Тот День (СИ) - Хабибуллин Дмитрий - Страница 9

• Предыдущая
• 9/68
• Следующая

– Да и не дети это. По крайней мере, не обычные.

Спустившись вниз, девушка продолжила экскурсию. В отличие от верхнего, на первом этаже помещения носили более практичный характер. Несколько складских, прачечная, приемная и директорская, кабинет главврача, комнатушка сестры-хозяйки, и, наконец, ставшая моим последним оплотом - общая столовая. Кроме этого, в дальнем крыле находился спортзал который, по словам Анжелы, был гордостью учреждения. Однако тогда, до гордости мы так и не добрались.

Где-то за окном просигналила машина.

– Приехали. – как-то невесело сообщила моя новая коллега.

Через пару минут после сигнала зашумели голоса. Шум нарастал и едва слышно доносились до меня выкрики руководителей групп. Девушка взяла меня за руку и повела в сторону актового зала.

–Тебя представят. Не волнуйся. –заметив мою нервозность, пропела Анжела.

Зал торжественных мероприятий встретил нас жалобным скрипом. Скрипом, закрывающихся за спиной дверей и запахом сырости. Тогда, я не на шутку испугалась многоголосого потока детей, но вопреки моим ожиданиям, шум остался за пределами помещения. Слегка успокоившись, я осмотрелась. Зал не сильно отличался от прочих частей интерната. Тот же печальный дух прошлого, те же чувства витали в воздухе. На деревянном помосте в центре зала стояли люди. Некоторых из них я уже видела прежде. Две молодые секретарши по-прежнему о чем-то беззаботно хихикали. Директор учреждения махнул мне рукой и я подошла к помосту. Кроме вышеописанных персонажей в зале по разным кучкам толкалось еще с десяток людей, но видела тогда я их впервые. Анжела не пошла со мной на сцену, бросив в след:

– Тебе все объяснят.

Объяснили действительно все и быстро. Мероприятие носило формальный характер и приурочено было к открытию выставки "мое детство", куда утром детей и возили. Моя задача была дождаться приглашения, подняться на сцену и представиться.

–Елена Андреевна, вам все понятно? –поинтересовался мой новый шеф.

– Да, Станислав Игнатьевич. Все ясно. –ответила я и спустилась в зал.

Найдя глазами Анжелу, я пошла в ее сторону. Девушка заняла места в конце зала, фривольно откинувшись на стуле. Это были не самые лучшие места, но наличие спинок оправдывали выбор моей коллеги, так как передние ряды были заставлены деревянными лавочками. Когда я к ней подошла, директор властно попросил в микрофон рассаживаться, и кучкующийся персонал детского дома поплелся на свои места. Я села рядом с коллегой по несчастью и тут же открылись двери актового зала.

Вслед за скрипом в помещение ворвался, испугавший меня прежде, многоголосый шум. Неровным строем дети входили в зал, а суетящиеся руководители (две женщины среднего возраста), отработанными голосами старались ту толпу организовать. Наконец, юные сироты приутихли и струйками, как по отработанному сценарию, потекли на свои места.

Сто пять человек – вот, сколько их было. Когда Анжела вела инструктаж на втором этаже – она неоднократно повторяла эту цифру. Сто пять детских душ – не так уж много, но для кошмара, как покажет время, этого количества хватит с лихвой. Моя коллега была довольна тем, что детский дом не расширяют, а мое вступление в должность ее радовало еще больше.

– Вчетвером справимся, – сказала она тогда.

– По двадцать пять на брата, – как о вещах шутила Анжела.

Сидя в сыром зале детского дома, и наблюдая за входящими детьми и подростками, я начала всерьез сомневаться в своем решении.

Часть Соколова была небольшая, и в сравнении с соседней авиационной базой, компактная. Все основные здания располагались по периметру плаца. Удалены были лишь объекты стратегического значения и старая нетранспортабельная военная техника: два бункера с северного и южного края воинской части, несколько десятков старых зенитных установок, ракеты-перехватчики шахтного базирования, радиолокационные комплексы, ну и, конечно же, сторожевая башня возле КПП. Все современное вооружение было мобильным, и на караул выставлялась лишь малая часть складских запасов. Сам склад располагался по соседству с техническим парком, также в центре части.

Мелкими перебежками, прихрамывая на больную ногу, Соколов продвигался к пункту медицинской помощи. Затвор передернут, предохранитель автомата – на мелких очередях. Но, ни врагов, которых он мог уничтожить, ни друзей, которых мог он спасти. Только трупы.

Полковник быстро перебежал от первой казармы к штабу, и, прислонившись к стене обугленного административного корпуса, затаил дыхание. Где-то в стороне плаца, возник звук. Штаб стоял лицом к строевой площадке в полусотне шагов. Соколов же не рискнул двигаться открыто, и хоть медицинский пункт и находился с другой стороны площади, и можно было сократить путь попросту перебежав ее, полковник решил обойти плац по кругу, с тыльной стороны окружающих его построек.

Звук нарастал стремительно и приближался, словно со всех сторон. Вслушавшись, Андрей понял его природу. Шелест крыльев, пронзительные крики. Падальщики учуяли запах. И серое небо заполнили черные птицы.

Пернатые разорвали тишину так внезапно, что Соколов опять почувствовал слабость в ногах. Выглянув из-за угла штаба полковник увидел, куда слетаются стаи. Птицы кружили над строевой площадкой, и, опустив взгляд, полковник понял по какому поводу пир.

Плац, прямоугольная площадка со сторонами тридцать на пятьдесят метров, был словно мостовая булыжниками, вымощен телами. И подойдя поближе, полковник ужаснулся. На центральной площади лежало несколько сотен покойников – половина личного состава части. Солдаты и сержанты. Ефрейторы и лейтенанты. Все были равны. С раскинутыми руками и ногами, подобно морским звездам распростерлись они на плацу. Андрей был слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но и того было вполне достаточно. От увиденного у полковника закружилась голова и резко закололо в височных долях.

– Ни хрена себе. – выругался офицер и быстро нырнул обратно, за угол штабного корпуса.

До самого медицинского пункта, который находился за парой тройкой зданий, стоящих вокруг жуткого плаца, полковник старался не думать о том кошмаре. Саму площадку же он огибал максимально большой дугой.

Минув столовую, у входа в которую валялся посиневший ефрейтор (который так классно сыграл роль светского мажордома), а затем и обугленную котельную, Андрей, наконец, добрался до искомого сооружения. Продвигаясь вдоль стены армейского лазарета, полковник старался быть беззвучным. Остановившись у входной двери, он покрепче сжал АКМ, глубоко вдохнул и толкнул ногой дверь.

Дверь распахнулась, и болезненно-серый свет восходящего солнца ворвался в прежде темный вестибюль медицинского пункта. Эта был небольшой коридор с резиновыми пуфиками для ожидающих. У противоположных стен помещения располагались двери с табличками “лазарет” и “приемный покой”. На самих стенах висели медицинские брошюры и рекламы популярных препаратов. На одном из плакатов, какого-то противогрибкового средства Андрей Михайлович заметил подсохшие следы крови. А точнее – отпечатки чьих-то окровавленных рук. Присмотревшись, полковник увидел еще несколько похожих пятен на стенах и довольно большую лужицу крови у входа в приемный покой.

• Предыдущая
• 9/68
• Следующая