Чужие браки - Томас Рози - Страница 26

Марсель ехала домой через весь город, Дейзи устроилась на заднем сидении. Марсель водила машину хорошо и любила отдохнуть, сидя за рулем и наслаждаясь одиночеством, — как бы изоляцией от окружающего мира в салоне машины. Ей нравилось свечение приборной панели, урчание двигателя, встречные огни, которые, скользнув по ее лицу, исчезали за спиной. Марсель хотелось бы, чтобы путь домой длился дольше, чтобы ехать и ехать наедине со своими мыслями.

Приехав домой, Марсель отметила про себя, что в кабинете Майкла за опущенными шторами горит свет. Равнодушное спокойствие, обретенное за время поездки по вечернему шоссе, тут же покинуло ее. Марсель почувствовала, как сжались ее губы.

— Что же, вот мы и дома, — сказала она Дейзи, стараясь изо всех сил, чтобы голос ее звучал радостно. Машина Майкла была в гараже. Марсель оставила свою на дороге и направилась к дому, неся в руках нотную папку Дейзи, устало семенившей за ней.

В доме было тихо, если не считать приглушенных звуков телевизора, доносившихся откуда-то издалека. Марсель поставила свою сумку и нотную папку дочери прямо на пол в коридоре.

Ссора, произошедшая в воскресенье между ней и Майклом, казалось, так и осталась висеть в воздухе, делая его душным и тяжелым.

Ссора была тем более чудовищной, что возникла практически из ничего, из обычного ворчания по поводу того, достаточно ли времени Майкл уделяет своим детям.

Майкл вошел в кухню одетый для гольфа.

— Опять уходишь? — сказала Марсель. — А как же Джон и Дейзи? Тебе не приходит в голову, что им хочется побыть в воскресенье со своим отцом? Они и так не видят тебя всю неделю.

— Да, я ухожу, — ответил Майкл. — Я иду играть в гольф. У меня очень тяжелая работа, и в выходные мне надо как-то отвлечься от этого всего. — Майкл имел в виду, конечно же, свою больницу. — И вот от этого тоже, — Майкл обвел рукой стены дома.

Он казался таким чужим и холодным, что Марсель испугалась, но тут же испуг ее сменился негодованием. Она взглянула на мужа через стол, на котором лежала разделочная доска, а сбоку стояла корзина, полная неглаженного белья.

— Я тоже работаю, Майкл. И как же я, когда я смогу отдохнуть?

Майкл тоже разозлился, причем, гораздо сильнее, чем жена.

— Тут все так, как нравится тебе. Твои стандарты, твои идеалы. Тебе непременно надо быть идеальной матерью идеального семейства, да к тому же еще и работать. Что же, прекрасно, тебе всего этого хочется — ты все это имеешь. Но не надо ожидать от меня, что я постараюсь слиться с обстановкой.

— Но ведь я делаю все это, потому что люблю вас, — запротестовала Марсель, срываясь на крик. Страх ее усилился, но теперь она боялась уже самой себя — раньше они никогда не кричала, ни разу не устраивала сцены.

— Что-то не похоже это на любовь, — продолжал Майкл.

— Что же, наверное, ты просто не в состоянии принять того, на что не способен сам, — парировала Марсель.

— Итак, во всем виноват я, не так ли? Я чего-то не хочу, я чего-то не делаю. Ну что ж, у тебя зато есть дети, есть твои хобби — всякое там шитье и готовка. По-моему, ты все-таки не так уж плохо устроилась.

— Готовить — это не хобби. Это моя работа, которая тоже вносит свой вклад в наш бюджет. Стараюсь, как могу, хотя на мне еще двое детей.

Спор нарастал, набирал обороты, превращаясь в ничем не сдерживаемый поток негодования с обеих сторон. Причины ссоры и доводы рассудка уже перестали иметь значение и казались теперь не более чем досадными помехами.

— Наверное, все гораздо проще, — подвела итоги Марсель. — Ты не любишь меня больше, вот и все.

— Наверное, — холодно согласился Майкл.

Дальше не мог остановиться уже ни один из них. Это напоминало лавину. Они наговорили друг другу столько гадостей! Ни один из них и представить себе не мог, что способен произнести подобные слова.

Марсель вдруг обратила внимание на то, как тихо было в доме. Это могло означать только одно: дети сидят в своих комнатах и прислушиваются к ссоре родителей. Ей вдруг стало стыдно и за себя, и за них.

