Нечто чудесное - Макнот Джудит - Страница 18

• Предыдущая
• 18/100
• Следующая

– О, мужчины совершенно равнодушны к приятным темам. То есть, если станешь описывать им шляпку, которую видела в витрине лавки, они просто увянут на глазах. А уж если осмелишься обсудить платье, которое собираешься сшить, они скорее всего заснут от скуки!

Александра жадно внимала словам подруги.

– И ни при каких условиях, – сурово велела Мэри Эллен, – не распространяйся о своем лысом старом Сократе и дурацком Платоне. Мужчины презирают слишком умных женщин. А кроме того, Алекс, тебе нужно научиться флиртовать.

Александра поморщилась, но, зная по опыту, что спорить не имеет смысла, промолчала. Мальчики и молодые люди всех возрастов так и липли к Мэри Эллен и наведывались в дом О'Тулов в надежде перекинуться с ней хоть словечком, поэтому от советов подруги вряд ли стоило отмахиваться.

– Прекрасно, – нерешительно пробормотала Александра, – и что я должна делать?

– Хотя бы строить глазки. У тебя такие красивые глаза.

– Как это – строить?

– Не отрываясь смотреть на герцога и кокетливо взмахивать ресницами, чтобы показать, как они длинны.

Александра попробовала моргнуть несколько раз кряду и, смеясь, повалилась на подушки.

– Господи, я буду выглядеть настоящей дурочкой!

– Ошибаешься, мужчины любят подобные вещи. Александра, сразу став серьезной, задумчиво уставилась на подругу:

– Ты уверена?

– Абсолютно. И вот еще что: мужчины обожают, когда ими восхищаются… особенно если со вздохом уверяешь, что в жизни не видела человека сильнее, умнее, отважнее и тому подобное. Ты говорила герцогу, что любишь его?

Молчание.

– Говорила?

– Конечно, нет!

– Скажи! И он ответит, что тоже любит тебя!

– Правда?

– Несомненно!

– Повторяю вам, что не собираюсь это терпеть! – взорвалась Александра, гневно краснея и окидывая мрачным взглядом портних, вот уже три дня и три ночи снимавших мерки, кроивших ткани всех цветов радуги, разбросанные по комнате и вот-вот готовые превратиться в дневные и вечерние туалеты, амазонки и пеньюары. Девушка чувствовала себя портновским манекеном, единственное назначение которого – выстаивать без отдыха часами и позволять тыкать в себя булавки и вертеть во все стороны, пока герцогиня подвергала каждое платье внимательному осмотру, нещадно критикуя любое движение и жест Александры.

Все это время она постоянно просила разрешения поговорить с будущим мужем, но Рамзи с каменным лицом неизменно уведомлял ее, что у «его светлости неотложные дела». Иногда девушке удавалось увидеть Джордана в библиотеке, занятого беседой с незнакомыми джентльменами. Им с Мэри Эллен приносили еду в спальню, а герцог явно предпочитал более интересное общество бабки. Похоже, он просто не желал обременять себя видом Александры.

Девушка с каждой минутой становилась все более усталой, раздражительной и – к собственному ужасу – испуганной. Мать с дядюшкой Монти были все равно что навеки для нее потеряны. Хотя они, вероятно, жили в гостинице всего в нескольких милях отсюда, посещать Роузмид им было запрещено. Будущая жизнь представлялась ей глубокой темной пропастью, где ее лишат права встречаться с родными, подругами и даже престарелыми слугами, бывшими ее друзьями с самого детства.

– Да это просто жалкий фаре! – сообщила Александра Мэри Эллен, в бессильной ярости топая ногой и награждая уничтожающим взглядом швею, только что закончившую подравнивать подол ее лимонно-желтого муслинового платья.

– Постойте хоть минуту спокойно, юная леди, и прекратите устраивать спектакль! – ледяным тоном велела герцогиня, входя в комнату. Все это время она не сказала Александре ни одного доброго слова, если не считать того, что постоянно критиковала, наставляла, приказывала или поучала.

– Спектакль?! – взорвалась девушка, чувствуя, как ярость, живая, горячая, долгожданная, вырывается наружу буйной волной. – Если вы считаете это театральным представлением, подождите, пока не выслушаете все, что я должна сказать!

