Время волков - Ворон Алексей - Страница 43

Словно пробудившись от кошмарного сна, я вскочил, тряхнул головой, отгоняя наваждение, со страхом посмотрел на Вендис. Неужели я хотел сделать это с беззащитной девушкой, вся вина которой заключалась в том, что она напоминала мне о Моране?

Я привлек к себе девушку и сжал ее в своих объятиях. Она всхлипнула, уткнувшись мне в плечо. Я почувствовал, как дрожит ее тело под моими ладонями. Прежнее томление охватило меня, я, все еще обнимая ее, навалился на нее всем телом, пытаясь подмять под себя. Вендис глухо вскрикнула, вцепившись выпущенными когтями в мою рубаху. Я попытался завладеть ее руками, сжал коленями ее ноги, чтобы она не вырвалась.

— Посмотри правде в глаза, Вендис, — рычал я, все больше возбуждаясь. — Волки — однолюбы. Мне никогда не полюбить тебя. Какая теперь разница, ты все равно уже погибла. Никогда тебе не узнать, какой бывает любовь, узнай хотя бы, что такое наслаждение.

Вендис вырвала руку из моих пальцев и царапнула меня по щеке. От внезапной боли я ослабил хватку, она выскользнула и оттолкнула меня, вскочив с пола, отбежала в сторону. У выхода из пещеры она остановилась и с горечью выкрикнула:

— Ты говоришь так, будто вовсе не волк. Ты слишком жесток для волка. Наверное, ты и впрямь бог!

Из глаз Белой Волчицы брызнули слезы, личико сморщилось в горестной гримасе, и я почувствовал наконец удовлетворение: кому-то стало больно так же, как мне.

Все еще лежа на полу, я отер щеку, она была в крови. Когти Белой Волчицы оставили глубокие шрамы. Желание, мгновение назад пронзившее меня, словно внезапный удар кинжала, отпустило мое тело, и я чуть ли не с изумлением взирал на раскрасневшуюся Вендис. Чего она так испугалась? Внутри меня было пусто, казалось, никакого чувства я уже не способен испытать, даже боли, только безграничную всеохватывающую пустоту. Я поднялся вслед за Вендис, она хотела убежать, но я воскликнул:

— Постой, я не причиню тебе вреда. Выслушай меня, Вендис.

Она остановилась, прижавшись спиной к каменной стене. Я должен был выполнить последнюю свою обязанность, должен был сказать ей о Бледной Госпоже.

— Слушай меня, Вендис! Тебе предначертан иной путь, ты должна стать жрицей Великой Богини.

~ Какой жрицей? — поморщилась Вендис и внезапно закричала: — Ты совсем спятил, Залмоксис! Я — волчица, я верю лишь в одного бога, о какой Богине ты говоришь?

Я взял ее за подбородок и развернул лицом к небу.

— Видишь ли ты мою Богиню?

На безоблачном весеннем небе сиял ослепительный закат. Но Вендис поняла, что я пытаюсь ей показать.

— Ты говоришь о луне? — Вендис поежилась.

— Ты будешь утверждать, что веришь лишь в одного бога?

— Нет, не буду. Я имела в виду, что мы соблюдаем культ лишь одного бога. А Бледная Госпожа никогда не просила от нас ничего.

— Теперь Бледная Госпожа милостиво согласилась принять тебя своей жрицей, Вендис.

— Но я не хочу такого пути.

— Вендис! Нет у тебя выбора. Я посвятил тебя ей.

— Почему ты распоряжаешься моей судьбой? По какому праву? — Вендис хотела было сказать что-то еще, но проглотила слова.

— Давай, скажи, ну же. Ты, верно, хотела меня в чем-то обвинить?

— Кто ты, Залмоксис? — прошептала Вендис.

— В который раз ты задаешь мне этот вопрос?

— Но я никогда не получала на него прямого ответа.

— Хорошо, я дам тебе ответ, — рассердился я. — Ты хочешь услышать, бог ли я, так? Нет! Я не бог, но боги говорят со мной. Когда Звероловы хотели убить тебя, я дал зарок Бледной Госпоже, что ты станешь ее жрицей, и она спасла тебя от насилия и ужасной смерти.

Белая Волчица побледнела, вспомнив день в крепости Звероловов.

— Я думала… — она покачала головой и продолжила: — Ведь ты смог выйти из огня, разве не ты спас меня тогда?

— Нет, Вендис. Я бы не смог тебя спасти. Боги милостивы ко мне, думаю, что незаслуженно, но это так. Тот, кто спас меня из огня, не снизошел бы до тебя, как бы я его ни молил. Тебя спасла Бледная Госпожа.

Вендис склонила голову.

— Что же мне теперь делать? Ты научишь меня?

