Хранить вечно - Шахмагонов Федор Федорович - Страница 19
- Предыдущая
- 19/130
- Следующая
Настала минута удивиться Кольбергу. Он не посчитал нужным скрыть от Ставцева удивление.
— Николай Николаевич! Вы корниловец, вы святой человек в нашем движении. Вам полное доверие! Вы точно передаете рассказ Курбатова?
— Точно, Густав Оскарович! Мы сделали с ним долгий и трудный путь! Было время поговорить… Не совпадают показания?
— В том-то и дело, что очень совпадают! А совпадения не должно быть! В одной детали, правда, не совпадают!
Кольберг встал, прошелся по мягкому ковру, который начисто глушил его легкий, крадущийся, кошачий шаг.
— Задали вы мне задачу, Николай Николаевич! И Кольберг очертил рукой в воздухе большой знак вопроса.
К месту назначения Проворов прибыл сутки спустя после Ставцева и Курбатова. Он так их и не догнал до перехода через линию фронта.
Приехал в солдатской одежде по надежным документам. Но сколь они ни были надежны в дороге, в адмиральском логове ими пользоваться было бы опасно. Поэтому надо было идти на явку и там уже выработать план действий с местными людьми.
Поезд пришел днем. Проворов легко смешался с толпой.
Старик, хозяин дома, был лудильщиком. В зимнее время дома сидел, летом отправлялся в поход по окрестностям, по деревням, по селам и казачьим станицам. Старый подпольщик, большевик, работал в подполье, работал на связи. Это был самый надежный адрес.
Но как бы ни был надежен, Прохорыч, так звали старика, сразу сказал Проворову, что денек он его передержать может, на большее не рискнет. В городе строгий режим. Колчаковская полиция весь город перерыла, среди рабочих идут повальные аресты, работает и контрразведка, делать ей больше пока нечего, как прочесывать весь город.
У Проворова еще в Москве были выправлены документы. Это были документы почти подлинные, на его имя. Документы проходившего воинскую службу на германском фронте солдата. И части были отмечены правильно. Здесь не было нужды вносить путаницу какой-либо легендой. Укажешь часть, а вдруг у Колчака служит офицер той самой части?
В легенду входила служба в Красной Армии. А потом дезертирство. Пробирается, дескать, к своим, в свое село. Надоело шагать с винтовкой. Дезертиров из Красной Армии Колчак подбирал. А это как раз и нужно было.
Но в дороге возникла новая ситуация. Проворову удалось сойтись со Ставцевым. Теперь можно было попытаться прибегнуть к его покровительству. Как найти Ставцева? Прохорыч советовал переодеться в тряпье и выйти просить милостыню на билет на перекресток неподалеку от штаба. Ставцеву, если он в городе, не миновать штаба.
Проворов перевязал глаз бинтом, взял костыль и вышел к перекрестку с раннего утра. Место бойкое.
Он не беспокоил проходящих офицеров, высматривал Ставцева. Должен же был он пройти в штаб.
И вот они! С Курбатовым идут! Рядышком. Ставцев в форме подполковника, Курбатов в форме подпоручика.
Вот она, решающая минутка! Если Курбатов вел двойную игру, то игра эта уже раскрыта. Что ему грозило, если бы он рассказал всю правду в контрразведке? Что? Ровным счетом ничего. В крайнем случае его заставили бы продолжать игру, посмеялись бы, порадовались, что ловко выскользнул из рук ВЧК. Сам выскользнул, Ставцева выручил, Нагорцева и Протасова… Даже за подвиг зачлось бы.
Страшна только первая минута встречи. Если Курбатов открылся, тут же его и задержат. Если колчаковская контрразведка пошла на игру, сразу не задержат. Сразу не задержат, останется возможность присмотреться, определить, ведется ли игра, а тогда и найдется возможность вовремя скрыться.
Ставцев как будто помятый и грустный. Курбатов бодро вышагивает строевым шагом, кокетничая своей отличной выправкой.
Ставцев и Курбатов шли прямо на него. Проворов отступил на шаг от забора и протянул руку.
— Подайте солдатику! Домой пробираюсь… На дорогу нет денег!
Ставцев было посторонился, Проворов вдруг отбросил костыль, вытянулся во фронт и воскликнул:
— Ваше-ство! Ваше высокоблагородие!
