Служба - Воронов Владимир - Страница 60

Лишь спустя 12 дней после гибели журналиста его коллеги вдруг опомнились, принявшись оправдываться: да нет же, его неправильно поняли, ему просто подбросили дезу (интересно, кто?), приписав нолик, вот и получилось не 1600, а 16 000. Но, во-первых, какой нолик, если в тексте четко заглавными буквами прописано: «ШЕСТНАДЦАТЬ С ПОЛОВИНОЙ ТЫСЯЧ». А будь и 1600 — все одно полный абсурд: такое количество бронетехники не каждая военная держава имеет, да и 1600 танков физически невозможно переправить тихой сапой…

К чему все это? Да лишь к тому же: к качеству имеющегося у погибшего «компромата», к надежности и достоверности его живительных и плодотворных «источников». Что он такого мог знать, будучи не в состоянии отличить 16 000 от 1600, понятия не имея о том, как на самом деле совершаются такие сделки, тайные или явные? И насколько сильно мог задеть такой материал того же Грачева? Последний, если и не хохотал, то уж точно изумленно матерился: это ж надо, на какой мякине парня обвели, как задешево купили… Все, уже после одного этого комментировать «осведомленность» журналиста в делах тайных как-то и не хочется.

Но остался вопрос: а откуда журналист получал такую информацию? Или, выражаясь простецки: кто ему слил эту лажу? В горячке тех дней об этом откровеннее всего проговорилось его же родимое издание, уже 19 октября 1994-го: «Дима позвонил в Федеральную службу контрразведки и попросил помощи в подтверждении имеющегося у него материала о подготовке наемников… Дима рассчитывал, что Федеральная служба контрразведки сможет помочь ему… Диме позвонили из Федеральной службы контрразведки и сообщили, что его информация доведена до сведения военной контрразведки и что та готова встретиться с Дмитрием… Эту информацию по словам Димы, ему должен был передать высокопоставленный сотрудник ФСК, курирующий Московский военный округ МО». Скажи мне, кто твой источник… А там всплывает и имя одного из таких «информатор»: полковник ФСК Сергей Васильев. Однако такая странность: тему «информационной поддержки» Холодова со стороны Лубянки довольно быстро затушевали: нехорошо, получается, что чекисты использовали доверчивого парня для слива — то ли компры, то ли дезы.

Кстати, «добровольные помощники» Холодова на суде замечены не были. А жаль, много интересного можно было бы услышать из уст того же «Васильева». Или Генпрокуратуре слабо было его отыскать и допросить? Между прочим, если товарищи в штатском сливали на товарищей в форме, то ведь они напрямую несут ответственность за гибель журналиста: подставили. Им бы расследовать, дела возбуждать против вороватых генералов, да за шкирку тех брать, а они что — спрятались за спину наивного, жизни не знающего, парня. Нехорошо… Но следствие сию скользкую тропу изящно обошло. Так что столь ли уж далек от истины был Павел Грачев, когда, не мудрствуя лукаво, в сердцах ляпнул «Независимой газете»: «Дмитрия Холодова использовали… как подсадную утку… Его просто использовали»?

Версия следствия, что убили спецназовцы, желавшие прогнуться перед Грачевым, сомнительна изначально: это ж надо совсем понятия не иметь об армейском механизме. Не забудем и то, как Грачев аж от самого президента в ночь с 3 на 4 октября 1993-го писульку требовал на стрельбу — чтоб потом по судам не затаскали… Уж Павел Сергеевич лучше иных знал: тронь он газетку, обильно его поливавшую, все тут же пальцами в него затычут — «Он! Он! Он мальчика убил!» И ничего не докажешь. Павел Сергеевич, при всей его простоте, далеко не идиот: бояться ничего не знающего мальчишки не мог, насылать на него своих волкодавов — зачем?!

Да и непрофессионально все это: бомба, взрыв в центре Москвы — даже тупица поймет, что на запах тротила пол-Лубянки сбежится, не говоря уж об МВД с Генпрокуратурой в придачу. А такая свора, скрывай — не скрывай, что-нибудь, да нароет. Так что, если бы очень уж захотелось, все было бы проще: выпал бы парень случайно ночью из электрички по пути в свой Климовск, несчастный случай и с концами. Или вовсе исчез бы — нормальная профессиональная работа.

