Не моя война - Миронов Вячеслав Николаевич - Страница 13
- Предыдущая
- 13/62
- Следующая
— Вы можете все получить от меня. Хотите деньги, власть, оружие, женщин, квартиры, машины? А также у меня для вас есть маленький сюрприз.
Он полез в карман и достал пакеты с порошком. Они были небольшие по размеру, но различные по цвету. Мы поначалу даже не поняли, что это такое.
— Угощайтесь! — Гусейнов широким жестом высыпал все это на стол.
— А что это? — мы были в недоумении.
— Товар высшего качества! — Гусейнов был горд. — Хочешь «777», хочешь «999», но это очень дорого! Выбирайте!
— Это что, наркотики?
— Я же говорю — товар высшего качества, я первый, к кому он из-за «бугра» попадает! Не хотите быть инструкторами, не ходите. Не надо! Будьте курьерами! Сейчас границ нет, вас — офицеров — никто досматривать не будет! Это же деньги. Несколько таких поездок, и вам не надо ни работать, ни служить до конца жизни! Риска никакого, здесь мы вас посадим в самолёт или поезд, пара пакетов, а там вас встретят! И все!
— Точно все! Крест на жизни, карьере. Лет десять! И все! Делов-то! — я был взбешён.
— А наркота откуда? — поинтересовался Виктор.
— А тебе зачем?
— Просто так.
— А ты как думаешь? — Гусейнов проверял нас.
— Элементарно. Наркота поступает из Ирана, малая часть из Турции.
— А почему так думаешь? — Гусейнов настаивал.
— Турция претендует на цивилизованную страну. Там и спецслужб импортных много, а вот Иран больше закрытая страна, плюс исламский фактор. А вы пытаетесь проводить боевые действия под зелёным знаменем пророка. И как пить дать, сами пытаетесь выращивать всю эту гадость где-нибудь. Может даже и войнушку начали из-за наркоты?
— А это ты с чего взял?
— Чутьё!
— В общем-то, ты прав. Товар я получаю из Ирана. А там какой хочешь. Хочешь самый чистый — афганский, пакистанский, ну и, конечно, наш есть, местный. Понимаешь, армян поддерживают армяне по всему миру.
— У них это неплохо получается! — заметил я прикуривая сигарету.
— Пока! Пока получается! — уточнил Гусейнов. — Тем не менее, с нами многие страны и отдельные шейхи, миллионеры. Не всегда можно переправить деньги, оружие, форму, вот и переправляют товар. Я получаю его по тысяче долларов за килограмм — это высшего качества, низкосортный можно центнерами за бесценок. А в Москве — от тридцати-сорока тысяч за килограмм. Чистой прибыли до четырехсот процентов! Неплохой бизнес, а?
— Здорово получается! Здесь неверных убиваете, а в России ты убиваешь неверных наркотиками. Круто! — я тоже философствовал. — А война началась не из-за наркотиков?
— Это тоже.
— Как?
— У меня, у нас там были небольшие поля, плантации, и вот эти макаки не захотели уйти! Такой бизнес начинался! Тьфу! — он выругался по-азербайджански, что-то про гнусных шакалов и грязных обезьян.
— Облом за обломом! — Витя подначивал Гусейнова.
— Да, уж! — Гусейнов заново переживал свою утрату.
— И много полей потеряли?
— Около пятидесяти! Такие деньги люди вложили, я сам вложил все! И вот я стал нищим! Ну, ничего, они ещё за это заплатят! Они уничтожили мои поля! — Гусейнов грохнул кулаком по столу. — Грязные собаки!
— Круто! Так вся эта война из-за наркоты!
— Не только. Не только! Власть! Вот из-за чего все войны. Будет власть — будут деньги, будут деньги — будет власть. Одно от другого неотделимо, все как сиамские близнецы. И ничто меня не остановит на этом пути. Я — избранный!
— Здравствуй, паранойя! — Витя усмехнулся.
Я пнул его под столом.
— Не дёргайся, Маков, я уже от многих это слышал. И где они? — Гусейнов перегнулся через стол. — Иных уж нет, а те далече! Ха-ха-ха! Гениальность никто никогда не понимал из современников. Ни Вашингтона, ни Гранта, ни вашего Ленина. Зато потом их деяниями восхищались и ужасались все! Я предлагаю вам разделить это бремя. Да, сейчас нам сложно, но в моё дело готовы вкладывать миллионы долларов. Я неплохо готов оплачивать ваши услуги.
— Как Модаеву?
— Он своё получил. Он — пацан! Но он нужен! Пока нужен, — Гусейнов скривился.
Потом он начал нести прочую чушь об избранности азербайджанского народа, что он сам избран пророком и судьбой, и прочую ерунду. Зрачки его были неестественно расширены. Сам он побледнел, пот катился градом. Типичные признаки употребления наркотиков. А может, просто одержимый фанатик? Я не доктор. Вскрытие покажет!