Герцогиня повернулась, словно намереваясь покинуть комнату, и этот величественный жест оказался последней каплей – терпение девушки лопнуло.

– Я прошу вас задержаться на минуту, мадам, и позволить мне договорить.

Герцогиня молча подняла тонкие брови. Невероятное высокомерие этой застывшей фигуры так обозлило Александру, что голос ее задрожал.

– Будьте добры передать своему невидимому внуку, что ни о какой свадьбе не может быть и речи, а если он все-таки предпочтет появиться, пошлите его ко мне, я сама попытаюсь все ему объяснить!

Боясь, что сейчас зальется слезами, над которыми старуха лишь поиздевается, она выбежала из комнаты на балкон и спустилась вниз.

– Что мне сказать его светлости, – спросил дворецкий, открывая ей дверь, – если он осведомится о вашем местопребывании?

Девушка, на миг остановившись, взглянула ему в глаза и не задумалась передразнить его изысканную речь:

– Сообщите ему, что у меня неотложные дела!

Целый час она бродила по розарию, и за это время истерика улеглась, превратившись в стальную решимость. Девушка раздраженно сорвала прелестный бутон, поднесла к носу, вдыхая нежный аромат, и стала рассеянно обрывать лепестки, занятая невеселыми мыслями. Нежные розовые хлопья медленно скользили по юбке и падали на землю, присоединяясь к белым, красным и желтым, которые до этого уже успела уничтожить Алекс.

– Судя по тому, что сказал Рамзи, вы, кажется, чем-то недовольны? – раздался за спиной глубокий невозмутимый баритон.

Александра в полном изумлении повернулась, но облегчение от того, что она наконец может поговорить с Джорданом, мгновенно сменилось нарастающей паникой, которую она безуспешно старалась подавить все эти дни.

– Я недовольна всем.

Его веселый взгляд скользнул по горе розовых лепестков.

– Включая розы, вероятно, – заметил Джордан, чувствуя некоторую вину из-за того, что совершенно игнорировал ее последнее время.

Александра проследила за его взглядом, побагровела от смущения и с некоторым раздражением пробормотала:

– Розы прекрасны, но…

– …Но вам не понравилось, как они выглядят, если все лепестки на месте, не так ли?

Сообразив, что ее втягивают в бессмысленный разговор о цветах, когда на карту поставлена вся жизнь, Александра выпрямилась и, не повышая голоса, твердо объявила:

– Ваша светлость, я не собираюсь выходить за вас замуж.

Джордан сунул руки в карманы и с легким любопытством уставился на девушку.

– В самом деле? Почему же? Пытаясь собраться с мыслями, Александра дрожащей рукой пригладила темные локоны, и Джордан, невольно отметив бессознательную грацию этого жеста, впервые присмотрелся к ней. Солнечное сияние зажгло ее волосы, играя В них золотистыми отблесками, и превратило ее глаза в ошеломляюще прекрасные бирюзовые озера. Желтое платье красиво оттеняло сливочно-белую кожу и нежный румянец.

– Не будете ли вы так добрая – страдальчески попросила Александра, – перестать смотреть так непристойно-оценивающе, будто хотите разобрать меня по косточкам и обнаружить все мои недостатки!

– Неужели я способен на такое? – рассеянно осведомился Джордан, только сейчас заметивший высокие, красиво вылепленные скулы и нежные губы. Глядя на это необычайно притягательное точеное лицо с разлетающимися, словно крылья птицы, бровями и длинными черными мохнатыми ресницами, он был не в силах поверить, что когда-то принимал ее за мальчика.

– Вы пытаетесь стать моим Пигмалионом [4], и мне это не нравится.

– Кем? – встрепенулся Джордан, мгновенно вернувшись к действительности.

– Это из греческой мифологии. Пигмалион был…

– Я знаю, кем он был; просто удивлен, что женщина может увлекаться классической литературой.

– Наверное, у вас просто мало опыта в общении с противоположным полом, – удивилась Александра. – Мой дедушка утверждал, что женщины по большей части так же умны, как и мужчины.

• Предыдущая
• 18/100
• Следующая