Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии 1939-1945 - Лихачев Д. А. - Страница 4

• Предыдущая
• 4/33
• Следующая

Из их книг я узнал о концентрации бронетехники в битве при Камбре. Именно Лиддел Харт делал упор на применении бронетанковых войск в наступлениях на большие расстояния, в операциях, направленных на разрушение коммуникаций вражеской армии, и именно он предложил формировать дивизии бронетехники из сочетания танков и бронированных машин пехоты. Находясь глубоко под впечатлением этих идей, я пытался адаптировать их для нашей собственной армии. Поэтому многими идеями, определившими наше дальнейшее развитие, я обязан капитану Лидделу Харту.

Среди слепых и одноглазый – король. Так как больше этой темой не занимался никто, я очень скоро оказался единственным специалистом. Несколько небольших статей, которые я писал в газету «Милитер вохенблат» («Военный еженедельник»), укрепили за мной эту репутацию. Редактор газеты, генерал фон Альтрок, часто навещал меня и просил писать еще и еще. Это был солдат высшего класса, и он был озабочен тем, чтобы материалы газеты освещали самые современные проблемы.

В ходе этой деятельности я познакомился с Фрицем Хайглем, австрийцем, автором «Справочного пособия по танкам». Я смог предоставить ему некоторую информацию по тактическим вопросам, а он произвел на меня впечатление истинного немца.

Зимой 1923/24 года подполковник фон Браухич, который позже станет главнокомандующим армией, устроил маневры с целью проверки возможностей моторизованных войск в части координации их действий с авиацией; эти упражнения привлекли внимание управления военной подготовки, и в итоге мне предложили должность преподавателя тактики и военной истории. Успешно пройдя тесты, я был отправлен на так называемую «инструкторскую стажировку». В рамках этой стажировки осенью 1924 года я попал в штаб 2-й дивизии в Штеттине (Щецин), которой командовал в то время генерал фон Чишвиц, снова ставший таким образом моим непосредственным командиром.

Однако перед тем, как попасть туда, я нес ответственность, под командованием преемника Чишвица на посту инспектора полковника фон Натцмера, за ряд занятий, как теоретических, так и полевых, целью которых являлось изучение возможностей применения танков, особенно по части разведывательных действий – во взаимодействии с кавалерией. Все, что у нас для этих целей имелось, были «бронетранспортеры пехоты», неуклюжие машины, дозволенные нам по Версальскому мирному договору. Они имели полноприводный двигатель, но ввиду большого веса использовать их на бездорожье было проблематично. Я результатами занятий остался доволен и в своем заключительном слове выразил надежду, что в наших силах превратить моторизованные части из вспомогательных в боевые. Правда, мой инспектор придерживался прямо противоположного мнения, заявив мне: «Какие к черту боевые? Они муку должны возить!» Да, так и было.

Итак, я отправился в Штеттин, чтобы обучать офицеров, которым предстояла штабная работа, тактике и военной истории. Новая должность подразумевала массу работы; аудитория была такая, что палец в рот не клади, поэтому все занятия надо было продумывать очень тщательно, принимая только взвешенные решения, а материал лекций должен был быть четким и ясным. Что касается военной истории, то я особое внимание уделял наполеоновской кампании 1806 года, которая в Германии незаслуженно игнорируется, несомненно, только из-за того болезненного поражения немцев, которым она завершилась; однако что касается командования войсками в условиях мобильной войны, это была очень поучительная кампания. Затрагивал я также и историю немецкой и французской кавалерии осенью 1914 года. Это тщательное изучение кавалерийской тактики 1914-го впоследствии оказалось полезным для развития моих теорий, в которых большое внимание уделялось тактическому и оперативному аспектам перемещений.

Поскольку я часто имел возможность выносить свои идеи на тактические учения и военные игры, мой непосредственный командир, майор Хёринг, упомянул об этом в моей характеристике. В результате после трех лет работы инструктором меня перевели обратно в военное министерство, в транспортное управление Труппенампта, под командование полковника Хальма, позже – подполковников Вегера и Кюне, являвшееся на тот момент частью оперативного управления. Моя должность была новой: я отвечал за перевозку солдат грузовиками. В общем, это и были все возможности наших военных машин на тот период. Мои работы над темой вскоре вскрыли ряд проблем, возникающих при такого рода транспортировке. Да, действительно, французы, особенно во время Первой мировой войны, достигли на этом поприще больших успехов, например в Вердене, но они при этом осуществляли переброску войск за линией более или менее статичного фронта, когда не требовалась одновременная переброска всей дивизии, включая конный транспорт и в первую очередь артиллерию. А в условиях мобильной войны, когда на грузовики пришлось бы грузить все имущество дивизии, включая артиллерию, их потребовалось бы огромное количество. На эту тему вспыхивало немало жарких споров, и скептиков было больше, чем тех, кто верил в разумное рабочее решение.

Осенью 1928-го ко мне подошел полковник Штоттмайстер из учебного отдела моторизованных войск с просьбой прочесть его людям что-нибудь по танковой тактике. Мое начальство не возражало против такой дополнительной нагрузки. И я вернулся к своим танкам, пусть и в чисто теоретическом аспекте. Мне очень не хватало практического опыта обращения с танками; на тот момент я еще ни одного танка не видел изнутри. А теперь вот мне приходилось учить. Это в первую очередь требовало от меня тщательной подготовки и подробного изучения доступных материалов. Литература о последней войне была теперь доступна в огромных количествах, а в иностранных армиях материал ее был уже достаточно разработан и отражен в соответствующих руководствах[1]. Это облегчило мне изучение теории танкового дела по сравнению с тем временем, когда я впервые попал в военное министерство. Что же касается практики, то полагаться приходилось в первую очередь на учебные упражнения с макетами. Сначала это были тряпичные макеты на каркасах, которые переносили пешие солдаты, но теперь это были уже макеты на колесах, с мотором, из листового металла. Так мы смогли проводить учения с макетами, спасибо подполковникам Бушу и Лизе и III (Шпандаускому) батальону 9-го пехотного полка, которым они командовали. Именно на таких учениях я и познакомился с человеком, с которым впоследствии мне предстояло очень тесно сотрудничать, – с Венком, который был тогда адъютантом III батальона 9-го пехотного полка. Мы приступили к систематической работе по изучению возможностей танка как отдельно действующей машины, возможностей танкового взвода, роты и батальона.

Как бы ограниченны ни были наши возможности практического обучения, но мы все равно получали все более ясное представление о роли танка в современной войне. Особенно меня порадовала возможность съездить на четыре недели в Швецию и увидеть там в действии последний немецкий танк, «LK-II», и даже самому поуправлять им. (Немецкий танк «LK-II» производился в конце Первой мировой войны, но на фронт до конца войны попасть не успел. Его по частям продали в Швецию, где из этих частей и был собран в 1918 году первый шведский танк.)

В Швецию мы с женой ехали через Данию, где провели несколько захватывающих дней в Копенгагене и его прекрасных окрестностях. Большое впечатление на нас произвела красота скульптур Торвальдсена. А стоя на террасе в Эльсиноре, мы не могли не вспомнить гамлетовское «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!». Мы стояли на террасе, солнце золотило окрестности и рождало зеленоватый отсвет на бронзовых стволах старинных пушек. А призрак так и не появился.

Отчалив от Мотала на корабле, мы пересекли канал Гота и шведские озера. Вечером мы сошли с палубы, чтобы осмотреть красивый древний монастырь Врета Чирка. На следующий день нас встречала гордая архитектура Северной Венеции – Стокгольма.

• Предыдущая
• 4/33
• Следующая