Отраженная в тебе - Дэй Сильвия - Страница 8
- Предыдущая
- 8/71
- Следующая
Моя рука непроизвольно поднялась к горлу, взгляд беспомощно метнулся к-Мегуми, ждавшей меня с выгнутыми бровями. Я подняла палец, прося разрешения задержаться еще на минутку, потом повернулась к ней спиной и прошептала:
— Хочу взять твой член в рот.
— Зачем? Поиграть захотела? Подразнить меня, вроде как сейчас? — В его голосе не было жара, только спокойная суровость.
Я знала, что, раз Гидеон проникся в отношении секса такой серьезностью, это требует особого внимания.
— Ничего подобного. — Я подняла лицо к затемненному потолочному куполу, где укрывалась ближайшая из видеокамер. — Чтобы ты кончил, вот зачем. Обожаю, когда ты кончаешь, Гидеон.
— Тогда это подарок, — хрипло произнес он.
Только я одна знала, что значило для Гидеона видеть в сексуальном акте подарок. Прежде секс для него ассоциировался с болью и унижением, с похотью и вожделением. Теперь, со мной, на смену этому пришли наслаждение и любовь.
— Как всегда.
— Очень хорошо. Потому что ты, Ева, и все, что мы имеем, для меня истинное сокровище. И даже наше непрестанное желание трахаться драгоценно для меня, поскольку это имеет значение.
Я прижалась к колонне, мысленно признавая, что надо мной опять берет верх старая деструктивная привычка: использовать сексуальное влечение для избавления от чувства незащищенности.
Если Гидеон вожделеет меня, он не может вожделеть никого больше. Но откуда он всегда знает, что творится у меня в голове?
— Да, — закрыв глаза, выдохнула я. — Это имеет значение.
Было время, когда я предавалась сексу, ощутив всего лишь влечение, и путала мгновенное желание с настоящей потребностью. Именно поэтому теперь я настаивала на том, что, если уж ложусь с мужчиной в постель, наши отношения должны иметь и своего рода дружеское обрамление. Я больше не хотела, выбравшись в очередной раз из койки любовника, не чувствовать ничего, кроме пустоты и грязи.
И была чертовски уверена, что не хотела принижать то, что было у нас с Гидеоном, потому что страшно боялась его потерять. У меня это просто в кишках сидело, словно постоянное ожидание чего-то ужасного.
— Ангел мой, после работы ты вполне можешь получить желаемое. — Его голос зазвучал глубже, с большей хрипотцой. — Ну а пока желаю тебе славно перекусить с подругой по работе. Я тем временем буду думать про тебя. И про твой рот.
— Я тебя люблю, Гидеон. — Я отключила телефон и сделала два глубоких вздоха, чтобы прийти в себя и вернуться к Мегуми. — Извини, пожалуйста.
— Все в порядке?
— Да. Все просто замечательно.
— У вас с Гидеоном Кроссом по-прежнему напряженные отношения? — посмотрев на меня, слегка улыбнулась Мегуми.
«Хмм… О да».
— Нет, тут тоже все замечательно.
Мне отчаянно хотелось пооткровенничать на эту тему, открыть клапан и выпустить наружу распиравшие меня чувства. Поведать о том, как поглощают меня мысли о нем, как я схожу с ума, касаясь его руками, как страсть его измученной души пронзает меня, словно острейший клинок.
Но я не могла. Ни в коем случае. Он был слишком известен, слишком узнаваем. Подробности его личной жизни стоили немалых денег. Я не имела права рисковать.
— Уж он-то точно замечательный, — согласилась Мегуми. — Чертовски крутой. — А ты знала его до того, как устроилась сюда на работу?
— Нет. Хотя, полагаю, со временем мы все равно встретились бы.
Из-за нашего прошлого.
Моя мать вкладывала немало сил и средств в помощь детям, подвергшимся надругательствам, этим занимался и Гидеон. Так что раньше или позже, но наши пути непременно должны были пересечься. Я даже мысленно представляла себе эту встречу: он под руку с великолепной брюнеткой и я с Кэри. Интересно, имела бы место при подобной встрече столь мощная внутренняя реакция, которая произошла при столкновении в вестибюле Кроссфайра?
«Он возжелал меня с того мгновения, как увидел на улице».
