Служба - Воронов Владимир - Страница 11

Заслужил, молодец. Только вот каждое такое покушение оборачивалось казнями сотен невинных людей — жителей Ровно и окрестностей. За убийство Геля расстреляны все заключенные ровенской тюрьмы… Точно так же за ликвидированного в Минске молодцами судоплатовской конторы гауляйтера Кубе своими жизнями поплатились тысячи белорусов… Высока цена ордена!

В январе 1944-го Кузнецов с группой прикрытия отправляется во Львов: работать в Ровно он уже не может — раскрыт. Львов — все то же: 31 января — убит подполковник Ганс Петерс и ефрейтор Зайгель; 9 февраля — застрелены вице-губернатор Галиции генерал Бауэр, полковник, шофер и часовой; 12 февраля — застрелен майор Кантер и четверо солдат полевой жандармерии… О разведке уже ни слова. В начале марта — развязка: группу окружили бандеровцы. Так ли это было на самом деле — кто знает?

Известный физик Жолио Кюри назвал Николая Кузнецова «великим гуманистом»… Это сомнительно, как сомнительно и то, что Кузнецов был великим разведчиком. Ликвидатором вот и коммунистом-фанатиком — действительно. Хотя до Коха так и не добрался. Звезду Героя Кузнецов, может, и заслужил. Но не многовато ли на той звездочке крови не только немецких генералов и палачей, но и невинных людей. Или время такое было?

…Из восьми солдат до своих окопов доползли лишь четверо — клочья остальных остались на минном поле да на колючей проволоке. Но четверо все же дошли! И за их спиной было три жутких месяца в немецких тылах. С трудом переваливший через бруствер сержант Бурондасов мог поздравить себя с новым днем рождения — все мытарства позади. Наивный — особисты 42-й стрелковой дивизии так не думали: «Ты, сука, нам зубы не заговаривай! Говори, какое тебе задание немцы дали? Как завербовали? Где готовили?». Задание действительно дали, но не немцы — сержант был из спецназа НКВД. Но его ответы вызывали лишь дружный гогот: «Тоже, понимаешь, «чекист» нашелся. А ну-ка, еще разок по зубам, чтобы поумнел». Так завершался тяжелый и кровавый рейд по тылам противника группы отрядов НКВД: вместо фанфар — намек на стенку.

При слове «спецназ» воображение традиционно рисует киношное: с ног до головы увешанные оружием бравые парни, последний инструктаж перед вылетом, полет в ночной мгле, хлопок парашюта, дерзкий рейд по вражеским тылам, прорыв к своим и блеск орденов. Если бы так!

Первым регулярным диверсионным формированием в СССР стала Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН) НКВД, созданная в 1941 году. Мы почти ничего не знаем об этих чекистах — заброшенных в тыл к противнику и честно сложивших свои головы в схватке с нацистами. А ведь были и такие…

Ранняя весна 1942 года. Контрнаступление наших войск под Москвой выдохлось. Восстанавливая свои силы, немцы готовили наступление на юге — к Сталинграду. Но наша разведка, увы, опять подкачала. И Ставка Верховного Главнокомандования была железно уверена, что группа армий «Центр» готова нанести удар по обескровленным войскам Западного фронта. [Кровь из носу, но командующий этим фронтом генерал армии Жуков позарез нуждался в передышке для своих измученных бойцов. Да хотя бы на несколько дней отодвинуть начало немецкого наступления, сорвать переброску подкреплений врага по железнодорожным магистралям «Смоленского треугольника» — Орша — Витебск — Смоленск!] Тогда все средства были хороши.

Авиация? Но бомбардировочная авиация не смогла решить проблемы. Партизаны? Да они сами нуждались в помощи. Если были… Но раз немецкие эшелоны нельзя было разбомбить, а партизанские руки до них тогда не доходили, оставалось надеяться только на диверсантов.

И Жуков запрашивает их по самому точному адресу — у наркома внутренних дел. В диверсиях чекисты толк знали. На базе ОМСБОН 4-е главное управление НКВД формирует группу из семи отрядов. Задача: парализовать передвижение по железнодорожным и шоссейным магистралям в оперативном тылу группы армий «Центр» на срок 7–10 дней. В конце марта 1942 года 259 спецназовцев на лыжах ушли за линию фронта.