Ставцев, удивленный таким превращением, оста ноли лея. Курбатов растерялся. Он сразу узнал Проворова, но не торопился это открыть. По наитию решил, что лучше будет, если узнает его Ставцев.
Проворов сорвал повязку с глаза.
— Честь имею! Ваше высокоблагородие! Простите за ради Христа!
Около уже собирались любопытные. Они тоже видели чудесное превращение.
— Владислав Павлович! — воскликнул Ставцев. — Смотрите! Наш дровосек. — И строго к Проворову: — Почему такой маскарад?
Проворов ел глазами Ставцева и молчал, как бы изумленный до онемения.
— Почему такой маскарад? — возвысил голос Ставцев.
— Ваше высокоблагородие! Не велите казнить! Не знаю, как домой добраться. Ни копейки…
— Хороший ответ, правдивый ответ! Домой, солдат? Не время солдату домой!
— Так точно! — ответил Проворов.
— Служить будешь?
Проворов замялся.
— Ну, ну… Я добро помню! Отправлю тебя домой! Но мне нужен денщик, верный человек.
— Ваше высокоблагородие! Я… завсегда готов!
— Идем! — приказал Ставцев.
Лучшей «крыши» и желать нечего. И Курбатов близко.
Связь… Вот больное место. К Прохорычу наведываться — это засветить его, встречаться с ним тоже опасно, довериться пересыльным в такой операции нельзя. Дубровин рекомендовал пользоваться тайниками.
Офицерскому денщику нечего делать в глухом и кривом переулке, где жил Прохорыч. Проворов подбирал тайник поближе от гостиницы. В этом городе подворотню или проходной двор, каких было полно в Москве, нелегко найти. Стояли на главной улице все больше купеческие особнячки, дворянские дома. Они обнесены заборами, ворота замкнуты на запоры. А надо выбрать такое место, чтобы не проглядывалось оно из окон, чтобы нырнуть к нему можно было непримеченным и чтобы на крайний случай можно было бы дать объяснение, если кто застигнет на месте.
Дважды Проворов прошел вдоль улицы, интереснее винной лавочки ничего не нашел. Самое популярное место. Сюда днем и ночью найдется предлог прибежать.
Лавочка — подвальчик, вниз четыре деревянные ступеньки, площадка и дверь. Ступеньки на лестнице протоптаны и подшили. Шатаются под ногами. Проворов прошелся по ступенькам, пришлось для правдоподобия выпить стакан вина в погребке. И вот оно!
Очень все просто и наглядно. Вошел с улицы, наклонился, с сапог стряхнул снег. Наклонился и под последнюю ступеньку, в щель сунул пересылку. И за вином: выпить или бутылку прихватить. По таким делам господа офицеры посылали своих денщиков. Место бойкое, проскакивают его то бегом, то покачиваясь. Кому придет в голову, что порожки, по которым шмыгают офицерские сапоги тысячу раз за день, можно использовать под тайник?
Ставцев притаился. Приглядывается, прислушивается, в глаза Курбатову не глядит. И ласковость его по отношению к Курбатову иссякла. Правда, встречались они не часто. По отрывочным фразам Проворов определил, что Курбатов еще не получил назначения. Ставцев определен в штаб, в оперативный отдел. С Курбатовым вступать в беседу Проворов пока воздерживался.
Однажды ночью услышал шаги в коридоре. Выглянул из своей каморки. Курбатов торопливо шел вслед за Ставцевым к выходу.
В тот же час, как Ставцев и Курбатов появились на передовых постах колчаковской армии и о них было доложено Кольбергу, тот отправил Шеврова из города якобы по неотложному делу. Он мог его арестовать, спрятать во внутренней тюрьме, но этим он насторожил бы его. Пока требовалось, чтобы Шевров не знал о прибытии Курбатова.
После показаний Ставцева, пересказавшего версию свидания со слов Курбатова, возникли новые обстоятельства.
Шевров, докладывая Кольбергу о провале операции, заявил, что Курбатов был перехвачен чекистами. Курбатов вызвал его на свидание, сидел и поджидал его на скамейке. Но это было не свидание, а засада. Он, Шевров, отбился гранатами и бежал. Курбатов, по его показаниям, несомненно, был арестован раньше, свидание устроил по требованию чекистов. Словом, мальчишка не выдержал допроса с пристрастием. Показал Шевров также, что явка Курбатову сюда, в этот город, была своевременно передана.
- Предыдущая
- 19/130
- Следующая
