Хрустальная певица - Маккефри Энн - Страница 41
- Предыдущая
- 41/67
- Следующая
На четвертый день она как бы случайно спросила Консеру, не встречала ли она гильдмастера, и получила ответ, что об этом лучше спросить Трега. Но Трега было не так-то легко спрашивать или разговорить, ибо он думал только о работе. Собрав всю уверенность, Килашандра решилась только на шестой день к нему обратиться. Трег дал ей обрезать конуса: накануне она запорола три и очень надеялась в этот утренний урок избежать брака. Сделав рез, она оглядывалась. На четвертый раз Трег нахмурился.
– Вы очень невнимательны. Почему? Что вас отвлекает?
– Я все время боюсь, что появится гильдмастер. Он, знаете ли, появляется, когда я меньше всего ожидаю этого.
– Он на Шанкиле. Следите за своей работой, – коротко ответил Трег.
Так она и сделала, но с меньшим энтузиазмом, чем обычно и радовалась, что завтра выходной. Она почти что решила провести этот вечер и завтрашний день с Ремболом: почти – потому, что ее стремление поехать в Ряды Рембол не мог бы разделить. Трег отпустил ее после изнурительной работы: выражение его бесстрастного лица ничего ей не говорило, научилась ли она правильно резать конуса, хотя по боли во всех мышцах рук она чувствовала, что приобрела некоторый опыт.
Перед послеобеденной летной практикой она захотела принять лучевую ванну, но вместо того позвонила Ремболу: его компания могла оказаться хорошим болеутоляющим для ее сильнейшего разочарования. Ожидая его ответа, она быстро приняла душ, а потом ходила по комнате и удивлялась, куда, к дьяволу, запропастился Рембол. Ее обеденное время почти закончилось, а она еще не ела. Она быстро заказала по блоку питания белковую еду и глотала горячий суп, добавив обожженные губы к списку своих огорчений, а затем спустилась в ангар.
Теперь не только Килашандра пользовалась учебными санями, поэтому она не опоздала. Она знала, что полет занимает только час, но этот час, проведенный на яростном ветру, да к тому же ночью, держал ее в противоестественной настороженности, казался бесконечным, заставляя ее пожалеть, что она приняла бесполезный душ вместо лучевой ванны. Она была довольна, что избежала нескольких «аварий» и без задержки вышла из саней. Она нахально помахала полетному, сидевшему в будке над санями, и прошла мимо следующей практикантки, Джезри.
– Он чокнутый, – сказала Джезри. – Позавчера он три раза «убил» меня.
– Убил, или спас?
– Жаргончик Гильдии, не так ли? – мрачно ответила Джезри.
Килашандра наблюдала, как девушка вошла в сани, и задумалась. Ее еще ни разу не «убивали». Не пойти ли в комнату с дисплеями, последить за «полетом» Джезри? В комнате никого не было, Килашандра следила, как Джезри «взлетает» и почувствовала, что кто-то стоит в дверях. Она повернулась и увидела гильдмастера.
– Как я понял, вы искали меня, – сказал он.
– Вы же на Шанкиле! Трег сказал мне утром.
– Был. А теперь я здесь. Вы уже закончили свои послеобеденные упражнения?
– По-моему, они скоро прикончат меня.
Он посторонился, показывая, чтобы она прошла перед ним.
– Суровость тренировки может показаться чрезмерной, но реальный мах-шторм куда более жесток, чем мы можем имитировать, – сказал он, поворачивая влево, и коснулся ее локтя, указывая дорогу. – Мы готовим вас к самому худшему, что может случиться. Мах-шторм не даст вам второго шанса, и мы стараемся, чтобы у вас был хотя бы один.
– Я по горло сыта этими распоряжениями.
– А вы запомните их. – Его тон был исключительно сух.
Килашандра думала, что лифт остановится на этаже певцов, но он неожиданно пошел вверх, и она от усталости покачнулась. Ланжеки поддержал ее за локоть.
– Следующий северный шторм – это Пассовер? – спросила она, чтобы начать разговор, потому что прикосновение Ланжеки вызвало странный трепет в ее руке. Его появление в комнате дисплеев и так уже взволновало ее. Она искоса украдкой взглянула на него, но его лицо было повернуто в профиль. Губы были расслаблены, а выражение лица не давало никакого намека на его мысли.
