на ней людях.
Общественный престиж в торговом городе, безусловно, определялся местом человека в коммерческой иерархии. Наименее почитаемыми в этой области людьми считались уличные торговцы, подобные Сатурнину или Гафиру, то есть те, кто раскладывал товар на тротуаре. Однако даже в таких случаях четко очерченное место обозначалось надписью с указанием имени хозяина. Большим уважением пользовались лавочники и владельцы домашних мастерских. В этот круг входили суконщик Верекунд, торговец скобяным товаром Юниан, булочник Бетитий Плакид, старьевщик Тигилл. Среди них несколько выделялся горшечник Зосим – предприимчивый грек, возивший свою посуду по всем городам Кампании.
Самыми видными представителями торговой братии являлись крупные негоцианты, которые не довольствовались местным рынком. Давние традиции заморской торговли в Помпеях способствовали распространению кампанского товара практически по всем странам Средиземноморья. Черепица с завода Епидия покрывала дома в городах на побережье Адриатического моря. Купцов из рода Лоллиев хорошо знали на Делосе, в Сицилии. Судовладелец Марк Лукреций плавал в Египет, чаще останавливаясь в Александрии.
В деловых кругах города особенно ценили людей, вышедших из низов общества. Среди них были свободные граждане или отпущенные на волю рабы, добившиеся высокого положения собственными силами. В мастерской пигментария Секста Аттия Ампа изготавливали и продавали краски. Владея наследственным делом, он сумел прославить род и был удостоен упоминания в одном из писем Цицерона. Вольноотпущенник Умбриций Скавр – умный, но неимоверно тщеславный богач, успешно торговал гарумом и тщетно пытался попасть в городской совет. Его аристократическая фамилия на самом деле происходила от греческого слова scombros («скумбрия»), то есть от названия рыбы, из которой на его предприятии делали пахучий соус.
Карьера невольника, как правило, начиналась в мастерской хозяина. Умный, трудолюбивый, инициативный раб постепенно становился его помощником, затем обретал свободу и заводил собственное дело. Сначала в Помпеях и постепенно по всей Италии торговля и промышленность переходили в руки вольноотпущенников. Еще недавно бывший зависимым работником, такой человек отличался изворотливостью, твердым характером, чуткостью к наживе и неразборчивостью в средствах. Страстно желая богатства и почета, он часто достигал цели, стараясь вознаградить себя за горечь рабской жизни.
Картина быта богатых вольноотпущенников, ставших ко времени правления Августа важной социальной силой империи, передана Гаем Петронием, которому приписывается 20 томов «Книги сатир». «Когда наконец мы возлегли, – писал знаменитый сатирик, – молодые александрийские рабы облили нам руки снежной водой, омыли ноги и старательно обрезали заусенцы на пальцах. Не прерывая неприятного дела, они пели не смолкая. Я попросил пить; услужливый мальчик исполнил просьбу, распевая так же пронзительно. Пантомима с хором, а не триклиний почтенного дома! Между тем подали изысканную закуску; все возлегли на ложа, исключая самого хозяина Тримальхиона, которому по новой моде оставили высшее место за столом. Посреди подноса стоял ослик коринфской бронзы с вьюками, в которых лежали белые и черные оливки. Над ослом возвышались два серебряных блюда, по краям были выгравированы имя Тримальхиона и вес серебра. Мы наслаждались роскошествами, когда его внесли под музыку и уложили на маленьких подушечках, что всех рассмешило.
Бритая голова Тримальхиона выглядывала из ярко-красных одеяний, а вокруг закутанной шеи был намотан шарф с широкой пурпурной оторочкой и свисающей бахромой. На руках красовалось огромное позолоченное кольцо и почти незаметное, меньших размеров кольцо из настоящего золота, с припаянными железными звездочками. Для того чтобы выставить напоказ другие драгоценности, он обнажил правую руку, украшенную золотым запястьем и браслетом из слоновой кости. Он ковырял в зубах серебряной зубочисткой.
Подошедший вслед мальчик принес хрустальные кости на столике терпентинового дерева, где я заметил нечто утонченное: вместо белых и черных камешков были уложены золотые и серебряные динарии. Затем пришли кудрявые эфиопы с маленькими бурдюками вроде тех, из которых рассыпают песок в амфитеатрах, и омыли нам руки вином, а воды никто не подал.
В суматохе упало большое серебряное блюдо: один из мальчиков его поднял, но заметив это, Тримальхион велел надавать рабу затрещин, а блюдо бросить обратно на пол. Явившийся буфетчик стал выметать серебро вместе с прочим сором за дверь. В это время раб принес серебряный скелет, устроенный так, что его сгибы и позвонки свободно двигались во все стороны. Когда его несколько раз бросили на стол, он, благодаря подвижному сцеплению, принимал разнообразные позы. Мы пили и удивлялись столь изысканной роскоши».
В молодости Тримальхион «таскал на спине бревна», но благодаря своей предприимчивости скопил немалые средства. Когда-то униженный раб, он имел множество рабов, владел большими участками земли, но из экономии ничего не приобретал в чужих лавках. В его доме производилась пурпурная и обычная серая шерсть, во дворе росли померанцы и перец, в стойлах содержались козы, бараны, мулы. Для производства аттического меда лавочник завозил пчел из Афин, выписывал из Индии семена шампиньонов.Значительно уступая аристократам по уровню культуры, вольноотпущенники не умели красиво одеваться, окружали себя грубыми, вызывающе дорогими вещами, но стремились к совершенству, с головой погружаясь в науки. Образование и успешная карьера виделись звеньями одной цепи, желанным ключом к успеху, богатству, к утверждению личного благоденствия и процветания города, где бывшие рабы становились уважаемыми гражданами.
Улицы и дома
Первые обитатели античных поселений видели в улицах всего лишь промежутки между зданиями. Крайняя их узость объясняется историей италийских городов, изначально являвшихся крепостью, в которой дорожили каждым клочком земли. Построенные в грозные времена, Помпеи стояли на вершине холма, отчего размеры города определялись величиной плато. Со временем он разрастался, выкраивая нужные площади в границах, очерченных самой природой и закрепленных крепостной стеной.
Переулок
Возводя просторные площади, жилища и храмы, помпеяне экономили землю на улицах. Домовладельцы не заботились о красоте, потому и не стремились вытянуть их в ровную линию, то выставляя свои дома вперед, то отодвигая назад. Власти вмешивались только в крайних случаях, например таких, как слишком большой захват городской территории. Кроме того, неравномерность застройки определялась свойствами местного грунта: вынужденно обходя каменные пласты, строители не желали уменьшать размеры участка и в нарушение правил отступали на чужую землю.
- Предыдущая
- 5/40
- Следующая
