Триумф нежности - Макнот Джудит - Страница 1

• 1/58
• Следующая

Высокий темноволосый мужчина стоял у окна фешенебельной квартиры в пентхаусе, отрешенно глядя с высоты небоскреба на панораму мерцающих огней ночного Сент-Луиса. Горечь и усталость сквозили в резких движениях Рамона Гальварры, когда он, дернув за узел, ослабил галстук и, подняв бокал скотча, одним глотком почти осушил его.

В тускло освещенную гостиную стремительно ворвался взволнованный молодой блондин.

— Ну, что они там решили, Рамон? — нетерпеливо спросил он.

— А ты как думаешь? — огрызнулся Рамон. — Своя рубашка ближе к телу, дорогой Роджер.

— Вот сволочи! — взорвался Роджер. В бессильной ярости он запустил руку в волосы, затем решительно шагнул к бару.

— Думают, пока старый черт был с тобой, деньги сыпались сами! — Роджер со злостью плеснул в бокал бурбон.

— Что ж, тут они принципиальны, — саркастически заметил Рамон. — Если бы золотой дождь продолжался, они стояли бы за меня горой.

Роджер щелкнул выключателем: при виде мебели в стиле Людовика XIV его передернуло. Сейчас она казалась насмешкой.

— Если бы ты только рассказал, в каком состоянии был отец перед смертью… Я уверен, банкиры поддержали бы тебя. Нельзя же валить на тебя все его грехи!

Отвернувшись от окна, Рамон прислонился плечом к оконной раме, какое-то мгновение смотрел на оставшийся в бокале скотч, затем залпом выпил его до дна.

— Но я же не помешал ему грешить.

— Не помешал! — яростно повторил Роджер. — Да как ты мог все предвидеть?! Этот человек всю жизнь вел себя как Господь Бог, а под конец, кажется, в самом деле себя им вообразил! Глупость за глупостью, пока все не пошло коту под хвост! Ну хорошо, пусть бы ты оказался ясновидящим! Что ты мог сделать? Контрольный пакет акций — у него, а не у тебя. До последнего дня он всем в корпорации распоряжался единолично. У тебя руки были связаны.

— Теперь развязаны, ну и что? — Рамон пожал плечами.

— Слушай, — в голосе Роджера звучало отчаяние, — я не заводил этот разговор раньше, чтобы не задевать твою гордость, но ты же знаешь, я далеко не беден. Сколько тебе нужно? Если у меня нет таких денег, может быть, я смогу достать.

Впервые за это время безжалостно-властное лицо Рамона Гальварры — холодный слепок древнего испанского благородства — смягчилось. Он улыбнулся одними глазами:

— Миллионов пятьдесят помогли бы, а лучше — семьдесят пять.

— Пятьдесят миллионов? — растерянно повторил Роджер, уставившись на своего старого приятеля по гарвардской студенческой скамье. — Помогли бы… или спасли бы?

— Помогли бы, Роджер. Не очень сильно.

Резко поставив бокал на мраморный стол, Рамон повернулся и направился в комнату, которую он занимал с того дня, как на прошлой неделе появился в Сент-Луисе.

— Рамон, — озабоченно сказал Роджер, — тебе нужно встретиться с Сидом Грином, пока он здесь. Он сможет достать эту сумму, если захочет, и к тому же он тебе обязан.

Голова Рамона резко дернулась. Его лицо исказила гримаса.

— Если бы Сид хотел помочь, он связался бы со мной. Он знает, где меня искать. Что я сижу в луже, он тоже знает.

— Ты уверен? До сих пор ты хранил в тайне, что корпорация терпит крах.

— Знает, будь спокоен. И вместе с правлением банка не хочет, чтобы мне продлевали выплату ссуды.

— Но…

— Нет! Если бы Сид хотел помочь, он не бездействовал бы так красноречиво. Просить я не стану. Через десять дней я собираю аудиторов и адвокатов корпорации в Пуэрто-Рико и объявляю о банкротстве.

Повернувшись на каблуках, Рамон стремительно вышел из комнаты, с трудом сдерживая гнев.

Когда он вернулся, его густые черные волосы были влажны после душа. На нем были старые потертые джинсы. Роджер молча смотрел, как Рамон закатывает рукава белой рубашки.

— Рамон, пожалуйста, задержись на неделю. А вдруг Сид что-нибудь предпримет? Кажется, его сейчас и в городе нет.

