За закрытой дверью - Маккена Шеннон - Страница 30
- Предыдущая
- 30/77
- Следующая
— Боюсь, что не знаю этого. Мы не общаемся уже много лет.
— Жаль.
Он кивнул на очки, которые все еще лежали на ковре.
— Я хранил их как память о ней. Это в них она на фотографии.
Рейн наклонилась, подняла их с пола и положила на место.
— Извините, я не хотела…
— Не берите в голову. — Он улыбнулся ей. — Кстати, об очках, вы все еще носите свои.
Она была готова к этому вопросу.
— Боюсь, я все же плохо вижу без них. Они нужны мне для работы.
— Жаль, — пробормотал он.
Она наклеила на губы деловую улыбку.
— Итак, начнем? Я должна поторопиться, если вы хотите, чтобы я отправила письма федеральной почтой…
— Как ваш роман с нашим загадочным консультантом? Она сжала задрожавшие вдруг губы.
— Я думала, что достаточно ясно все сказала по этому поводу прошлой ночью. Больше мне добавить нечего…
— Да ладно вам. Прошлой ночью вы сказали мне, что не желаете меня больше видеть. Наверное, он произвел на вас неизгладимое впечатление.
— Я не собираюсь обсуждать Сета Маккея. Ни сейчас, ни потом.
— Между прочим, он тоже вас использует, вы знали об этом? — спросил Виктор. — А если и нет, то скоро начнет — таков уж мир. Так стоит ли он такой преданности только потому, что смог довести вас до оргазма?
Ну вот, снова он за старое. Опять он заставляет мир вращаться вокруг себя, как черная дыра. Все из-за его вкрадчивого голоса. Это заставляет ее сомневаться в своих словах.
— Го, что вы говорите, неподобающе. Я не желаю продолжать этот разговор.
Смех Виктора был прекрасен. Такой полный и сочный. На его фоне ее голос звучал жалко и неубедительно. Она чувствовала себя полной дурой без чувства юмора.
Он указал на фотографии.
— Посмотрите сюда, милочка, — слабый оттенок русского произношения проявился в его голосе. — Видите это? Это моя мать. А этот мальчик — мой младший брат, Питер. Почти сорок лет назад я сбежал из советской России. Я работал, откладывая деньги на взятки и документы для того, чтобы привезти мать и брата сюда. Я построил весь свой бизнес ради них. Чтобы добиться всего, я шел на много компромиссов в жизни. И я делал много неподобающего. Человек вынужден идти по этому пути, потому что мир несовершенен. И человек привыкает к этому, если, конечно, он хочет хоть чего-то добиться. Если он хочет быть игроком. Вы ведь хотите быть игроком?
Она сглотнула.
— На своих собственных условиях. Виктор покачал головой.
— Вы еще не достигли того уровня, чтобы диктовать условия, детка. Первый шаг к власти — это принять реальность такой, какая она есть. Смотрите правде в глаза, и вы поймете свое истинное место в этой жизни.
Что-то сжалась у нее внутри. Она почувствовала, что может сопротивляться его харизме.
— О чем вы, мистер Лазар? — Голос ее был четким и твердым.
Он моргнул, на его лице заиграла уважительная улыбка.
— А-а… Глас истины. Я слишком много болтаю, верно? Она не поддалась на провокацию. Черта с два! На такой дешевый трюк она не купится. Она держала рот на замке, пока он сам не заговорил.
Виктор усмехнулся и поставил фотографию на место.
— Никто не смел говорить мне подобных вещей уже много лет. Должен признать, это освежает.
— Мистер Лазар… письма, — напомнила она. — Паром скоро придет и…
— Если хотите, можете остаться здесь на ночь.
У нее мурашки побежали по спине, когда она подумала о том, чтобы остаться на острове вместе с Виктором Лазаром.
— Я бы не хотела… м-м… быть причиной лишних беспокойств для вашего персонала.
Он пожал плечами:
— Персонал для того и существует, чтобы его беспокоить время от времени.
«Твое слово против его». Она повторяла это себе снова и снова.
— И все же я предпочту поехать домой. Он кивнул:
— Что ж, тогда спокойной ночи. Рейн была в замешательстве.
— А как же письма? Он улыбнулся:
— В другой раз.
Ей вдруг вспомнился человек на пристани.
— Ах да, мистер Лазар, сегодня утром я встретила человека, который попросил передать вам сообщение.