– Да, через восемь недель ваш первый Пассовер.
Лифт остановился, панели раздвинулись. Она вошла с Ланжеки в маленький холл. Он повернул вправо, и открылась третья дверь. Большая комната явно служила кабинетом. Стены были покрыты комплексной системой компьютеров. Центр комнаты занимали несколько удобных кресел перед девятью экранами, передающими метеосхемы с планетных погодных устройств и с трех лунных.
– Да, через восемь недель, – сказала Килашандра, глубоко вздохнув, – и если я не выберусь в Ряды за это время, судя по всему, пройдет еще много недель…
Смех Ланжеки перебил ее.
– Сядьте. – Он указал на стоящие рядом кресла.
Пораженная тем, что мастер Седьмой Гильдии смеется, и рассерженная, что не способна проронить ни слова, Килашандра неуклюже плюхнулась в указанное кресло. Ее самоуверенность исчезла. Она услышала знакомое звяканье стаканов и подняла глаза. Ланжеки протягивал один ей.
– Я тоже люблю ярранское пиво. Я родом с той планеты и очень благодарен скартинцу, что он напомнил мне о пиве.
Чтобы не выдать своего смущения, Килашандра сделала большой глоток пива. Ланжеки знал очень многое о классе 895.
– Да, мы должны послать вас в Ряды. Если кто и может отыскать заявку Киборгена, то это, скорей всего, вы.
Она непонимающе уставилась на него. Стакан выскользнул из ее пальцев, и она была благодарна Ланжеки, что он отвернулся от нее, пока поднимал стакан и ставил его на стол.
– Самонадеянность в певце, может быть, и добродетель, Килашандра Ри, но не позволяйте ей овладеть вами до конца. Остальные, между прочим, далеко не глупы и могут сделать такие же выводы, – намекнул он.
– Я и не позволяю. Поэтому я и хочу попасть в Ряды как можно скорее. – Она вдруг нахмурилась. – А вы откуда знаете? Никто не следил за мной в тот вечер. Только вы и Интор знали, что я реагировала на кристаллы Киборгена.
Он долгим взглядом посмотрел на нее: она решила, что это жалость, опустила глаза и сжала пальцы в кулак. Ей хотелось ударить его, или резко вскочить, или вообще позволить себе выкинуть какой-нибудь фортель, чтобы избавиться от обуревавшего ее унижения.
Ланжеки устроился напротив нее и стал разгибать ее пальцы по одному.
– Вы играли на фортепьяно и на лютне, верно? – сказал он, легко ощупывая кончиками пальцев крепкие мускулы ее руки, недостаток перемычек между пальцами, гибкие суставы и загрубевшие кончики. Если бы он не был гильдмастером, Килашандра наслаждалась бы этой полулаской.
Она пробормотала «да», так как не могла молчать, как рыба. Она вздохнула с облегчением, когда он откинулся в кресле и медленно допил свое пиво.
– Никто не следил за вами. И только Интор и я знали о вашей чувствительности к черному кристаллу Киборгена. Мало кто оценивает значение Милки-перехода и видит только одно, что вам каким-то образом удалось избежать дискомфорта, которому они все подвергались.
– Поэтому Антона и пожелала мне удачи.
Ланжеки улыбнулся и кивнул.
– Выходит, это и дало мне возможность так легко определить черный кристалл? И, значит, у Киборгена тоже был Милки?
– Совершенно верно.
– Но, тем не менее, это не спасло ему жизнь?
– На этот раз – нет, – сказал он тихо и включил дисплей, где появился хронологический список. Имя Киборгена значилось в первой трети. – Как я говорил вам, симбионт тоже старится, и это ограничивает его помощь старому и изношенному телу.
Выходит, Киборгену было двести лет? Он не выглядел таким старым! – воскликнула пораженная Килашандра. Она лишь мельком видела лицо пострадавшего певца, но никогда бы не дала ему столько лет. И внезапно осознала, что это сообщение расстроило ее меньше, чем невозможность ехать в Ряды.
– К счастью, человек нашей профессии не замечает течения времени до тех пор, пока какое-нибудь событие не покажет ему, почем фунт лиха.
– У вас был Милки-переход, – выпалила она свою догадку как нечто бесспорное.
Он утвердительно кивнул.
– Но вы не можете петь кристаллу?
- Предыдущая
- 41/67
- Следующая
