Рай. Том 1 - Макнот Джудит - Страница 13

• Предыдущая
• 13/85
• Следующая

— Я туда не поеду!

— Ты знаешь это, и я знаю, но именно твой отец платит за обучение!

— Он согласится, — вздохнула она, — я уверена. Отец слишком оберегает меня, но желает только добра и самого лучшего для меня, а школа бизнеса в Северо-западном университете самая лучшая. Диплом Мэривилля не стоит бумаги, на которой напечатан.

Гнев Лайзы сменился недоумением: она много лет знала Филипа Бенкрофта и все же отказывалась понимать.

— Ты, конечно, права, — согласилась она, — я признаю, что он не похож на большинство родителей, приславших сюда детей. По крайней мере, ему есть до тебя дело. Звонит каждую неделю, и приезжает на каждый школьный праздник.

Еще на первом курсе Лайза была потрясена, узнав, что родители остальных учениц жили собственной жизнью, не обращая внимания на детей, и дорогие подарки служили обычно заменой посещений, писем и звонков.

— Может, лучше мне поговорить с ним и убедить позволить тебе учиться в Северо-западном?

Мередит метнула насмешливый взгляд на подругу:

— И чего, по-твоему, ты добьешься?

Лайза, нагнувшись, раздраженно поддернула носок и перевязала шнурки:

— Того же, что и в последний раз, когда я спорила с ним и приняла твою сторону: посчитает, что я оказываю на тебя дурное влияние.

Обычно, если не считать одного этого случая, Лайза, чтобы предотвратить катастрофу, вела себя с Филипом почтительно, как с почитаемым благодетелем, без помощи которого она никогда не поступила бы в Бенсонхерст. В его присутствии она всегда была олицетворенной вежливостью и женственностью — роль, настолько не соответствующая ее живой и мятежной натуре, что Лайза обычно донельзя раздражалась и нервничала, вызывая добродушный смех Мередит.

Сначала Филип относился к Лайзе как к чему-то вроде найденыша, которому он покровительствует, но та удивила его, мгновенно освоившись в Бенсонхерсте. По мере того как шло время, он по-своему, без излишних слов и похвал, сдержанно показал, что гордится ею и, вероятно, даже чувствует некоторую привязанность. Родители Лайзы не могли позволить себе приезжать в Бенсонхерст, так что Филип взял на себя роль отца, приглашая Лайзу поужинать каждый раз, когда вел в ресторан Мередит, и выказывая неподдельный интерес к ее успехам. Весной первого года обучения Филип дошел даже до того, что отдал секретарше распоряжение позвонить миссис Понтини и спросить, что та хочет передать Лайзе, когда он полетит в Вермонт на День Родителей. Миссис Понтини с радостью приняла предложение и приехала провожать его в аэропорт, нагруженная большой белой кондитерской коробкой, полной итальянских пирожных, и пакетом из грубой бумаги, из которого выглядывали длинные, вкусно пахнущие батоны салями. Раздраженный тем, что пришлось садиться в самолет с таким неприличным грузом и, как позже Филип жаловался Мередит, «выглядеть при этом словно грязный бродяга, решивший проехать в автобусе компании» Грейхаунд» без билета, да еще и с коробкой для завтрака в руках «, он тем не менее передал посылку Лайзе, и с тех пор стал для нее чем-то вроде приемного отца.

Прошлым вечером в честь окончания школы он подарил Мередит кулон из розового топаза с тяжелой золотой цепью от Тиффани. Лайзе он презентовал гораздо менее дорогой, но все же, несомненно, красивый золотой браслет с ее инициалами и датой, искусно выгравированными и вплетавшимися в общий узор. Браслет был тоже куплен у Тиффани.

Сначала Лайза совершенно терялась, не зная, как обращаться с ним, поскольку Филип был неизменно вежлив, но всегда держался несколько холодно и не выказывал своих чувств — так же, как относился и к Мередит. Позже, поняв, что его поступки совершенно не соответствуют внешне бесстрастной и иногда грубоватой манере держать себя, Лайза жизнерадостно объявила Мередит, что Филип, в сущности, добрый и милый плюшевый мишка, который только рычит, но не кусается!