Положим, мешал товарищам спецслужбистам конкретный журналист, бывает. Что обычно в таком случае делают? Да ничего особенного, для начала пытаются понять, что и кто за этим стоит, кто «кормит» парня секретами, не сам же он с отмычкой в сейф лазит. Перво-наперво, вычисляют источники утечки. И… отрезают их от прессы. Но про питательные источники см. выше. И, вычислив сие (что элементарно), любой нормальный армеец тут же тихо забивается в уголок: с особыми отделами шутки плохи. И уж того парня стали бы обходить стороной: кой черт его трогать, особняки тебя тут же просекут, да и с другими каналами для слива у них проблем не будет. Да и толку-то: сегодня он, убрали — появится какой-нибудь Хинкин или Минштейн.

Ладно, никто не стоит, но допек, что делать? Метода отработана. Для начала просто поговорят. Потом попытаются намекнуть. И уж потом придет черед профилактической беседы. Что это такое? Автор этих строк прошел — 3 декабря 1997-го, аккурат после неких статей о некоей Службе. И поклонники творчества встретили возле дома, и после сей профбеседы — больничная койка, перебитый нос и прочие мелочи. Не придерешься.

Это профилактика. Серьезное начинается после, но на то должны быть очень уж веские аргументы. И непременное условие: без шума и пыли. Бытовуха, например, пьяная драка с летальным исходом, то же — после неумеренного потребления горячительных напитков, переходе улицы в неположенном месте… А тут грохот на всю околицу, туши свет. И возникает вопрос: кто и зачем.

Легче ответить на последний вопрос, благо следствие его совершенно обошло. Вспомним, какое время было на дворе: осень 1994-го, преддверие большой войны в Чечне, «неопознанные» вертолеты огнем поддерживали антидудаевскую «оппозицию», которая проваливает штурмы Грозного один за другим. Кстати, шум от взрыва 17 октября напрочь заглушил провал тут же забытого штурма 15 октября! Какая случайность… Что еще? А сплошные наезды на Грачева со всех сторон, причем рука направляющая теми наскоками потихоньку стала проявляться: поссорился некто гр. Коржаков с гр. Грачевым. Бывает. А тут еще Пал Сергеич ерепенится стал, не хочет он армию в Чечню вводить, всеми конечностями отбрыкивается — см. материалы заседаний Совета безопасности, все застенографировано. В общем, совсем отбился от рук, но все еще близок к «телу», надобно б на место поставить. И ведь поставили, приручили: грохнуло и совсем шелковым стал. Бывают же такие совпадения.

Если принять эту версию, многое станет на свои места. И выбор Холодова объясняется: всем ведомо, что у Грачева на него зуб, на него и подумают. А будут доказательства или нет, какая разница: то ли он украл, то ли у него — все одно запинают. И наш журналист для роли такой ходячей бомбы под Грачева подходил просто идеально. Да ему еще и помогли: поманили сладким компроматом, пообещали еще, сделали так, чтобы все вокруг узнали, что вот-вот он та-акое о МО узнает, закачаешься. А взрыв только должен был придать достоверность слитому: если убивают, значит, нечто знает. Но, знал если б, повторюсь, исчез бы без фейерверка.

Теперь: кто? Подложенная нам десантура отпадает как класс: самим им ни к чему, приказ — смешно, метод — лобовой. Будто кто-то нарочито хотел показать: вот, вот, такие грубияны лишь в армии.

Да и с бомбой полная нескладуха: то говорили 200 грамм тротилового эквивалента, а теперь — 50! То про стандартную армейскую шашку твердили, то про пластид, а то и вообще черт знает про что: вы уж там определитесь между собой. Определились: стандартный, говорят, набор армейского диверсанта, и чемоданчики у них точь в точь такие. С чемоданчиком следаки прокололись, признавшись, скрепя сердце: нет, не из набора юного диверсанта — самоделка. А там отпало и обвинение в краже фигурантами взрывчатки: не крали, не брали, нет ничего по взрывчатке. За восемь лет, оказывается, даже ее тип толком не установили. Как и тип взрывателя. А уж чекисты, помнится, всю редакцию облазили, все собрали, до винтика, даже компьютер холодовский уволокли. И что? А ничего: там, где им и сотой части пороховой пылинки достаточно, чтобы на «чеченский след» выйти, ничего не накопали. «Почерк, — говорят, — спецназовский…». Но любой почерк, как известно, можно и подделать. Особенно при желании. Благо подполковник Чекалин, проводивший первичную экспертизу взрывного устройства, благополучно через несколько дней подорвался при разминировании: бывают же такие случайности!