Рай. Том 1 - Макнот Джудит - Страница 2
- Предыдущая
- 2/85
- Следующая
— Не может быть!
— Честное слово… И мне ничуть не стыдно! Нужно было с самого начала так и сказать всем в классе, да только врать не хотелось.
— А разве сейчас вы не солгали? — укоризненно вздохнула миссис Эллис.
— Это не совсем ложь, — жалобно проговорила Мередит. — Отец как-то объяснил, что «Бенкрофт энд компани»— корпорация, а корпорацией на самом деле владеют акционеры. Поэтому как президент компании отец, по крайней мере формально, считается служащим, нанятым акционерами. Понимаете?
— Не очень, — призналась экономка. — Кто же владеет акциями?
Мередит смущенно потупилась:
— В основном мы.
Подобные принципы работы «Бенкрофт энд ком-пани»— знаменитого универмага, расположенного в самом центре Чикаго, казались экономке совершенно непостижимыми, но Мередит часто выказывала необыкновенное для четырнадцатилетней девочки умение разбираться в бизнесе. Хотя, с внезапным, но безнадежным осуждением отца Мередит подумала миссис Эллис, что тут сверхъестественного, если человек обращает внимание на собственную дочь лишь для того, чтобы в очередной раз прочесть ей наставление, как лучше управлять магазином. Вероятнее всего, именно Филипа Бенкрофта следует винить за то, что девочка никак не может приспособиться к школьной жизни. Он обращался с дочерью, как со взрослым человеком, и настаивал, чтобы она в любой ситуаций разговаривала и вела себя соответственно. В тех редких случаях, когда он принимал друзей, Мередит доверялась роль хозяйки дома. В результате девочка совершенно непринужденно чувствовала себя среди взрослых, но понятия не имела, о чем говорить со сверстниками.
— Вы правы насчет одного, — продолжала Мередит. — Я больше не желаю дурачить Лайзу Понтини. Просто подумала, что если у нее будет время узнать меня получше, она не отвернется от меня, узнав, что на самом деле Фенвик — наш водитель. Она ничего не заподозрила единственно потому, что никого не знает в нашем классе и всегда уходит домой сразу после занятий. У Лайзы семь братьев и сестер, и она должна помогать по дому.
Миссис Эллис неуклюже похлопала Мередит по руке, пытаясь придумать какие-нибудь ободряющие слова.
— Утро вечера мудренее, — объявила наконец экономка, прибегая к очередной избитой банальности, в которых привыкла находить утешение, и, захватив поднос, направилась к выходу. Остановившись у самого порога, она обернулась;
— И помните, — наставляла она Мередит натужно-веселым голосом, — будет и на вашей улице праздник.
Девочка не знала, плакать ей или смеяться. — Спасибо, миссис Эллис, вы мне очень помогли.
И, дождавшись, пока за экономкой закроется дверь, она медленно подняла альбом. Когда вырезка из «Трибюн» была крепко приклеена к странице, Мередит долго смотрела на нее, потом осторожно коснулась смеющихся губ Паркера. Мысль о том, как она будет кружиться в его объятиях, заставила ее вздрогнуть от ужаса, смешанного с предвкушением чего-то ослепительного. Сегодня четверг. Вечер у мисс Эппингем послезавтра. Целая вечность ожидания!
Мередит, вздохнув, перелистала страницы большого альбома. Сначала шли очень старые, пожелтевшие вырезки с выцветшими от времени снимками. Альбом когда-то принадлежал ее матери, Кэролайн, и служил единственным ощутимым доказательством того, что Кэролайн Эдварде Бенкрофт вообще существовала на свете и жила в этом особняке. Все остальные принадлежащие ей вещи были убраны из дома по приказу Филипа Бенкрофта.