Что из себя представляли омсбоновские диверсанты, да и вообще ОМСБОН? Костяк бригады — пограничники и добровольцы, московские студенты. Сегодня на показушных смотрах и учениях нам демонстрируют дюжих спецназовцев головой крушащих кирпичи и голыми руками укладывающих до зубов вооруженных противников. Тогда все было попроще. Формально программа подготовки омсбоновцев была солидной: минно-подрывное дело, стрельба из разных видов оружия, тактика боя в лесу, ночные прыжки с парашютом, самооборона с оружием и без, вождение автотехники…

Сухие же строки документов и воспоминания выживших свидетельствуют: спецназовцев готовили как всегда — чисто по-советски. Если спецподготовка, то эпизодически, преподавание разведдисциплин и вовсе на дилетантском уровне: бойцы не получили самых минимальных навыков ведения разведки в тылу врага. Оружие (отечественное и иностранное) изучалось устаревшее. Противотанковая подготовка? — Да хватит с них и знания гранат, да умения кинуть бутылку с зажигательной смесью! (Вот разве только с такой бутылкой и умела обращаться Зоя Космодемьянская, да и то — плохо.) Зато, уж как водится, на строевую муштру и караульную службу отцы-командиры времени не пожалели…

А вот опыт уже ставших к тому времени легендарными разведывательно-диверсионных операций конца 1930–1941 гг. «не проходили». Про то, как и почему похерили бесценные испанские уроки, умолчим — отдельная тема. Но уж можно-то было сделать «разбор полетов» 1939–1941 — одна немецкая десантная операция на Крите чего стоит! Но… Единственное, на что оставалась надежда, отменная подготовка и личный боевой опыт командиров (да и то не у всех): у кого образца 1941-го, у кого — испанский, а у некоторых и пораньше. Так что, воевать омсбоновцы все же умели получше «обычной» пехоты.

Умели с парашютом прыгать, а линию фронта пришлось преодолевать на своих двоих, плюс лыжи (а вот такой тактике перехода линии фронта не учили) — то ли самолетов не хватило, то ли, как обычно, командование перемудрило. И 31 марта 1942 года отряды под командованием майора Коровина по последнему снегу ушли в тыл врага. Тут и сказались недостатки подготовки — первые потери, еле-еле на второй день сумели оторваться от преследования противника.

Две недели шли только по ночам. Костров не жгли, горячего не ели, чаи не гоняли — давились мерзлыми сухарями, другой скудный сухпай берегли на будущее. Каждый нес на себе и на волокушах более 50 килограммов груза. И ладно бы тащили только то, что нужно в бою и на привале — оружие, боеприпасы, медикаменты, продукты, взрывчатку, батареи для раций. Сотни километров из последних сил волокли мало подходящий диверсанту груз — листовки и прочие изыски главпуровского творчества. Представьте себе спецназовца с пачками «Правды»: «Тук-тук, это я — почтальон Печкин…». А попробуй, брось макулатуру — тебя тут же политрук… Тут уж что-нибудь одно — либо поезда рвать, либо пропагандой заниматься. Сколько той же взрывчатки можно было взять вместо этого хлама, да и разве не тол — лучший пропагандист?!

Один из семи отрядов — капитана Артамонова — за 19 ночей прошел 370 километров. Другой, старшего лейтенанта Бажанова, одолел «лишь» сотню — в той оттепели лыжи годились разве что в качестве весел. Отряду лейтенанта Каминского вообще пришлось вернуться с полдороги — погибли 20 и пропали без вести двое бойцов.

Не все оказались в силах выдержать напряженный марш. Некоторые, обессилев, отстали. Отряды растянулись на марше и на отставшего обычно натыкался передовой дозор идущего следом отряда. Разговор был коротким: «Дезертир!». Приговор приводился в исполнение на месте. Так, например, на переходе убили радиста Юлия Лонского. Парнишке пришлось тяжелее всех: помимо оружия, взрывчатки и боеприпасов он тащил на себе рацию с грузом батарей для нее и, вестимо, «оружие пропаганды» — ту самую макулатуру. За четыре дня почти безостановочного пути ослаб и отстал от своего отряда. Нашедшие бойца даже не стали слушать: «Радист? Шифры? Родственники на оккупированной территории?! Сам поляк. Все ясно — хотел сбежать с шифрами к врагу. Расстрелять!» По свидетельству очевидцев, радиста зарезали ножом — патроны особисты берегли, да и шуму меньше. В отчете же указали: Лонский Юлий Станиславович пропал без вести в районе хутора Теребило во — бежал…