Темная Башня - Кинг Стивен - Страница 64

• Предыдущая
• 64/193
• Следующая

— Послушайте меня, — говорит Тед Стайвенс Бротигэн. — Я — телепат от рождения. Начал подозревать об этом в шесть или семь лет, еще до того, как узнал это слово, а уж в шестнадцать знал наверняка. Я могу оказаться очень полезным в армейской разведке, а там мои снижение слуха и шум в сердце значения не имеют. Что же касается моих глаз… — он сует руку в нагрудный карман и достает солнцезащитные очки. Надевает. — Вот и все дела!

И просительно улыбается доктору Сэму. Толку никакого. У дверей временного призывного пункта, развернутого в физкультурном отделении средней школы Восточного Хартфорда стоит сержант, и врач подзывает его.

Этот парень по здоровью не годен к службе, и я устал с ним спорить. Вас не затруднит выпроводить его из призывного пункта?

Теперь уже Теда хватают за руку и отнюдь не нежно.

— Минуточку! — говорит Тед. — Есть кое — что еще! Очень важное! Я не знаю, если ли термин, которым можно это назвать, но…

Прежде чем он успевает продолжить, сержант выволакивает его из кабинета, быстро ведет по коридору мимо нескольких изумленных парней и девиц одного с ним возраста. Такое слово есть, и он узнает его многие годы спустя, уже здесь, в « Синих небесах «. Слово это — умножитель, и поэтому, с точки зрения Пола « Пимли « Прентисса, Тед Стайвенс Бротигэн — едва ли не самый ценный чел во всей вселенной.

Но не в тот день 1916 года. В тот день 1916 года его бесцеремонно тащили по коридору и оставили на гранитных ступенях за парадной дверью, а мужчина с сильным акцентом сказал ему: « Я только хочу, чтобы ноги твоей здесь не было, парень!»

Какое — то время Тед стоит там, где его оставил сержант. Думает: «Что же нужно сделать, чтобы убедить вас?» и «Какие же вы слепцы». Он не может поверить, что такое случилось с ним.

Но ему приходится поверить, потому что он здесь, а призывной участок — там. И в конце шестимильной прогулки вокруг Хартфорда он думает, что понимает кое — что еще.

Они никогда не поверят. Ни один из них. Никогда. Они откажутся по верит ь, что человек, способный прочитать мысли верховного германского командования, может быть полезен. Человек, который может точно сказать союзникам, где немцы начнут очередное наступление. Человек, который может сделать этоне раз или два, а сколько нужно, и в результате война завершится к Рождеству. Но у него нет такого шанса, потому что они не дадут ему этот шанс. И почему? Как — то это связано с попыткой второго врача изменить задуманное число, когда Тед его назвал, а потом отказом написать новое число на бумаге. Потому что в глубине души все они хотят сражаться, а такой парень, как он, все им испортит.

Что — то в этом роде.

Тогда хрен с ними. Он пойдет в Гарвард, получит образование на дядюшкины денежки.

И он идет. О Гарварде Динки многое им уже рассказа: Драматическое общество, Дебатный клуб, гарвардский « Кримсон «, Кружок студентов с выдающимися математическими способностями и, разумеется, каппер, Фи — бета — креппер. Он даже сэкономит дядюшке несколько баксов, получив диплом досрочно.

Он на юге Франции, война давно закончилась, когда его находит телеграмма: «ДЯДЯ УМЕР ТОЧКА ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ скорее ТОЧКА».

Главное слово в телеграмме, похоже, ТОЧКА.

Видит Бог, это был один из поворотных моментов. Он вернулся домой, да, утешил тех, кто нуждался в утешении, да. Но вместо того, чтобы занять место дяди в мебельном бизнесе, он принимает решение ОСТАНОВИТЬ свой поход к финансовому успеху и НАЧАТЬ новый, к финансовому забвению. По ходу долгой истории этого человека Роланд и его ка — тет ни разу не услышит, что Тед Бротигэн винит в своей намеренной анонимности свои сверхъестественные способности или элемент собственного прозрения: это ценные способности, просто миру они еще не нужны.

И Господи, каким путем он приходит к пониманию этого! Во — первых, его «дикий талант» (такое определение встречается ему в дешевеньких журналах научной фантастики) действительно смертельно опасен при надлежащих обстоятельствах. Или при ненадлежащих.

В 1935 году, в Огайо, благодаря ему Тед Бротигэн становится убийцей.

