Детектив США. Книга 1 - Филипс Джадсон Пентикост - Страница 6

Поджидая мужа, миссис Хиллман сидела в массивном кресле, отчего показалась мне еще более худой, чем в действительности. Ее ноги в туфлях из змеиной кожи не доставали начищенного кафельного пола. Худенькая блондинка лет сорока, с тщательно наложенной косметикой, она напоминала никому не нужную, брошенную куклу. Зеленое платье вовсе не шло к зеленоватому же оттенку ее лица.

— Элейн?

Продолжая неподвижно сидеть с опущенными на колени руками, миссис Хиллман взглянула на мужа, потом поверх его головы на огромную, кованого железа люстру, подвешенную на цепи к потолку где-то на высоте второго этажа.

Из металлических листьев, словно недозрелые фрукты, торчали лампочки.

— Да не стой же ты под люстрой! — вдруг обратилась она к мужу. — Я всегда боюсь, что она упадет. Ты бы лучше снял ее, Ральф.

— Но ты же сама подала мысль повесить ее здесь!

— Но это было так давно. Тогда мне казалось, что без нее тут будет как-то пусто.

— Ты была права. Поэтому-то ее и не нужно снимать. Не бойся, люстра хорошо закреплена. — Он подошел к жене и прикоснулся к ее голове. — У тебя влажный лоб. В твоем состоянии тебе не следовало бы выходить из дому.

— Я только прошлась по аллее, хотела встретить тебя. Почему ты так долго?

— Это от меня не зависело.

Миссис Хиллман схватила руку мужа и прижала к груди:

— Ты узнал что-нибудь?

— Придется потерпеть. Я договорился о деньгах, и Дик Леандро привезет их во второй половине дня. А пока будем ждать телефонного звонка.

— Это такой кошмар — ждать!

— Знаю. Постарайся думать о чем-нибудь другом.

— О чем другом можно сейчас думать?!

— О многом. — По-моему, он и сам не знал, о чем, и потому поспешил переменить тему: — Тебе вредно сидеть здесь, в холодной комнате. Ты можешь снова наградить себя воспалением легких.

— Ральф, люди не награждают этим сами себя.

— Не будем спорить, давай перейдем в другую гостиную и я дам тебе вина.

Хиллман наконец-то вспомнил обо мне и пригласил присоединиться к ним, но жене так и не представил. Возможно, с его точки зрения, я не заслуживал такой чести, а возможно, он не хотел, чтобы я вступал в разговоры с его женой. Чувствуя себя несколько задетым, я, однако, поднялся вслед за ними по трем кафельным ступеням в комнату поменьше, с горячим камином. Элейн стала спиной к огню, а Хиллман направился к устроенному в нише бару.

— Я вовсе не собираюсь узурпировать самое теплое местечко у камина, — заговорила миссис Хиллман, протягивая мне холодную как лед руку. — Вы из полиции? А я думала, мы обойдемся без ее помощи.

— Я частный детектив. Моя фамилия Лу Арчер.

— Что ты будешь пить, дорогая? — обратился к жене Хиллман.

— Абсент.

— А он не вреден тебе при твоем состоянии?

— В нем есть полынь, и это как раз соответствует моему настроению. Но я согласна и на капельку виски.

— А вы, мистер Арчер?

Я тоже согласился на виски, мне просто необходимо было выпить — чета Хиллманов уже начинала меня нервировать. Они так дружно демонстрировали свою озабоченность, что это начинало походить на спектакль, в котором два актера разыгрывают перед единственным зрителем наспех придуманную трагедию.

Хиллман вернулся с тремя высокими бокалами на подносе, поставил его на низенький столик перед нами, потом нагнулся и небольшой кочергой помешал в камине дрова. Взметнувшееся пламя со свистом устремилось в трубу, и его пляшущие блики на мгновение превратили лицо Хиллмана в красную яростную маску.

— Мистер Арчер, нам очень дорог наш сын, — снова заговорила миссис Хиллман. — Вы поможете вернуть его домой?

— Попытаюсь. Но расскажите о нем как можно подробнее.

Лишенное всякого выражения лицо женщины оживилось.

— Нет! — остановил жену Хиллман и повернулся ко мне: — Я не разрешаю вам сейчас расспрашивать Элейн.

— Но у меня пока весьма смутное представление о вашем сыне, а я пытаюсь понять, куда он мог отправиться вчера и как попал в руки шантажистов.