— Нет, Вендис, не научу. Не мне учить тебя таинствам Матери, я не посвящен в них. Тебе надо искать храм Великой Богини, я слышал, что на берегах Реки, ближе к устью, есть такие. Там тебя обучат всему.

— А ты?

— Меня зовет к себе другой бог. Твой путь на восток, мой — на запад, у каждого свои обеты.

— Неужели мы разойдемся навсегда? Я проигнорировал ее вопрос.

— Сейчас ты нужна своим родителям, Вендис, иди к ним.

Вендис еще некоторое время молчала, потом, так и не проронив ни слова, вышла из пещеры. Стало ли все, что я сказал ей, сильным потрясением для нее или она чувствовала и прежде, что нам не суждено быть вместе, я не знаю. Но обрывки ее горестных мыслей настигали меня даже тогда, когда она уже ушла далеко от моей пещеры. Я остался один и просидел, не шевелясь, до наступления ночи.

Я выполнил свое обещание Волчонку. Племя моего юного друга владело железным оружием, и, думаю, когда-нибудь освоит и его изготовление. Не было больше ничего, чему бы я мог научить даков. Не было больше никого, кто бы удерживал меня на берегу благословенной реки. Настала пора уходить. Я чувствовал это по запаху костров, по шороху речного прибоя, по шуму ветра. Мне нужно было уходить. Ни вещей, ни еды, ни оружия, кроме моего Меча, я не взял. Как и прежде, у меня не было ничего. Я уходил в ночь с Мечом, привязанным хитрой перевязью за спиной, и с пустыми рукам. Прощаться с племенем я не стал. Боги не прощаются, уходя.

Я вышел через тайный ход и побрел по лесу. Но кое-кто все же выследил меня. Я почуял ее и обернулся. За деревьями ее не было видно, но я знал, что она там.

— Что тебе надо? — раздраженно крикнул я в темноту. Вендис вышла из-под сени деревьев и подошла ко мне. Она выглядела прелестно в сгустившихся сумерках.

— Я знала, что ты уйдешь сегодня, — сказала она. Я проглотил ком горечи. — Так нужно, Вендис.

— Кому? — Вендис вздохнула, и я почувствовал в ее голосе сдерживаемые слезы. — Не уходи! Ты же сам говорил, твое племя погибло, твой вождь убит, и ты за него отомстил. Тебе некуда спешить, и никто тебя не ждет, никто, кроме меня!

Я вспомнил один из своих снов — темное видение осунувшегося человека в широких жреческих одеждах, сидящего на камне у Черного озера в Поэннине. В моем сне человек этот откинул капюшон и поднял на меня глаза. Глаза Гвидиона, такие светлые и печальные.

— Он ждет меня, Вендис, — сказал я тихо, — может быть, он все-таки меня ждет.

— Будь он проклят, твой черный колдун! — закричала Вендис. — У него нет права на тебя! Ко мне, ко мне ты должен спешить, я должна ждать тебя, а не он.

Я пожал плечами. Все, что могло ее в чем-либо убедить, я уже высказал ей раньше.

— Не будь так убийственно спокоен! Я не могу поверить, что ты так легко расстаешься со мной! — воскликнула Вендис.

«Однажды ты выбрал неверный путь», — вспомнил я слова Гвидиона. Однажды я сделал ошибку, полюбив женщину, предназначенную не мне. Я сделал ошибку и жестоко поплатился за нее. Белая Волчица была предназначена мне самой Великой Богиней. Сейчас, только сейчас я понял, что не своей жрицей хотела сделать она Вендис, а моей женой. Но я вспомнил, как откинул капюшон маг, и в его глазах отразился закат над Поэннином. И я снова выбрал неверный путь. Может быть, так суждено. Я знаю поверье, что Богиня наказывает тех, кто отказывается от ее предназначения. Мое предназначение было остаться среди даков, жениться на Белой Волчице и мудро править ее племенем. Тогда бы я оправдал ожидания Меча Орну, став и королем и богом одновременно, я выполнил бы предназначение Богини.

— Прощай, Белая Волчица. Будь счастлива, если сможешь, — с трудом проговорил я.

— Я буду молиться за тебя, — прошептала Вендис.

— Какому богу? — насмешливо спросил я.

Развернувшись к ней спиной, я быстро пошел прочь. Я слышал ее мысли: желание последовать за мной боролось с оскорбленной гордостью. Мне оставалось только надеяться, что гордость в Вендис возьмет верх. Иначе мне действительно придется взять ее с собой. А ведь она могла бы быть идеальным попутчиком, сильная, молодая волчица, способная, как и я, проходить огромные расстояния, бодрствовать ночью и спать днем, охотиться и сражаться наравне со мной и в волчьем и в человеческом обличье.