Шкура лисы - Скворцов Валериан - Страница 1
- 1/59
- Следующая
Валериан Скворцов
ШКУРА ЛИСЫ
Антироман
От Автора
Совпадения в названиях отдельных учреждений, должностей и званий следует считать только совпадениями, ничего общего с действительностью не имеющими. Это же относится и к части фигурантов книги, которые полностью подпадают под определение Оскара Уайльда, некогда сказавшего: «Единственные реальные люди — это люди, никогда не существовавшие».
«Предисловия», цитат, статистических данных и «Послесловия» оговорка не касается.
«В обычном смысле слова профессия, безусловно, отвечает признакам ремесла, но всякое ремесло имеет реальную возможность подняться до уровня искусства. Наиболее к этому критерию приближается нелегальная разведка».
«Если имеют место опасности, хитросплетения, заговоры, то в них участвует агент, а не кадровый разведчик, обязанность которого состоит в том, чтобы направлять деятельность агента, не ставя под угрозу свою безопасность…
Самыми секретными сведениями являются данные о личности самого агента».
«Взломщики секретов представляют собой разведчиков-нелегалов, мутировавших в шпионы по найму, своего рода индивидуальных предпринимателей, существование которых вне подполья подобно засвеченной фотопленке. Подрядчики этих маргиналов — такие же невидимки».
«Работает один, никогда не входил в состав резидентуры, выполнял задания как частный детектив за вознаграждение. Внешне производит разочаровывающее впечатление. Неулыбчивый, хромой (не пулевое ранение, артрит) и желчный. Типичный желчный старый шпион. Похоже, что его интересуют только суточные, которые он бессовестно завышает. Он неплохо кормится за счет выделяемых ему средств… Вечно просит денег и выклянчивает приличный куш дополнительных ассигнований. Может довести до нервного истощения любого бухгалтера.
Но прекрасно работает. Поэтому фигура священная и неприкосновенная… и, когда возникает настоящая проблема, приходиться обращаться к нему».
«Возможно, я выглядел как бухгалтер с Уолл-Стрит».
«Некоторые из лучших друзей человека — шпионы».
«Жить в течение бесконечных месяцев в качестве личности, скрывающейся от правосудия (или неправосудия), с сознанием того, что случайно либо по расчету тебя предали в твоем же собственном лагере, видеть, как твои лучшие агенты подвергаются пыткам и уничтожаются — такие условия заставляют думать о некоторых других качествах помимо простой храбрости; я думаю об отваге, о решительности, о некоего вида браваде и страстной предрасположенности к авантюре и опасности, обостренных постоянным преодолением холодящего ощущения страха…».
«— Вы говорите о нас, как об убийцах. А мы профессионалы. Назовите хоть одного сотрудника ЦРУ, который по нашей вине потерял хотя бы палец.
— Обычно достается наемникам.
— Да, наемным помощникам достается крепко. Это так и у вас, и у нас».
«Едва пропагандистская машина запущена и затарахтела, кто услышит выстрелы в аллее?»
«Панихида состоялась… В заключение прозвучал гимн «Моя страна, это о тебе». И, когда кто-то высказался в том смысле, что ни одного надгробного слова и вот так-то неблагодарно провожают своих в последний путь, ему заметили: «Это — секретные сведения».
«Шпион, которому изменила Родина».
«Кротоподобная тварь, всегда избегавшая дневного света и публичности, а также презиравшая награды и побрякушки…».
«…Шпионы были людьми меркантильными и эгоистичными. Эта узкая категория зэков держалась обычно особняком и в наших коллективных акциях протеста не участвовала».
«Агент всегда работает на себя. Это ментальная болезнь. Неизлечимая до конца».
«Как и многие другие виды искусства, шпионаж имеет свои неизвестные таланты; нет необходимости говорить о том, что они являются великими практиками».
Раздел первый
«Академия несуществующих»
Одним прекрасным вечером между красной пустыней и плоским малахитовым морем я почти оглох от сержантского рыка: «Ты кто такой?». Под обвисшим, не опознаваемым из-за безветрия флагом, вокруг которого нас собрали в первое построение, имена значения не имели, и потому, как и полагалось, пришлось проорать номер и воинское звание, самое низшее, разумеется. С расчетом на ослиные уши всего взвода командир завопил в назидание остальным: «Рядовым ещё станешь! А пока ты — вооруженный безработный!»
Шестьдесят, как теперь говорят, банковских дней спустя, после сорокакилометрового марш-броска по барханам, мы получили от сержанта по трети алюминиевого котелка пива из термоса, который он волок лично, и наручные часы. Каждый свои, сданные после вербовки на казенное хранение. Салакам наблюдать время не полагалось… И по собственным кварцевым я обнаружил, что подняли нас трубой на ночь глядя 31 декабря, а боевую задачу мы отработали 1 января.
Убогую выпивку взводный, которого звали Вит Гоздовски, ставил отнюдь не по случаю Сильвестра, как именовался праздник нового года большинством солдат наемного войска. Марш считался «дипломной» работой, мы становились профи, некоторые капралами и время отныне измерялось ощутимыми деньгами. «Новая жизнь с понедельника» и отмечалась.
В то упомянутое утро, прополаскивая горло доставшейся парой глотков пивца, я, конечно, не мог предполагать, что через десять с лишним лет, когда придется переводить жизнь на другой путь, сержант Витек снова исполнит свою роль «стрелочника»…
Случилось это уже после прохождения иных, кроме капральского, университетов, когда всякий день давно приобрел для меня большую, нежели денежная, ценность и в храме, ставя свечку, я уже не просто всучивал отступного доброму Боженьке. Эта внутренняя коррозия, отчего не сказать и так, осложненная обстоятельствами правового характера, однажды должна была в конце концов потребовать смены внешнего оформления собственной личности. И я откликнулся на объявление в белградском еженедельнике: «Новое прошлое это новое будущее. Родитесь второй раз в Европе, Южной Африке, Австралии или Новой Зеландии. Смена идентификации, подлинные документы. Уникальное образование. Знание русского языка обязательно».
Из дырочек тускловатой бронзовой заглушки домофона у двустворчатой двери особняка на варшавской аллее Шуха резанул слух узнаваемый даже на польском хрипловатый рык: «Ты кто такой?»
Мир людей, которые пытаются выиграть у судьбы, делая ставки в дешевой валюте вроде собственной шкуры, тоже тесен. Обрюзгший Витек, пристроившийся швейцаром с правом ношения оружия в контактной конторе, давшей объявление по поручению Алексеевских информационных курсов имени проф. А. В. Карташова, и обеспечил все те рекомендации, без которых в своем тогдашнем положении я бы не преодолел приемные формальности.
- 1/59
- Следующая