— Он в городе, а я уезжаю в Пуэрто-Рико через два дня. Это решено.

Роджер тяжело вздохнул:

— Какого черта ты собираешься делать в Пуэрто-Рико?

— Нужно проследить за банкротством корпорации, а потом я займусь тем же, что делали мои предки, — с трудом ответил Рамон. — Я собираюсь обрабатывать землю.

— Ты в своем уме? — вспылил Роджер. — Обрабатывать клочок земли? Уж не та ли это лачуга, где мы с тобой однажды развлекались с девочками?

— Довольно! — прервал Рамон. — Этот клочок земли — все, что у меня есть. Вместе с домом, в котором я родился.

— А что с домом около Сан-Хуана, виллой в Испании, что с островом в Средиземном море? Продай один из домов или остров — и будешь купаться в роскоши до конца дней своих.

— Они проданы с аукциона, иначе корпорация не смогла бы возместить ущерб. А банки, которые ссужали деньги, кружат, как стервятники.

— Черт бы все побрал! — беспомощно пробормотал Роджер. — Если бы твой отец не умер, я бы сам его придушил.

— Боюсь, тебя бы опередили акционеры, — горько улыбнулся Рамон.

— Как ты можешь стоять тут и острить, как будто это тебя не касается?

— Я уже смирился с поражением, — хладнокровно произнес Рамон, — я сделал все, что мог. И я не вижу ничего страшного в том, чтобы работать на своей земле, среди людей, которые веками работали на нашу семью.

Зная, что друг не выносит сантиментов, Роджер отвернулся, скрывая выражение своего лица:

— Рамон, я могу сделать для тебя хоть что-нибудь?

— Да.

— А что именно? — радостно спросил Роджер, бросая взгляд через плечо. — Давай говори, я все сделаю! — Ты не смог бы дать мне на время твою машину? Я хотел бы поехать один.

Просьба была пустяковая — Роджер полез в карман и бросил ключи другу.

— Есть проблемы с подачей топлива и с фильтром, а ремонт сделают только через неделю. Так что, если тебе повезет, машина заглохнет посреди улицы уже сегодня вечером.

Рамон пожал плечами, его лицо было отрешенным.

— Если это случится — пойду пешком, нужно привыкать к сельской жизни.

— Слушай, не строй ты из себя бедного крестьянина! Ты был и остаешься крупной фигурой в международном бизнесе.

Рамон стиснул зубы, ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы усмирить бушующую в нем ярость.

— Фигурой крупного неудачника. В международном бизнесе у меня теперь репутация неудачника, и этого мне не простят. Не попросить ли у друзей рекомендацию «великий неудачник»? А может, стоит прийти завтра на твою фабрику и подать заявление на работу в брючный цех?

— Не юродствуй! Но ты можешь что-нибудь придумать! Ты за несколько лет построил финансовую империю. Найди теперь способ спасти хотя бы ее часть. Мне не верится, что…

— Хватит с меня миражей! — отрезал Рамон. — «Лир» стоит в ангаре в аэропорту. Не в порядке один из двигателей. Как только его починят и в воскресенье вечером вернется мой пилот, я улетаю в Пуэрто-Рико.

Роджер открыл рот, чтобы возразить, но Рамон взглядом заставил его замолчать.

— А возделывать землю, мне кажется, — это куда большая честь, чем иметь дело с банкирами. Пока мой отец был жив, я не знал мира в моей душе. Он умер, но я не нашел покоя. Теперь пришла пора поисков.

Ночью в пятницу огромный бар гостиницы «Глубокое ущелье» невдалеке от Восточного порта был, как всегда, полон.

Кэти Конелли рассеянно взглянула на часы и устремила взор поверх смеющейся, пьющей, болтающей толпы, отыскивая того, кого она ждала. Но главный вход ей загораживали пышные растения, свисающие из огромных кашпо, и ручной работы макраме, бросавшие при свете шелковых ламп длинные тени от пола до витражных стекол потолка.

Сохраняя ослепительную улыбку, Кэти рассматривала мужчин и женщин, толпящихся вокруг нее.

Какой-то мужчина наступил Кэти на ногу, стараясь дотянуться до стойки бара. Затем он долго доставал из кармана монеты и отпихнул Кэти локтем. Мужчина не принес извинений, впрочем, она и не ожидала их. Здесь царило равноправие.

• 1/58
• Следующая