Дьявольский микроб - Маклин Алистер - Страница 20
- Предыдущая
- 20/49
- Следующая
— Чем могу быть полезен, Кэвел? — спросил Грегори.
— Обычные вопросы, доктор Грегори, — спокойно сказал я. — Знаю, время весьма неподходящее, но сейчас дорога каждая минута.
— Вы совсем не спали? — проницательно спросил он.
— Еще нет. Я был занят... визитами. Боюсь, эти визиты не прибавят мне популярности. Я только что от доктора Макдональда. Кажется, он не очень обрадовался, что его вытащили из постели.
— Макдональду это наверняка не понравилось, — деликатно сказал Грегори. — Он довольно несдержанный человек.
— Вы с ним в хороших отношениях? Друзья?
— Скорее коллеги. Я ценю его работу. Но почему вы об этом спрашиваете, Кэвел?
— Неизлечимое любопытство. Скажите, доктор, у вас имеется алиби на прошлую ночь?
— Конечно, — озадаченно ответил он. — Я все рассказал мистеру Харденджеру. С восьми и почти до полуночи я был на дне рождения дочери миссис Уитхорн...
— Простите, — перебил я его, — речь идет о позавчерашней ночи, не прошедшей.
— Ага, — с беспокойством поглядел он на меня, — что, были... были еще убийства?..
— Больше не было, — успокоил я его. — Итак, доктор?
— За позапрошлую ночь? — слегка улыбнувшись и пожав плечами, переспросил он. — Алиби? Если бы я знал, что мне нужно будет представить алиби, я бы незамедлительно представил. Какое время вас интересует, мистер Кэвел?
— Скажем, между девятью тридцатью и десятью тридцатью вечера.
— Увы, не могу. Кажется, у меня нет алиби. Я сидел в своей комнате и работал над книгой. Можете назвать это трудовой терапией после всего случившегося. — Он помедлил и затем, будто извиняясь, произнес:
— Впрочем, не весь вечер. После обеда, примерно с восьми до одиннадцати. В некотором роде я отлично поработал: целых три страницы. — Он улыбнулся несколько иначе. — Для такой книги, какую я пишу, мистер Кэвел, большое достижение и страница в час.
— А какого рода эта книга?
— По неорганической химии. — Он покачал головой и задумчиво добавил:
— Люди не будут толпиться у книжных прилавков, чтобы купить ее. Круг читателей моей книги, ввиду ее специфичности, ограничен.
— Эта книга? — кивнул я в сторону стопки листов.
— Да. Я начал писать ее в Турине, не помню уж сколько лет назад. Если желаете, взгляните, мистер Кэвел. Но, боюсь, она вам ничего не скажет.
Помимо того, что она написана по узкой теме, она еще на итальянском. Когда пишу, то предпочитаю итальянский язык.
Я не сказал ему, что могу читать по-итальянски так же хорошо, как он говорит по-английски. Вместо этого я спросил:
— Вы ее сразу печатаете на машинке?
— Ну да. Мой почерк, как у многих ученых, почти невозможно разобрать.
Одну минуточку!.. — Он задумчиво потер ладонью острый, с синеватым отливом подбородок. — Машинка. Должно быть, ее слышали.
— Именно потому я и спросил. Думаете, ее слышно?
— Не уверен. Я специально выбрал эту комнату, чтобы никому не докучать стуком машинки. Надо мной и сбоку нет спальных комнат. Подождите.
Да, да, кажется, я слышал включенный телевизор за соседней дверью. — Потом повторил с сомнением:
— Вроде бы слышал. За дверью находится, как ее гордо называет миссис Уитхорн, телевизорная комната, впрочем, не часто посещаемая миссис Уитхорн с дочерьми, не часто. Но, уверен, что-то я слышал. Гм, почти уверен. Давайте спросим.
Мы прошли на кухню, где миссис Уитхорн и одна из ее дочерей готовили завтрак. Аромат жареного бекона еще сильнее дал мне почувствовать собственную усталость. Показалось, что и нога заныла сильней.
В минуту мы выяснили, что в тот вечер шел часовой фильм о сборе винограда. Миссис Уитхорн и дочери просмотрели его до конца. Фильм начался ровно в десять. Когда они проходили мимо двери доктора Грегори и когда смотрели программу, слышали звук пишущей машинки. Правда, приглушенный, но достаточно явственный. Миссис Уитхорн тут же заметила, что доктор Грегори плохо поступает, мало уделяя времени отдыху, но она понимает, что доктор Грегори наверстывал время, которое провел на дне рождения ее дочери единственное развлечение за многие недели труда. Доктор Грегори не пытался скрыть, что доволен.