Через минуту на верхней ступеньке лестницы появился Джонатан, белый как мел.

— Не ругайтесь, — закричал он. — Прекратите ругаться.

— Взрослые часто ругаются, — резко бросил ему Майкл. — Запомни это.

С этими словами, перекинув через плечо сумку с клюшками, он вышел из дома.

Книги Джонатана была разбросаны по столу в кухне, сам же он смотрел телевизор в соседней комнате. Из школы его привез Майкл: мальчик учился по вечерам. Джон поднял глаза на мать и сестру.

— Привет, ма, Дейз.

— Привет, Джон. Как дела? Где папа?

Марсель задала вопрос, заранее зная ответ.

Джонатан пожал плечами, вновь переводя взгляд на экран телевизора.

— Наверху, работает.

Марсель включила Дейзи воду в ванной и отвела ее туда. Затем она прошла мимо лестницы к кабинету Майкла и открыла дверь. Майкл сидел за столом, обложившись папками с документами и медицинскими журналами. Вот уже минут пятнадцать он читал статью в одном из них, абсолютно не улавливая содержания. Вместо этого, с того самого момента, когда Марсель и Дейзи переступили порог дома, Майкл прислушивался к их шагам. Паркет скрипел под ногами жены. Майкл услышал ее на лестнице, затем — звук включаемой воды, указания детям. Все это было знакомо до боли и лишь ценой титанических усилий Майклу удавалось выделять из всей этой хозяйственной кутерьмы просто образ жены сам по себе. Услышав, что Марсель открывает дверь кабинета, Майкл помрачнел.

— Как дела? — спросил он, снимая очки для чтения и потирая переносицу.

Марсель увидела, что он хмурится.

— Ничего. Нина помогает мне с костюмами для пьесы.

— Что ж, хорошо.

— Сейчас я уложу Дейзи, потом приготовлю ужин.

— Прекрасно. Я скоро спущусь.

Марсель секунду помедлила, сжимая дверную ручку.

Она успокоилась, увидев Майкла здесь, на своем месте, потому что уже давно начала немного побаиваться, что в один прекрасный день он вдруг не вернется домой. Но облегчение тут же сменилось раздражением, и эта смесь вызвала у Марсель очень странное чувство. Борясь с собой, она подошла и встала рядом со стулом, на котором сидел муж. Взглянув на него сверху вниз, Марсель отметила про себя, что волосы на лбу Майкла были теперь довольно редкими, а щеки покрывала сеточка проступающих сосудов.

Скучающим голосом Марсель произнесла:

— Если ты считаешь, что в том, что случилось в воскресенье, есть моя вина, что же, тогда я прошу прощения — извини.

С тех пор как Майкл ушел в воскресенье, они касались этой темы в первый раз.

— Я тоже извиняюсь, — секунду помедлив, произнес Майкл.

Он и не шевельнулся, чтобы обнять жену или хотя бы взять за руку, как делал это раньше. Марсель ждала, рассеянно скользя глазами по статье, которую изучал ее муж. Это был доклад о способах реабилитации ортопедических больных после операции на шейке бедра.

— Не хочешь спуститься выпить чего-нибудь? — сказала Марсель, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно теплее, и понимая, что ей это не удается.

— Я недолго, — повторил Майкл.

Марсель оставила мужа наедине с работой и пошла укладывать дочь.

Постепенно ребенок прекратил сосать грудь, разжал десны, и маленькая головка откинулась назад. Секунду Вики сидела не двигаясь, глядя на подрагивание крошечных ресничек и маленькую верхнюю губку, на которой осталась капелька молока. Девочка чем-то напоминала Мэри и Элис, и в то же время была совсем другой, была гораздо красивее и бесценнее, так как ей предстояло стать последним ребенком Вики. В этом не было никаких сомнений. Гордона никогда не удастся уговорить на еще одну попытку родить мальчика.

Вики начала качать ребенка, слегка прижав к себе. Она уже забыла и страх операции, и незаживающие швы, и депрессию, которая накатила на нее в больнице. Вики вернулась домой и вновь окунулась в водоворот привычной жизни. Старшие девочки остались вполне довольны новой сестренкой. Гордон все время рвался помочь ей. Хелен спала, ела, потом опять спала. Дом сомкнулся вокруг Вики, как кокон вокруг бабочки.