Время волков - Ворон Алексей - Страница 45

— Добрый друг наш прибыл, чтобы развлечь нас! — раздался громкий, слегка надтреснутый голос короля Мертвых.

Гвидион встретился с ним взглядом. Черные глаза короля, обведенные темными кругами, и ярко-алые губы резко выделялись на абсолютно белом лице. Корона в черных волосах и перстни на руках сверкали разноцветными камнями, отражая свет очагов. Гвидион поднялся с места, с трудом справившись с болью в теле, и поклонился сначала королю и друидам, восседавшим вокруг него, потом гостям.

— Приветствую тебя, Араун, король Аннона! — ответил Гвидион королю. — Приветствую вас, мудрейшие из мудрых! Приветствую вас, великие воины, храбростью и отвагой своей заслужившие место на этом пиру.

Друиды лишь переглянулись, а воины ответили громкими приветствиями на хвалу гостя. Взгляд Гвидиона перебегал по их лицам в тщетной надежде отыскать среди них брата.

— Что за песнь исполнишь ты для нашего увеселения? — спросил Араун.

Гвидион ответил не сразу, достал из сумки маленький музыкальный инструмент со струнами, внимательно посмотрел на короля и друидов, пытаясь определить их настроение.

— Это будет песнь о сражениях и героях, — сказал Гвидион.

Король одобрительно кивнул. Гости удовлетворенно загудели, лишь друиды никак не выразили своего отношения.

Призвав на помощь магическое вдохновение, Гвидион коснулся струн, доверившись окутавшим его волнам магии. Он не знал тех слов, которые будет петь, музыка под пальцами рождалась сама собой. Песнь зазвучала, приходя к нему откуда-то сверху, рождаясь вне мага, но исполняемая его голосом — голосом звездного света, голосом Вечности, голосом Гвидиона.

Араун, король Аннона, подперев голову кулаком, слушал песнь о воине, державшем в руке Говорящий Меч, о его непримиримости и отваге, о боевом пыле и воинственной одержимости славного героя. О том, как шел по жизни бледнолицый герой, как вел за собой на подвиги отряды воинственных кельтов, как стяжал себе славу победителя и пал в чужой стране, сраженный рукою врага. Слезы катились из глаз Гвидиона, оплакивающего своего брата. И в этот миг на земле, в Верхнем Мире тысячи бардов, охваченные внезапным вдохновением, сочиняли и пели своим королям, вождям и воинам славную песню-сагу о величайшем вожде Медового Острова.

Когда песнь закончилась, Гвидион вздохнул и отложил в сторону музыкальный инструмент. Друиды одобрительно кивали, воины выли от восторга, король утер тайком слезы, покачал головой, жалобно улыбнулся.

— Мой добрый друг Гвидион, пришел ли ты ко мне с какой-нибудь просьбой или просто так решил проведать старого приятеля?

От внимания мага не ускользнуло, что король назвал себя его приятелем, значит, положение Гвидиона значительно улучшилось, благодаря хорошей песне.

— Великая легенда родилась на Медовом Острове, мой король. И я решил послужить тебе бардом, чтобы достойнейший из королей Острова первым услышал лучшую из песен! — произнес Гвидион и со смирением поклонился королю и друидам.

Друиды одобрительно закивали, и для Гвидиона это не осталось незамеченным.

— Ты оказал мне высокую честь славными речами и доставил мне великую радость своей песней, — произнес король. — Да будет эта песнь величайшей среди всех на Медовом Острове, да будет славен герой и брат твой, достойнейший из воинов. Многие, сидящие в этом зале и вкушающие хлеб мой, шли за ним. Но нет в этом зале места для достойнейшего из воинов, для короля королей, для Бренна Благословенного. Но если снизойдет он когда-нибудь до моих покоев, то уступлю ему на время пира свой трон, дабы все узрели, я, король Аннона, приветствую и признаю Короля-Ворона!

Гвидион вновь поклонился королю, но теперь с искренней благодарностью, и произнес ответную речь:

— Слава тебе, король, знающий, что такое благородство, слава тебе, великий воин. Лишь истинно великие и благородные способны признать не меньшее величие и благородство в других. Ты богат, и сотни бардов есть у тебя, готовых услаждать твой слух великими песнями. Но если только ты пожелаешь услышать и мою скромную песнь, то знай: призовешь Гвидиона, и он с радостью примет твое гостеприимство и будет слагать песни в твою славу и петь тебе их.

По приказу короля слуги поднесли гостю рог, наполненный пенистым медовым напитком, и лучшие куски мяса.

В конце пира, когда король и друиды, распрощавшись с гостями, удалились на покой, к Гвидиону подошел слуга. Низко поклонившись, он сказал:

— Великий, для тебя приготовлены покои, чтобы мог ты отдохнуть, я провожу тебя.

