Нищий - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/94
- Следующая
Я прошел за Амалоном в комнату, где уже были приготовлены: кушетка, застеленная чистой простыней, тазик с водой, тампоны из ткани, разложенные ножи и бутыль со спиртом. В полулитровой банке виднелась фиолетовая мазь, которой предстояло войти в мой организм. От всего этого торжества медицины вкупе с магией меня пробирала дрожь — я так и на войне-то не боялся…
— Ложись и ни о чем не думай, — Амалон мягко подвел меня к кушетке, — все будет хорошо.
Я лег и закрыл глаза. Амалон подошел близко, меня вдруг стало тянуть в сон… и я провалился в спасительную черноту. Последующие часы я помнил плохо — мне как будто приснилось, что у меня хрустели кости, с моей ногой что-то делали, мой организм трясся в муках — только я этого не чувствовал… мозг был фактически отключен.
Очнулся я уже вечером, рядом сидела усталая и бледная тетушка Мараса:
— Ох, наконец-то очнулся! Мы все переволновались за тебя. Когда Амалон начал ломать тебе ногу, у тебя сердце чуть не остановилось, мы тут бегали как ненормальные. Я сама, думала, упаду в обморок. Все кровью перемазали, Амалон как выдержал — непонятно, он ведь не молод уже.
— Тетушка, у нас получилось? Получилось или нет? — Я вцепился в ее руку так, что ее лицо искривилось от боли.
— Тихо, тихо — руку сломаешь! Все получилось. Только надо еще неделю проводить сеансы. Быстро нельзя — должны хрящи образоваться, сухожилия как следует срастись. Придется полежать…
— Тетушка, а нога болит все равно…
— И будет болеть, ей положено болеть — новое нарастает, как ей не болеть-то. Сейчас поедим с тобой, давай усаживайся — я сейчас подушку тебе подоткну…
Следующая неделя прошла в постели — Амалон категорически запретил вставать, чтобы не повредить нарождающиеся ткани ноги. Все это время он обучал меня грамоте, по часу в день. Когда он уходил, я уже самостоятельно писал и писал тексты на незнакомом мне раньше языке. Получалось коряво, но я знал, что только практика поможет мне выработать почерк и писать более-менее красиво. Читать я уже с грехом пополам мог, потому просил Амалона приносить мне книги по магии.
Разбирая по слогам тексты, отпечатанные ручным способом — типографий тут еще не придумали, — я старался впитать в себя как можно больше знаний по магии: почему у меня получилось управлять ветром и почему не получалось потом, как я ни старался, почему одни люди могут управлять магией, а другие не могут? Как оказалось, маги рождались в количестве один маг на десять — двадцать тысяч человек, и из них только немногие были способны достичь вершин мастерства.
Никто не знал, откуда берутся способности к магии, — авторы трактатов или начинали пространно рассуждать о божественном вмешательстве и провидении, или о случайности, без объяснений этого феномена.
Было замечено, что больше магов рождается в семьях магов, но это было непредсказуемо. Если вступали в брак два слабых мага, то ребенок иногда получался великим. Тогда по логике, если соединялись два великих мага, ребенок должен был получиться каким-то монстром магии — ан нет, мог оказаться и слабым магом, и вообще не владеющим магией. Авторы недоумевали по этому поводу, а мне хотелось им сказать: «Господа! Это же гены, это все на генетическом уровне, а маги ваши просто мутанты!»
Долго размышлял я над тем, почему у меня вдруг оказались магические способности, ведь на Земле я не творил ничего магического. Откуда вдруг они у меня взялись? Потом стал припоминать: ведь и интуиция потрясающая у меня была, предвидение, и видел я в темноте очень неплохо, лучше всех, можно сказать. А кто знает, может, и на Земле бродят тысячи потенциальных магов, — кто их проверял на магические способности? Лишь единицы-самоучки называют себя экстрасенсами и уходят в область ментальной магии — для магии другой в технологическом мире просто нет места. Ну кому нужен магический светильник, когда достаточно просто нажать кнопку выключателя и загорится свет?