— Я не знаю, куда он отправился вчера, — заявила миссис Хиллман.

— И я не знаю, — добавил Хиллман. — А если бы знал, вчера же поехал бы за ним.

— Что ж, начнем искать. Надеюсь, у вас найдется фотография сына?

Хиллман вышел в соседнюю комнату. Шторы на ее окнах были опущены, в комнате царил полумрак, но я все же разглядел очертания большого рояля с откинутой крышкой. Хиллман вернулся с большой фотографией в серебряной рамке. Взглянув на снимок, я сразу отметил большое сходство между отцом и сыном. В черных умных глазах юноши горел мятежный огонек.

— Я могу вынуть карточку из рамки? И вообще хотелось бы иметь фотографию поменьше: эту не слишком-то удобно носить с собой.

— У меня наверху, на туалетном столике, есть фотография поменьше, я сейчас принесу, — поднялась Элейн Хиллман.

— Может, мне пойти вместе с вами? Для пользы дела следовало бы осмотреть комнату Тома.

— Осмотреть можете, обыскивать запрещаю, — заявил Хиллман.

— Почему?

— Хотя бы потому, что я просто не хочу. Том даже сейчас имеет право рассчитывать на то, что посторонние не будут вмешиваться в его личную жизнь.

Мы поднялись втроем, настороженно посматривая друг на друга. Хиллман явно боялся, что я могу что-то найти в комнате. Спросить его об этом я не рискнул. Сейчас он держался более или менее спокойно, однако мог в любую минуту взорваться и вышвырнуть меня вон.

Хиллман не спускал с меня глаз, пока я быстро осматривал просторную комнату Тома. Ее обстановку составляли несколько шкафов, стульев, стол, кровать — вещи на вид простые, но ручной работы и, несомненно, дорогие; на столике рядом с кроватью стоял ярко-красный телефон, а на стенах в геометрическом порядке были развешены гравюры с изображением парусных судов и несколько эстампов. На стульчике с кожаным сиденьем лежал раскрытый альбом нот, основательно потрепанный.

— Мистер Хиллман, Том играл на рояле?

— Очень хорошо. Он занимался музыкой десять лет. Однако ему захотелось…

— К чему вспоминать все это! — недовольно прервала Элейн.

— Что «все это»? — спросил я. — Получить от вас нужные сведения — все равно что пытаться выжать воду из камня.

— А я и чувствую себя безжизненным камнем, — со слабой гримасой отозвалась Элейн. — Вряд ли сейчас уместно вспоминать домашние ссоры.

— Мы не ссорились, — возразил муж. — Был, правда, случай, когда мы с Томом не могли сразу договориться, нов конце концов он сделал по-моему.

— Понятно. Ну, а где он бывал вне дома?

Элейн и Ральф Хиллман обменялись взглядами, словно спрашивали друг друга: «А в самом деле, где?» Громкий звонок телефона прервал их немой диалог. Миссис Хиллман вздрогнула, фотография выпала у нее из рук, и она испуганно прижалась к мужу.

— Звонят не нам, — поспешил заявить Хиллман. — Это личный телефон Тома.

— Ответить? — спросил я.

— Если хотите.

Я присел на кровать и поднял трубку.

— Да?

— Том? — послышался высокий девичий голос. — Это ты?

— Кто его спрашивает?

Девушка издала какое-то невнятное восклицание и положила трубку.

— Не то девушка, не то молодая женщина, — сообщил я. — Хотела поговорить с Томом.

— Ничего удивительного, — откликнулась миссис Хиллман, и в ее тоне явственно послышались какие-то злобные нотки. — Это, несомненно, Стелла Карлсон. Она звонит уже целую неделю.

— И всегда вот так же бесцеремонно бросает трубку?

— Да нет. Вчера, например, я довольно долго разговаривала с ней. Она засыпала меня вопросами, но я, естественно, отказалась отвечать. Мне хотелось знать, не видела ли она Тома, и она сказала, что не видела.

— Стелла знает, что произошло?

— Надеюсь, что нет, — вместо жены ответил Хиллман. — Мы должны всячески избегать огласки.

Я поднялся и подобрал фотографию. Элейн Хиллман, пошатываясь, подошла к кровати и принялась поправлять помятое мною покрывало. Видимо, все в этой комнате должно было сохраняться в идеальном порядке, иначе божество разгневается и никогда сюда не вернется. Потом она бросилась на кровать лицом вниз и замерла.