Лиловые сумерки летнего дня внезапно сгущаются до ночной темноты, потом вдруг светлеет, но снова наступает темнота. Причина в его глазах, зрачки сужаются и расширяются, проделывая тот самый трюк, который так изумил второго врача чуть ли не двадцатью годами раньше, но Тед этого не замечает. Все внимание сфокусировано на убегающем человеке, сукином сыне, который только что ограбил его, а в процессе изуродовал ему лицо. Никогда в жизни он не испытывал такой злости, и, хотя мысль, которую он посылает вслед воришке, безобидная, даже кроткая

(слушай, дружище, я бы дал тебе доллар, если бы ты попросил, может, даже два)

силы в ней, как в брошенном копье. И это было копье. Бротигэну требуется какое — то время, чтобы это осознать, но по прошествии этого времени, ему становится ясно, что он — убийца, и, если есть Бог, ему, Теду Бротигэну когда — нибудь придется стоять перед Его троном и держать ответ за только что содеянное. Убегающий мужчина вроде бы обо что — то спотыкается, но на тротуаре нет ничего такого, обо что может зацепиться нога, только надпись мелом, печатными буквами: «ГАРРИ ЛЮБИТ БЕЛИНДУ». А вокруг детский орнамент: звезды, комета, неполная луна, которого со временем Тед начнет бояться. У него такое ощущение, будто он сам вонзил копье в спину этого человека, но он, по крайней мере, не сдвинулся с места. И он этого не хотел. Вот в чем дело. В глубине сердца Тед знает, этого не хотел. Он просто… его разозлила неожиданность нападения.

ед направляется к воришке, поднимает бумажник и видит, что игравшие в стикбол мальчишки смотрят на него, разинув рты. Показывает им бумажник, словно это какое — то оружие с болтающимся стволом, и мальчишка, который держит в руках отпиленную ручку от швабры, вздрагивает. Весь следующий год, или около того, это вздрагивание Тед будет видеть в своих кошмарах чаще, чем падающее тело. Собственно, будет видеть и потом, пусть и реже, всю жизнь. Потому что он любит детей, и никогда не пугает их специально. И он знает, что они видят: мужчину со спущенными брюками, из — под которых видны боксерские трусы (он понятия не имеет, торчит из ширинки его конец или нет, и если торчит, то его это нисколько не удивит), бумажником в руке и безумным выражением окровавленного лица.

— Вы ничего не видели! — кричит он им. — Вы меня слышите! Вы меня слышите! Вы ничего не видели!

Потом он подтягивает брюки. Возвращается к портфелю, поднимает, но к пакету со свиной отбивной не прикасается, к черту свиную отбивную, он потерял аппетит, вместе с верхним передним зубом. Бросает еще один взгляд на лежащее на тротуаре тело, на испуганных мальчишек. Убегает.

С этого начинается его новая карьера.

Конец второй пленки выскользнул из прорези в ступице бобины, и мягко зашуршал, протягиваясь через головку магнитофона.

— Господи, — выдохнула Сюзанна. — Господи, какой бедняга.

— Как же давно это произошло, — и Джейк покачал головой, словно пытался разогнать застилавший ее туман. Для мальчика годы, отделяющие его когда от когда Бротигэна, казались непреодолимой пропастью.

Эдди взял футляр с третьей бобиной, достал ее, вопросительно посмотрел на Роланда. Стрелок привычным жестом вертанул рукой, тем самым говоря: скорее, скорее.

Эдди заправил пленку в головку магнитофона. Ранее ему такого делать не приходилось, но для этого не требовались знания инженера-ракетчика. Усталый голос продолжил, вещая из Пряничного домика, который Динки Эрншоу придумал для Шими, реального места, для создания которого потребовалось только воображение. Балкон на наружной стене Темной Башни, так назвал его Бротигэн.

Он убил мужчину (случайно, с этим согласились они все; они привыкли не расставаться с оружием, и знали разницу между случайными сознательнымего применением безо всяких дискуссий) примерно в семь вечера. А к девяти часам того же вечера уже катил в поезде на запад. Тремя днями позже просматривал колонку объявлений «Требуются бухгалтеры» в газете Де-Мойна note 53 . Теперь он знал о себе несколько больше, чем раньше, понимал, каким должен быть осторожным. Более не мог позволить себе злиться, даже когда для злости были все основания. Прежде был безобидным телепатом, мог сказать вам, что вы съели на ленч, мог сказать, где в колоде лежит дама червей, потому что об этом знал шулер, державший игорный притон на углу… но, разозлившись, Бротигэн получал доступ к копью, ужасному копью…

• Предыдущая
• 64/193
• Следующая