Легенды о волшебниках на Земле ведь не с пустого места взялись, просто наша цивилизация пошла другим путем, и магические способности людям стали не нужны. А раз не нужны — они постепенно атрофировались, как ненужные органы: так ушли от человека звериный нюх, волосы с тела и все остальное, что было у предков человека.
Сама система магии мне не была понятна, как, впрочем, и всем авторам трактатов, пытающимся подвести под нее базу. Ну почему, если взять лампу, сделанную из особого сплава серебра, меди и олова с добавлением крови дракона, и сказать «насингатарутах» — она начинает сиять неоновым светом? Ну вот кто может это объяснить? Почему некоторые произнесенные фразы начинают производить какие-то воздействия на неодушевленную материю, но не прямое воздействие, а при использовании катализаторов в виде каких-то ингредиентов, иногда совершенно странных и дичайших? Почему при воздействии на беременную женщину при помощи определенной фразы, а также применив волосы повешенного и слюну бешеной собаки, можно изменить пол будущего ребенка? А иногда для достижения искомого результата бывает достаточно произнести какую-то фразу с определенной модуляцией голосом.
Самое интересное, как все-таки появлялись эти самые заклинания. Оказывается, они были найдены или случайно, или специальными магами-исследователями.
Маги-исследователи считались наиболее уникальными, вот только продолжительность жизни они имели самую маленькую по сравнению с другими своими коллегами. Ведь никто не мог предсказать, что случится, если намешать такие-то ингредиенты и сказать такую-то фразу: могла получиться вместо яблока груша, а могло из параллельного мира выскочить чудовище и сожрать на месте самого мага. Кстати, я подозревал, что мое попадание в этот мир как раз и было результатом эксперимента кого-то из местных магов-исследователей.
Мне их действия вообще-то показались чем-то сродни экспериментам земных ученых: «А что будет, если мы запустим адронный коллайдер? Ведь интересно же, что получится! А вдруг вся вселенная погибнет? Да ну что вы, вероятность этого очень мала. Зато интересно же посмотреть, как бахнет!» — «Каждые десять миллиардов лет ученые запускают адронный коллайдер»…
В целом мысль об исследованиях в области магических заклинаний мне была очень интересна. Самые редкие заклинания, случайно или путем опытов добытые исследователями, скрывались, зашифровывались, часто умирали вместе с их первооткрывателями, потом снова случайно открывались новыми исследователями. Часть заклинаний — скорее, большинство из них — переносились на страницы книг и становились доступны большинству магов, и учились они по этим книгам. Под запретом были лишь книги по черной магии — некромантии, вызыванию существ из параллельных миров. Стоить заметить, что существование параллельных миров никак не оспаривалось магическим сообществом, наверное, потому и мой рассказ о том, что я из другого мира, не вызывал у моих слушателей отторжения. Похоже, я был не первый, кто перелетел сюда из неизвестных миров.
Мне было интересно читать эти трактаты, а то время, когда Амалон приходил меня учить грамоте, мы использовали со смыслом: я пытался изобразить на бумаге те заклинания, что он мне диктовал. Требовалось писать их ровными буквами, красиво, но легко для прочтения.
Для письма тут применялись гусиные перья, заточенные острым лезвием, и было странно макать перо в чернильницу — сам себе я казался неким Пушкиным… уцелевшим после дуэли.
К концу недельного заключения и окончания кучи процедур, которых я даже не видел — маг меня усыплял на время проведения лечения, — я уже вполне сносно писал и читал. В этом помогал старый амулет, что достался мне от Катуна, — амулет, улучшающий мозговую активность.
Когда Амалон увидел его, то сказал, что это довольно дорогая и древняя вещь, редкость, — удивительно, что нищий его не продал, он мог бы безбедно жить за счет вырученных денег несколько лет. Я не знал, почему Катун не продал амулет, — может, память, может, берег на будущее, но факт есть факт — он достался мне и теперь помогал учиться.
- Предыдущая
- 33/94
- Следующая