— Мне просто интересно, — сказала Мегуми, направляясь наружу через вращающуюся дверь. А когда я присоединилась к ней на тротуаре, продолжила: — Я читала, что у вас, похоже, серьезные отношения. Вот я и решила, что вы, наверное, были знакомы раньше.
— А ты не верь всем сплетням и слухам, на какие наткнешься в блогах.
— Так у вас все несерьезно?
— Этого я не говорила.
Порой все у нас оказывалось слишком серьезно. Болезненно и жестоко.
Она.
— Господи… — покачала головой Мегуми. — Ты уж прости за любопытство. Интерес к сплетням — это один из моих пороков. А уж коли дело касается таких крутых мужчин, как Гидеон Кросс, я просто не могу не гадать о том, каково это — подцепить такого сексуального парня. Сознавайся, он хорош в постели?
Я улыбнулась. Хорошо все-таки, когда у нас, девчонок, появляется возможность посплетничать между собой. Нельзя сказать, что Кэри был невосприимчив к крутым парням, однако девичий разговор — это нечто особенное.
— Да уж, пожаловаться не могу.
— Везет же некоторым, — сказала она, шутливо толкнув меня плечом, и спросила: — А как тот парень, с которым ты делишь квартиру? Я фотки видела, он тоже обалденно красивый. Он один, а? Может, познакомишь?
Я отвернулась, чтобы скрыть гримасу. Не больно-то легко далось мне понимание того, что сводить с Кэри хороших знакомых и подруг не стоит. По той простой причине, что в него было очень легко влюбиться, из-за чего разбилось великое множество сердец, потому как сам он просто не мог ответить на любовь такой же любовью. Едва только отношения начинали складываться наилучшим образом, Кэри тут же все портил.
— Один он или нет, я понятия не имею. У него сейчас все… довольно запутанно.
— Ладно, просто имей в виду, что если представится возможность, то я буду не против. Только скажи. Ты такос любишь?
— Обожаю.
— Есть чудесное местечко в паре кварталов отсюда. Пошли.
Когда мы с Мегуми возвращались с обеда, настроение у меня было просто великолепным. После сорока минут оживленных сплетен о парнях и любовных отношениях, сдобренных превосходными мексиканскими лепешками с начинкой, я чувствовала себя чудесно. Радовало и то, что с обеда я поспевала минут на десять раньше окончания перерыва. В последнее время я частенько опаздывала с обеда, хотя Марк и не выражал недовольства по этому поводу.
Вокруг нас бурлил и громыхал город, плотные потоки людей и машин, как всегда в эти часы, пронизывали жаркий и влажный воздух, а я бесстыдно пожирала их взглядом, вбирая в себя все и всех.
Мужчины в деловых костюмах вышагивали вперемежку с женщинами в шлепанцах и коротких юбках, дамы в дизайнерских нарядах и туфельках по пятьсот долларов обходили окутанные паром тележки продавцов хот-догов и громкоголосых уличных торговцев. Это возбуждающее смешение всего на свете, именуемое Нью-Йорком, вызывало у меня дрожь восхищения, чувство, какого я не испытывала нигде и никогда прежде.
Как только мы остановились у перехода прямо напротив Кроссфайра, мое внимание тут же привлек знакомый черный «бентли»: должно быть, Гидеон тоже вернулся с ланча. Разумеется, я немедленно вспомнила рассказ о том, что именно из этой машины он впервые увидел меня в тот момент, когда я любовалась величественной красотой его небоскреба, и от одной этой мысли я ощутила приятное покалывание…
Неожиданно меня бросило в холод.
Вышедшая из здания сногсшибательная брюнетка, идеал Гидеона, осознавал он то или нет, помедлила, словно давая мне возможность как следует рассмотреть ее. Та самая, из-за которой мы поругались в «Уолдорф-Астории». Та самая, один вид которой пробуждал во мне самые худшие опасения.
Коринн Жиро в облегающем кремовом платье и вишнево-красных туфлях выглядела словно глоток свежего воздуха. Она пробежала рукой по длинным, до талии, черным волосам, не таким уж блестящим, как показалось мне в тот вечер, когда мы встретились. Да и вообще, выглядела она слегка взъерошенной. И обводила пальцами контуры своих губ.
Вытащив смартфон, я включила камеру, навела на Коринн и, увеличив изображение, поняла, зачем ей это понадобилась: ее помада была размазана. И не просто размазана, а так, как это бывает после страстного поцелуя.
- Предыдущая
- 8/71
- Следующая