Гвидион сделал вид, что не заметил, как слуга тайком дотронулся до его плаща. Добрый знак, если даже слуги пытаются уловить себе королевскую благодать, данную гостю. И Гвидион не обманулся в своих предположениях — прежде чем показать магу место отдыха, слуга отвел его к королю. В маленькой тесной комнатушке, совсем не похожей на богатый, освещенный множеством огней пиршественный зал, король принял Гвидиона для тайной беседы. Здесь было темно и холодно, комната не имела ни окон, ни очага. Лишь лучина, воткнутая в щель между стенными камнями, тускло поблескивала, освещая небольшое пятно на покрытой плесенью стене. Гвидион понимал, что лучину зажгли исключительно для него, Владыка Аннона не нуждался ни в тепле, ни в свете. Король развалился в кресле, насмешливо наблюдая за гостем. Здесь, практически в полной темноте, когда свет и тепло не создавали вокруг короля неосязаемую плоть, Гвидион видел его истинный облик. Король Аннона указал магу на второе кресло, стоявшее напротив, и произнес:

— Не дано мне понять тебя, Гвидион. Непостижим ты для меня. Теперь назови мне свою просьбу, ибо сладкими речами ты можешь обмануть моих друидов, но только не меня. Не поверю я, что Хранитель ходит по Иному Миру для развлечения его жителей, словно бард. Говори, зачем пришел!

Гвидион молчал, не отрывая взгляда от глаз короля, мерцающих в темноте бледным мертвенно-серым светом. Король Аннона чуть наклонил голову, грустно улыбаясь, наконец сказал:

— Мы ссорились с тобой в прошлом и даже воевали, но все давно забыто. Я вижу, ты хочешь спросить о чем-то. Можешь задать мне вопрос.

Больше Гвидион не пытался скрыть своих намерений.

— Король Араун, моего брата нет среди твоих воинов. Где искать его мне, подскажи!

Король прищурился, лениво потянулся и внезапно расхохотался:

— Я так и знал. Знал ведь! Ох, до чего же мне завидно! И как только угораздило его стать твоим братом? Вот ведь везение. Можно хоть рога у Великого Змея обломать, будь что будет, могущественный брат придет спасать тебя, и ведь спасет, а? Даже у Змея из кишечника выудит полупереваренного, да? — Король усмехнулся. — И не надоело тебе, Гвидион, расплачиваться за его проделки? Думал я, что после того, как Мат превратил тебя в волка, ты одумаешься, ан нет. Все тебе мало. Это ж надо, Великий Гвидион из жизни в жизнь вместо великих дел лишь только и занят тем, что помогает своему похотливому братцу овладеть очередной недоступной женщиной, а потом еще столько же времени спасает его от наказания, которое за этим последовало.

Гвидион выслушал всю эту насмешливую тираду без улыбки и сказал:

— Напрасно повторяешь ты чушь, придуманную людьми. Поможешь мне?

— Конечно, помогу. Я помогу тебе советом, мой друг. Настоящим и искренним советом. Твой брат погиб. Его нельзя спасти. Его аппетиты выросли, он не захотел ограничиться одной женщиной, он решил овладеть всем миром. Это было уже слишком, Гвидион. Я не знаю, где Бренн. Но знаю, что ему никогда не прийти на мой пир. Вот мой совет: возвращайся! Не губи вслед за Бренном и себя. Опомнись, вернись в Верхний Мир, там новая твоя игрушка льет слезы и сражается сама с собой. Ты отнял у него сердце, помоги ему сохранить душу. Пока еще не поздно, остановись! Ты сгубил Ворона, спаси хотя бы Волка.

Гвидион опустил лицо, страшась поднять глаза. Неужели со стороны все выглядит так ужасно? Непостижимый! Не зря его так зовут. Даже королю Аннона не понять его. Как горько быть не понятым даже старым другом. Пустое! Он знает, что делает. Спустя тысячелетия они говорят: «Гвидион был прав!», но чаще всего они уже не помнят его слов. Какой смысл пытаться доказать королю, что Ворон не был виноват в поступках, свершаемых Зверем? Кто живет во власти Фоморов и действует по их воле, сам становится таковым. И многие скажут потом, что не случайно Балор выбрал для возрождения Древнего Врага именно Бренна, а не его старшего брата Белина, например, хотя Белин был более подходящей кандидатурой как прямой наследник королевской власти. Но он оказался слишком светел и чист, его душа не приняла чудовищное порождение Нижних Миров. Многие берутся судить то, что не в силах даже понять, а страх не придает рассудительности. Аннон успел не раз содрогнуться в ожидании возрождения Темной Империи. Кто борется со Светом и Мраком одновременно, не может быть понят ни тем, ни другим. Лишь жизнь поймет его, но в Анноне нет жизни.