Кэролайн Эдварде была актрисой, правда, не особого таланта, если верить критикам, но, без сомнения, очаровательной и обаятельной женщиной. Мередит изучала поблекшие снимки, но не читала заметок, потому что знала наизусть каждое слово. Она помнила, что Кэри Грант провожал мать на церемонию присуждения наград Академии в 1955 году, а Дэвид Наивен считал ее самой ослепительной красавицей в подлунном мире, и что Дэвид Селзник приглашал Кэролайн сниматься в одной из своих картин. Мередит помнила также, что мать играла в трех бродвейских мюзиклах, и критики, уничтожающе отзывавшиеся об ее игре, превозносили, однако, стройные ножки и идеальную фигуру. Репортеры светской хроники намекали на страстные романы между Кэролайн и почти всеми героями-любовниками в спектаклях и фильмах. В альбом были вклеены снимки Кэролайн, закутанной в дорогие меха, на вечеринке в Риме, в черном вечернем платье без бретелек — в игорном зале Монте-Карло. На одной фотографии она в узеньком бикини загорает на пляже в Монако, на другой — катается в Гстааде на лыжах в компании олимпийского чемпиона Швеции. Для Мередит было очевидным, что Кэролайн постоянно окружали привлекательные мужчины.
Последняя вырезка была наклеена матерью полгода спустя после поездки в Гстаад. На фотографии Кэролайн в роскошном белом подвенечном платье, смеясь, сбегает вниз по ступенькам собора под руку с Филипом Бенкрофтом под дождем из рисовых зерен. Ведущие светской хроники из кожи вон лезли, чтобы описать свадьбу, ставшую событием сезона. На прием в «Палмер Хаус-хотэл» представители прессы не допускались, но тем не менее скрупулезно перечислили всех знаменитых гостей, приглашенных счастливым женихом, — от Вандербильдов и Уитни до судей Верховного суда и четырех американских сенаторов.
Супружеская жизнь длилась два года — достаточно долго, чтобы Кэролайн успела забеременеть, родить девочку, броситься в объятия подозрительной личности — тренера по конному спорту — и сбежать в Европу с поддельным итальянским графом, гостившим к тому же в доме Бенкрофтов.
Больше Мередит почти ничего не знала, если не считать того, что мать ни разу не удосужилась послать ей письмо, не говоря уже о поздравительной открытке на день рождения. Отец Мередит, придававший огромное значение достоинству, как, впрочем, и другим старомодным ценностям, считал ее мать эгоистичной потаскухой, не имеющей ни малейшего представления о супружеской верности и материнском долге. Когда Мередит исполнился год, Филип подал на развод и обратился в суд с заявлением о получении опеки над дочерью, готовый пустить в ход все немалое политическое и финансовое влияние Бенкрофтов, чтобы до биться своего и лишить Кэролайн родительских прав. Правда, особых усилий не понадобилось. Если верить словам Филипа, мать даже не явилась на судебное заседание и, уж конечно, не пыталась вступить в бой с бывшим мужем.
Выиграв иск, Филип решил сделать все, чтобы дочь не пошла по стопам матери. Он был полон решимости добиться, чтобы Мередит заняла подобающее место в длинном ряду исполненных достоинства женщин, носивших фамилию Бенкрофт и проживших примерную жизнь, посвященную добрым делам и благотворительности, подобающую их положению, чьи репутации никогда не затронула и тень скандала.
Когда Мередит настало время идти в школу, Филип, к собственному раздражению, обнаружил, что принципы поведения даже в его обществе стали значительно менее строгими. Многие из его знакомых более благодушно смотрели на поведение своих детей и даже посылали своих отпрысков в такие прогрессивные школы, как Бентли и Ривервью. Посетив эти школы, Филип услышал странные для себя фразы: «занятия без домашних заданий»и «самовыражение». Столь прогрессивное обучение казалось ему обыкновенной распущенностью и говорило лишь о весьма невысоких стандартах. Филип не пожелал и слышать ни о чем подобном и записал дочь в закрытую католическую школу Святого Стефана, управляемую монахинями-бенедиктинками, ту самую школу, которую в свое время посещали его мать и тетя.
В этой школе ему нравилось все. Тридцать четыре первоклассницы в скромных серо-голубых джемперах в клеточку, и десять мальчиков в белых сорочках и голубых галстуках почтительно встали, как только Филип в сопровождении монахини вошел в комнату. Сорок четыре юных голоса пропели хором:
— Доброе утро, сестра!
Кроме того, обучение здесь до сих пор велось академическими методами в отличие от Бентли, где Филип своими глазами видел, как некоторые дети рисовали, окуная пальцы в гуашь, а остальные, те, кто хотел заниматься, трудились над математическими заданиями. Кроме того, здесь Мередит впитает и строгие правила морали.
- Предыдущая
- 2/85
- Следующая