— Очень благодарен почтенному фильму, показанному в тот вечер, а также вам, миссис Уитхорн. — Затем улыбнулся мне:
— Ваши сомнения рассеялись, мистер Кэвел?
— У меня их и не было, доктор, но работа полицейского состоит в проверке самых мелких фактов.
Доктор Грегори проводил меня до парадной двери. Было еще темно, холодно и очень сыро, однако уже можно было разглядеть, как на гудронированном шоссе плясал дождь. Я подумал, как лучше ответить ему о ходе расследования, и Грегори действительно спросил об этом:
— Я не прошу вас раскрывать профессиональные тайны, мистер Кэвел, но, гм... полагаете, вам удастся поймать этого дьявола? Есть ли какие успехи?
— За последние полсуток их оказалось больше, чем требуется.
Расследование вывело меня на верный след. Я бы сказал, вывело вплотную... если не учитывать, что я вновь наткнулся на глухую стену.
— Через стену можно перелезть, мистер Кэвел.
— Конечно. Я перелезу через нее, — и, помолчав, добавил:
— Не знаю, следовало ли мне говорить об этом, но, уверен, вы никому не расскажете.
Он стал горячо заверять, что будет нем, как могила, и мы расстались.
Проехав с полмили, я остановился, зашел в телефон-автомат и позвонил в Лондон.
— Не спали, Кэвел? — вместо приветствия спросил Шеф.
— Нет, сэр.
— Что поделаешь, я тоже в таком положении. Кажется, нажил себе врагов, вытаскивая из постели людей среди ночи.
— Не меньше меня, сэр.
— Пожалуй. Есть какие-нибудь результаты?
— Ничего особенного. А у вас, сэр?
— Чессингем. Нет никаких данных, что он владел гражданскими водительскими правами. Возможно, имеются в другом месте, не в Англии, хотя и маловероятно. Что касается его армейского послужного списка, то он, оказывается, был в королевском армейском батальоне по обслуживанию.
— Вот как. Тогда есть шансы обнаружить, что он имел права. Вы обнаружили, сэр?
— Мне удалось только установить факт службы Чессингема в армии, сухо сказал Шеф. — Он действительно служил. Аппарат военного министерства необычайно медленно работает ночью, но оживляется днем. К полудню мы что-нибудь из них выудим. Зато мы получили некоторые довольно любопытные цифры, касающиеся Чессингема, их нам предоставил полчаса назад управляющий банком.
Он продиктовал мне цифры и повесил трубку. Я устало залез в машину и поехал к дому Чессингема. Через четверть часа я был там. В полумраке наступавшего рассвета куб дома с его нижним подвальным помещением выглядел неприятнее и мрачнее прежнего. Но мои впечатления сейчас не имели никакого значения. Я взлетел по истертым ступеням и позвонил. Открыла Стелла Чессингем. Она была чисто и привлекательно одета, цветастый халатик ей очень шел, волосы гладко зачесаны, но лицо бледное, а серые глаза усталые.
Когда я сказал, что хочу видеть ее брата, она не проявила восторга.
— Входите, — нехотя сказала она. — Мама еще в постели. Эрик завтракает.
Снова дразнящий запах бекона и яичницы. Снова я почувствовал слабость. Чессингем взволнованно поднялся и нервно поздоровался:
— Доброе утро, мистер Кэвел.
Отвечать тем же мне не хотелось. Я равнодушно поглядел на него, как смотрят только полицейские и официанты, и сказал:
— Мне придется задать вам еще несколько вопросов, Чессингем. Я провел бессонную ночь и не настроен разоблачать ваши увертки. Отвечайте откровенно. Этой ночью мы узнали некоторые любопытные подробности, выводящие на вас. — Я взглянул на его сестру:
— Мисс Чессингем, не хочется вас расстраивать без надобности. Лучше бы я побеседовал с вашим братом наедине.
Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза, и собиралась было уйти, но голос брата остановил ее:
— Останься здесь, Стелла. Мне нечего скрывать. Сестра все обо мне знает, мистер Кэвел.
— На вашем месте я не проявлял бы столько уверенности, — холодно произнес я и сурово поглядел на него. — Если хотите остаться, мисс Чессингем, то оставайтесь. Но помните, я просил вас удалиться.
- Предыдущая
- 20/49
- Следующая