Улыбка сошла с его губ.
— Да?
— Это был хорошо одетый блондин лет около тридцати. Он не сказал, как его зовут. У него не хватало пальца на правой руке.
— Я знаю, кто это, — сказал Виктор сдержанно. — Сообщение?
— Он просил передать, что первоначальная ставка удвоена. Веселость слетела с лица Виктора. Осталась лишь холодная напряженная маска.
— Что-нибудь еще? Она покачала головой.
— А кто это был? — рискнула спросить она.
— Меньше знаешь, крепче спишь. — В полумраке он показался ей старше. — Не давайте надежды этому человеку, Рейн. Избегайте встреч с ним любым способом.
— Да я и сама поняла, — сказала она пылко.
— Это хорошо, значит, у вас хорошее чутье. — Он похлопал ее по плечу. — Доверяйте своему чутью. Тогда оно станет сильнее. — Он взял с полки очки с лягушками. — И вот еще что. Возьмите их.
— Ой нет, прошу вас. — Рейн попятилась, встревожившись. — Они напоминают вам о племяннице, я не могу…
Он вложил очки в ее руку и сжал ее пальцы.
— Я настаиваю. Жизнь идет своим ходом, и нет никакой возможности остановить ее. Очень важно позволить прошлому остаться в прошлом, разве нет?
— Э-э-э… да, наверное, да, — пробормотала она и посмотрела на часы, боясь, что паника снова овладеет ею.
Очки лежали в ее руке. Холодный, безжизненный пластик.
— Спокойной ночи, Рейн.
Было ясно, что она может идти. Она поспешила из комнаты. Бог не позволит остаться ей здесь наедине с призраками прошлого.
Прошлое. «Важно позволить прошлому остаться в прошлом». Ха! Она засунула руку в карман и потрогала очки. Как будто она не пыталась. Как будто так вот все просто. Ее жизнь становилась все сложнее и сложнее. Сейчас она вынуждена опасаться не только Виктора, но и этого непонятного блондина.
И Сет Маккей тоже никуда не делся. Она едва не поскользнулась, когда поднималась по трапу. Не стоило ей сближаться с Сетом. Он был неуправляем. Из-за него она может наделать глупостей. Но он один мог оградить ее от печали и одиночества, которые навеял на нее Стоун-Айленд. Он был живительным огнем. И она тянула к нему руки, пусть он и обжигал ее.
Ее сердце сжалось, когда она вспомнила его душераздирающую историю о своей матери. Она видела всю боль, которую он неумело пытался скрыть от нее. Она хотела защитить его, защитить того маленького искреннего мальчика, которым он когда-то был. На глаза навернулись слезы. Ей вспомнились слова Виктора, сказанные много лет назад: «Соберись. Не будь плаксой. Мир не любит плакс».
Всю свою жизнь она следовала этому совету. И наконец она поняла правду. Мир не любит не только плакс, мир вообще никого не любит.
Ветер сдувал слезы с уголков ее глаз. На кой черт нужна была вся эта внутренняя дисциплина, вся эта выдержка и железная воля? Огни берега размылись в цветную акварель. И внутри ее, где-то в груди, что-то размылось, что-то ссохшееся с годами. И она радовалась этому. Слезы все текли и текли по щекам, и она не вытирала их, позволяя ветру уносить их прочь. Теперь уже можно плакать. Это ведь не значило, что она проявила слабость. Это всего лишь значило, что ее сердце еще не умерло.
А это уже были хорошие новости.
Он собирался их убить. Их обоих. А потом он сам себе надерет задницу за то, что был тупоголовым бараном, согласившись сотрудничать с Макклаудом и его братьями.
Коннор перестал бегать взад-вперед по комнате и плюхнулся в кресло, презрительно сплюнув.
— Да ладно, успокойся, Маккей. Она идеальная наживка. Лучше нам не найти. Ты же сам видел пленку. Мы свернем дело быстрее, чем надеялись…
— Она же его отшила. Он никогда к ней больше не подойдет.
Дэйв Макклауд хрюкнул и закинул ногу на ногу.
— Ага. Только не Новак. Уверен, что сейчас он захочет ее проучить.
— Поэтому она и уедет из города. Первым же самолетом подальше отсюда.
Два брата понимающе переглянулись.
— Серьезно? — спросил Дэйв. — Ты собираешься ей все рассказать?
- Предыдущая
- 30/77
- Следующая
