Раз и навсегда - Макнот Джудит - Страница 9
- Предыдущая
- 9/93
- Следующая
– Тори, я придумаю что-нибудь, чтобы убедить прабабушку пригласить тебя к ней в дом, вот увидишь. Я так боюсь. Не забывай писать мне. Пиши ежедневно!
Виктория осталась там, где стояла, наблюдая, как Дороти грациозно поднимается в карету с золотым гербом на дверце. Подножка была убрана, кучер щелкнул бичом, и запряженный четверкой лошадей экипаж тронулся, увозя Дороти, прощально махавшую рукой из окошка.
Мимо Виктории, толкаясь, с парохода шли матросы, устремлявшиеся затем на поиски хмельного пива и девочек. Не отрывавшая взгляда от быстро удаляющейся кареты, Виктория еще никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой и заброшенной.
Следующие два дня она существовала в тоскливом одиночестве своей каюты, если не считать кратких прогулок по палубе и завтраков и обедов с капитаном Гардинером – обаятельным человеком, который, казалось, наслаждался ее компанией и по-отцовски опекал ее. За последние недели Виктория провела с ним в кают-компании немало времени. Он узнал, по какой причине они с сестрой приехали в Англию, и проявлял исключительные доброжелательность и сочувствие.
Когда к утру третьего дня их пребывания в порту за Викторией вновь никто не приехал, чтобы отвезти ее в Уэйкфилд-Парк, капитан Гардинер решил взять это дело в собственные руки и нанял для нее фаэтон.
– Просто мы прибыли в Англию намного раньше установленного срока, что бывает крайне редко, – пояснил он. – Ваш кузен может не догадаться послать за вами людей и прождать еще пару дней. У меня есть дела в Лондоне, и я не могу оставить вас без опеки на борту судна. Вместо того чтобы терять время на уведомление вашего кузена о прибытии парохода, проще отправить вас прямо к нему.
В пути Виктория восхищенно любовалась открывающимся перед ее взором английским ландшафтом во всем его весеннем великолепии. На холмах и в долинах виднелись целые ряды живых изгородей из розовых и белых цветов. Несмотря на тряску, сопровождающую встречу фаэтона с рытвинами и ухабами, с каждой минутой у нее поднималось настроение. Кучер постучал по дверце, и в окошечке появилось его грубоватое лицо.
– Осталось всего около двух миль, мисс, так что, если хотите…
Все произошло совершенно неожиданно. Колесо нырнуло в глубокую яму, фаэтон упал на бок, голова кучера пропала, а Виктория мешком свалилась на пол. Через минуту дверца резко отворилась, и кучер помог ей выбраться наружу.
– Вы не ушиблись? – озабоченно спросил он. Виктория отрицательно покачала головой, но еще до того, как она успела проронить хоть слово, кучер набросился на двух мужчин, одетых в рабочую одежду фермеров, сконфуженно мявших в руках свои шляпы.
– Вы, проклятое дурачье! Как вы можете так ездить по этой дороге! Смотрите, что вы наделали: у моей повозки сломана ось… – Дальнейшая его тирада сопровождалась крепкими словечками.
Деликатно отвернувшись, чтобы не быть свидетельницей шумной перебранки, Виктория отряхнула юбки, безуспешно пытаясь смахнуть с них приставшую грязь. Кучер полез под повозку проверить сломанную ось, а один из фермеров заковылял к Виктории, продолжая мять в руках потрепанную шляпу.
– Мы с Джеком ужасно виноваты, мисс. Мы подвезем вас в Уэйкфилд-Парк, – то есть если вы не возражаете, чтобы мы уложили ваш чемодан позади, вместе с поросятами?
Благодарная за то, что ей не придется шагать пешком две мили, Виктория охотно согласилась. Она уплатила кучеру из тех денег, которые Чарльз Филдинг прислал ей на путешествие, и вскарабкалась на облучок, усевшись посередине между грузными фермерами. Езда в деревенской повозке, будучи менее престижной, чем в фаэтоне, немногим отличалась по части тряски или комфорта. Свежий ветерок холодил лицо, и ничто не мешало ей обозревать прелестный пейзаж.
С обычным своим неподдельным дружелюбием девушка уже вскоре разговорилась со спутниками, расспрашивая о том, как у них идет хозяйство на селе; с этой темой она была немного знакома, и ей хотелось узнать больше. По всей видимости, английские фермеры были решительно настроены против применения машин в сельском хозяйстве.