Голова болит. Вспоминать и переживать заново больно, тяжело. Мне стало уже все безразлично. Господи, как я устал! Дай мне силы сдохнуть!
Дверь распахивается. В проёме стоят двое. Я шагаю вперёд, протягиваю руки, их сковывают наручниками. Это, оказывается, целая наука, как сковывать наручниками-браслетами руки. Можно просто захлестнуть на запястьях, можно потом додавить так, что кровь не будет поступать в кисти рук, и муки начинаются адские. Кисти синеют, и выворачивает от боли все руки. Можно защёлкнуть их выше кистей, на предплечьях, сильно, при этом заставить кулаки сжать. Через десять минут кулаки разжать уже не сможешь, и будешь лезть на стенку от боли и орать благим матом. Интересно, откуда эти крестьяне и преподаватели школ научились таким премудростям?
Меня проводят по большому длинному коридору, я раньше подсчитал — пятьдесят шагов, затем поворот налево — ещё семь шагов, дверь — здесь раньше было что-то вроде тренажёрного зала, штанги, гири, самодельные тренажёры, манекены, доски с нарисованными человеческими контурами, истыканные ножами, — это наша пыточная.
Жив Витек! Жив курилка! Подвешенный за наручники к какому-то тренажёру, весь в крови, но живой! Я киваю, привет, Виктор, привет! Он слабо отвечает кивком головы, привет, Олег, привет… От всех этих киваний голова раскалывается новой вспышкой боли.
Меня подтаскивают к соседнему тренажёрному станку и приковывают так, что руки оказываются вывернуты за спиной.
Впереди нас стол, на котором среди бумаг и каких-то карт стоит пара початых бутылок коньяка. За столом сидит наш главный истязатель — предводитель местных обезьян Гусейнов собственной персоной. Слева от него наш бывший друг и предатель Серёжа Модаев — чмо, гондон и педераст! Ещё какие-то мутные личности из ближайшего окружения Гуся, в основном — первый взвод, пардон, первая рота. Чертовски мужики смахивают на турков, но точно не знаю.
Серёжа одет в добротный турецкий камуфляж, разгрузку с автоматными рожками, ну, ни дать, ни взять — Рэмбо! На деньги от продажи наркотиков могли бы поприличней одеть!
Я пытаюсь сказать что-нибудь Витьку, за что немедленно наказываюсь лёгким ударом в бок. Удар-то несильный, но из-за сломанных рёбер очень даже ощутимый. Он сразу отбивает у меня охоту к общению.
Гусейнов молчит, разглядывая нас, затем наконец-то начинает говорить:
— Я не пойму, что вы сопротивляетесь? Армии, страны, которой вы служили, давали присягу, уже нет. Вы свободны, с честью отдали долг. Части вашей нет. Сегодня ушёл из Азербайджана последний русский солдат. Вы одни здесь. Никто вам не поможет. Пройти весь Азербайджан все равно не сумеете. Что дальше? Объясните мне, почему вы сопротивляетесь?
В ответ — молчание. У Гуся благодушное настроение. Он настроен поговорить с нами. Только что проку от этих бесед. Поначалу мы поодиночке и все вместе пытались втолковать этому дебилу, что к чему — бесполезно, хоть кол у него на голове тёши. Здравствуй, товарищ Дерево!
— Ладно, не хотите говорить, тогда послушайте. Вот ты — Маков. Ты вообще не русский, так чего ты задницу свою пополам рвёшь, прислуживая русским? Почему? Я вот тоже сам не русский, но я не служу России и не буду, чего ради ты стараешься?
Молчим как партизаны. Устали мы оба с Витьком, чертовски устали. Хочешь убить — убей. Но не мучай ни пытками, ни «беседами задушевными».
Вот, смотри, старший лейтенант (это я), Сергей Модаев кто был у вас? Правильно думаешь, я все по твоим глазам читаю. (Интересно, как он, сволочь, по глазам читает, если глаза у меня заплыли от побоев? ) Он никем у вас был. Неудачником. Какая у него была перспектива? Закончить службу капитаном на Чукотке! А сейчас у него звание подполковник. И вы можете тоже. Сейчас я бригадный генерал, но командующий армией. Имею право присваивать звания до подполковника включительно. Ладно, не хотите звания, идите к нам по контракту. Вы не будете принимать присягу, на ваше вероисповедание мне наплевать, поклоняйтесь хоть кочерге — это ваши проблемы. Мне нужны высококлассные специалисты, офицеры, которые могут обучить мою армию искусству боя. Вам даже не придётся самим воевать. Только научите. И от уровня подготовки будет зависеть ваше жалованье. Скажем, для начала я готов платить по две, нет — по три тысячи долларов в месяц. Ну так как? (Господи! Как я устал! ) Или идите курьерами
- Предыдущая
- 13/62
- Следующая