Это полностью ошибочное заключение заставило ее позапрошлым летом попытаться вступиться за Мередит, когда Лайза очень вежливо и с самой милой улыбкой объявила, что, по ее мнению, Мередит должна пользоваться немного большей свободой на каникулах. Реакция Филипа на то, что он назвал» неблагодарностью и вмешательством в чужие дела «, была крайне бурной, и только искреннее раскаяние и немедленные извинения девушки помешали ему выполнить угрозу положить конец дружбе Лайзы и Мередит, и потребовать от администрации Бенсонхерста передать стипендию, кому-нибудь» более заслуживающему» такой милости. Это столкновение потрясло Лайзу куда больше столь неожиданного взрыва бешенства. Из всего сказанного Филипом она справедливо предположила, что стипендия выплачивается из средств, пожертвованных семейством Бенкрофтов, и это открытие заставило Лайзу почувствовать себя совершенным чудовищем, хотя сама ссора оставила в ней чувство гневного раздражения.

И теперь Лайза ощущала такую же бессильную ярость и недоумение оттого, что Мередит держат в такой железной узде, не давая ей ни малейших поблажек.

— Ты в самом деле искренне считаешь, что он разыгрывает роль сторожевой собаки только потому, что твоя мать ему изменила?

— Она не просто изменила, она была настоящей шлюхой, которая после свадьбы спала со всеми, от лошадиных тренеров до водителей грузовиков, намеренно сделала отца посмешищем и развлекалась с самыми подозрительными личностями, грязными ничтожествами. В прошлом году я спросила Паркера, и он рассказал все, что знал от своих родителей. Очевидно, всем было известно, какая она.

— Все это ты часто повторяешь, — горько бросила Лайза, — только я не понимаю, почему твой отец ведет себя так, словно отсутствие моральных устоев — это нечто вроде генетического порока, который ты можешь унаследовать.

— Он ведет себя так, — ответила Мередит, — потому что отчасти верит в это.

Обе виновато посмотрели на Филипа Бенкрофта, вошедшего в комнату. Один взгляд на мрачное лицо, и Мередит забыла о собственных проблемах.

— Что случилось?

— Утром умер твой дед, — угрюмо сообщил он. — Сердечный приступ. Пойду выпишусь из отеля и заберу свои вещи. Я купил себе и тебе билеты на самолет, вылетающий через час. — И, повернувшись к Лайзе, добавил:

— Надеюсь, ты сможешь добраться домой на моей машине.

Мередит, желая, чтобы Лайза вернулась с ними, уговорила отца ехать домой на машине, вместо того чтобы лететь.

— Конечно, мистер Бенкрофт, — поспешно заверила Лайза. — И я очень сожалею о вашем отце.

После его ухода она взглянула на Мередит, тупо уставившуюся в пространство.

— Мер! С тобой все в порядке?

— Кажется, да, — сдавленным голосом ответила та.

— Твой дед — это тот, кто женился на собственной секретарше?

Мередит кивнула:

— Они не очень-то ладили с отцом. Я не видела деда с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать. Однако он звонил, обсуждал с отцом, как идут дела в магазине, говорил со мной. Он был… был… я любила его, — беспомощно заключила она. — И он тоже любил меня. — Она подняла на Лайзу затуманенные печалью глаза. — Если не считать отца, он был моим единственным близким родственником. И теперь остались лишь троюродные и четвероюродные братья, которых я даже не знаю.

Неловко переминаясь в фойе дома Филипа Бенкрофта, Джонатан Соммерс оглядывал толпы людей, которые, как и он сам, пришли предложить обязательные и необходимые утешения в день похорон Сирила Бенкрофта.

Джонатан остановил одного из официантов, разносивших спиртное, и быстро взял с подноса два стакана. Опрокинув порцию водки с тоником, он сунул первый стакан в большой горшок с декоративным папоротником, глотнул шотландского виски из второго и сморщил нос, поскольку это оказался не «Шива Регал». Водка в сочетании с джином, который он тянул из карманной фляги в машине, немного подкрепила его, и теперь Джонатан чувствовал, что почти готов выдержать утомительную похоронную церемонию. Рядом стояла крошечная пожилая женщина, опираясь на палку и с любопытством изучая его. Поскольку хорошие манеры требовали, чтобы он заговорил с соседкой, Джон завел то, что ему казалось вежливой беседой, подобающей столь печальному случаю.

• Предыдущая
• 13/85
• Следующая