– Они нас всех оставят без работы, вот какой прок от них, – сказал один из них в конце запальчивой филиппики в осуждение «этих адских штук».
Виктория вряд ли расслышала последнюю фразу, поскольку повозка свернула на мощеную дорогу и проехала в роскошные чугунные ворота, за которыми открывался широкий, казавшийся бескрайним, чуть всхолмленный, ухоженный участок парковой усадьбы с высоченными деревьями. Парк простирался в обе стороны насколько хватало глаз, местами его пересекала извилистая речушка, по берегам которой росли розовые, голубые и белые цветы.
– Да это просто сказка! – громко выдохнула девушка, поражение озираясь. – Чтобы ухаживать за такой усадьбой, должно быть, требуются десятки садовников.
– Именно так, – ответил Джек. – У его милости их сорок, включая тех, которые ухаживают за настоящими садами, – я имею в виду сады вокруг дома. – Они ехали по мощеной дороге еще пятнадцать минут, когда повозка сделала поворот и фермер гордо показал пальцем:
– Вот он – Уэйкфилд-Парк. Я слыхал, что в этом доме сто шестьдесят комнат.
Виктория задохнулась от увиденного и услышанного; в голове метались беспорядочные мысли, от голода посасывало в животе. Перед ней во всем великолепии высилось трехэтажное здание, по виду превосходившее самые фантастические мечты. Построенное из прочного кирпича, с широкими фасадными крыльями и крутой кровлей, оно возвышалось перед ней – настоящий дворец с широкими ступеньками, ведущими к парадному входу, и солнечными бликами в сотнях окон из отборного стекла. Они приблизились к подъезду, и Виктория с трудом оторвала взор от этого великолепия.
Один из фермеров помог ей сойти с повозки.
– Благодарю вас, это было крайне любезно с вашей стороны, – сказала она и медленно пошла вверх по ступеням. От страха ноги у нее подкашивались. Между тем ее попутчики подошли к повозке, чтобы достать ее большой чемодан, но когда они открыли дверцу клети, из повозки выскочили два поросенка, шмякнулись на землю и помчались по лужайке.
Виктория оглянулась на крики фермеров и нервно хихикнула, глядя, как здоровенные мужики ринулись за шустрыми поросятами.
В этот момент перед ее носом распахнулась парадная дверь, и суровый мужчина, облаченный в зеленую с позолотой ливрею, кинул сердитый взгляд на фермеров, поросят и неопрятную девушку в запыленной одежде, приближающуюся к нему.
– Доставка товаров, – заявил он Виктории громким зловещим голосом, – производится на задний двор. – И, подняв руку, величественно указал на соответствующую дорожку в объезд дома.
Виктория уже было открыла рот, чтобы объяснить, что не везет никаких товаров, но ее внимание отвлек поросенок, который изменил направление своего бега и теперь мчался прямо к ней, преследуемый задыхающимся фермером.
– Забирай свою повозку, этих свиней и убирайся отсюда вместе с ними! – рявкнул мужчина в ливрее.
От смеха на глаза Виктории навернулись слезы, когда она наклонилась и подхватила сбежавшего поросенка. Смеясь, она попыталась объяснить:
– Сэр, вы не по…
Нортроп проигнорировал ее слова и посмотрел через плечо на лакея, стоявшего позади:
– Избавь нас от всей этой компании! Выстави их прочь со двора…
– Какого дьявола, что здесь происходит? – потребовал отчета мужчина лет тридцати, с черными как смоль волосами, появившийся на ступеньках.
Дворецкий с разгневанным лицом указал на Викторию:
– Эта женщина…
– Виктория Ситон, – поспешно вставила она, пытаясь удержать смех, в то время как напряжение, усталость и голод уже грозили превратить его в нервную истерику.
Она увидела изумление на лице темноволосого мужчины при звуке ее имени, и ее тревога обратилась в буйное веселье.
Не в силах более сдерживаться, она повернулась и бросила дико визжащего поросенка в объятия фермера, затем приподняла запылившийся подол юбки и попыталась сделать книксен. Изо всех сил удерживая хихиканье, она сказала:
- Предыдущая
- 9/93
- Следующая
