Варвары - Мазин Александр Владимирович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/22
• Следующая

А младший бог меч поднял. Книва зажмурился и голову запрокинул, горло подставляя…

Но не стал ему кровь выпускать чужой бог, а разрезал путы, и стали руки Книвы свободны. Книва глаза открыл и увидел, что не гневается на него чужой бог, а приязнь источает. Приязнь бога была… она была как ворчание старого Ханалы. Но она была. И под напором этой божественной приязни нечистота, что сидела в Книве, вдруг съежилась и вышла вон. И не стало ее. Бог избавил Книву от нечистоты.

Вне себя от радости Книва запрокинул голову и издал боевой клич. Сорвал с пояса квеманскую голову, в небо швырнул. Пусть чужие боги потешатся, глядя на квеманскую голову, кувыркающуюся в небе.

Старший бог равнодушно проводил взглядом голову.

И понял Книва, что не квеманские это боги. Не было им дела до квеманской головы.

Старший сероглазый бог что-то сказал второму, оскалился, сильно хлопнул Книву по плечу.

Книву наполнила гордость. Бог коснулся его! Эх, жаль, Нидада не видит.

Теперь Книве было жалко Нидаду.

Молодой бог, который только что дружески ухмылялся Книве, вдруг сделался строг. И старший бог нахмурился.

Стало быть, так надо. Стало быть, должен был Нидада умереть.

Книва кивнул. Воин должен быть сметливым. Иначе не быть ему воином. Убьют.

– Ну что? На следующем витке? – Перевернутое лицо командира надвинулось сверху.

– Погоди… Вон глянь, там грозовой фронт подходит. – Алексей отодвинулся от иллюминатора, вытер пот.

Господи, жарко-то как! И все жарче становится.

Коршунов поглядел на свои руки, обтянутые серебристой тканью «пингвина»[2], сжал кулаки, разжал. Ладони влажные. Противно. Хотя жара – это семечки. Кабы только жара…

После последней коррекции они окончательно потеряли закрутку. Энергия от солнечных батарей почти не идет. Соответственно, и система охлаждения почти не работает. А чтобы она работала, солнечные батареи должны быть, по возможности, всегда обращенными к Солнцу. Для этого кораблю следует придать вращательный момент. При этом скорость вращения должна быть синхронизирована со скоростью вращения вокруг Земли. Это и называется закруткой…

Алексей поймал себя на том, что бормочет себе под нос. Совсем крыша едет…

– Где, говоришь, фронт твой? – Геннадий придвинулся к иллюминатору.

– Да вон там, – буркнул Алексей.

– Где – «там»?

– Просвет в облачном слое в форме женской фигуры видишь?

– Этот, что ли, к югу? С титьками? – Командир висел вверх ногами, уцепясь за плечо Алексея.

На подполковнике Черепанове – такой же «пингвин». Из ворота торчит толстая борцовская шея, плавно переходящая в затылок. Мощный затылок. Подразумевающий словарь из десяти матерных слов и почти полное отсутствие мозгов в черепной коробке.

Как в анекдоте: «У вашего телохранителя сквозное ранение головы. Пуля вошла в височную кость – вышла из затылочной. Но жить будет, мозг не задет».

Несмотря на рельефную затылочную мускулатуру, мозги у командира есть. Причем, если подходить объективно, – получше, чем у Алексея, хотя Коршунов – тоже не дурак. Кандидат физико-математических наук как-никак.

– Ага. С титьками. От него на север смотри. Видишь?

– Вижу, – проворчал Геннадий и матерно выругался.

– Давай южнее сядем, – предложил Алексей.

– Нет! – Командир был непреклонен. – Садиться будем туда.

Генка, когда решение примет, – хрен его сдвинешь. И это, в общем, правильно. Он – командир. И пилот – тоже он. А Алексей так, сбоку припека, космонавт-исследователь.

– Пока следующего захода дождемся, изжаримся тут, на хрен, – проворчал Коршунов.

– Терпи, казак… шашлыком будешь. – Командир усмехнулся.

Это точно, шашлыком.

Ладно, жара. Жару перетерпеть можно. Благо, запасы кислорода еще позволяют наверху продержаться. Но Солнце, блин!

Здесь Солнце в пике активности. И не далее как несколько часов назад порадовало грандиозной вспышкой, выродив протуберанец. Спросите, что это означает? А то, что хватануть можно гамма-излучение, что называется, полной грудью. А через сутки с небольшим, как пишут в книжках, «земной орбиты достигнут потоки заряженных частиц». Это значит, что там, внизу, в небе заиграют полярные сияния. На радость эскимосам и чукчам. И тут, наверху, тоже будет ужасно весело. Усиление проникающей радиации плюс магнитная буря. Так что сейчас самое время сваливать. Но этот грозовой фронт, черт бы его взял! Вместе с Генкиным упрямством. Уперся командир рогом. Во что бы то ни стало нужно ему в намеченный район садиться.

Алексей глянул в иллюминатор, круглую дырку в боку корабля. Окно в большой мир. Хрен знает какой большой. И хрен знает какой …

Грозовой фронт уходил из поля зрения. Вновь потянулся сплошной облачный слой, под которым – такая же сплошная тайга, переходящая на севере в тундру.

– Леха, как там сканирование? – спросил он, не оборачиваясь. – Ты засек?

– Все по-прежнему.

По всем статьям, виноватыми выходили безвестные халтурщики.

Старт откладывался дважды. Сперва, буквально за несколько дней до пуска, обнаружилась неполадка в электрических цепях. Пришлось снимать носитель со стартового комплекса и возвращать его вместе с кораблем в МИК[3].

Неполадку определили. Исправили. Затем началась бюрократическая возня. Пришло решение, что летит дублирующий экипаж. Потом все снова переиграли, потому что Мишка – Генкин дублер – вроде приболел. Назначили время старта, носитель с кораблем установили на стол, Алексей и Геннадий вылетели на Байконур.

Произвели заправку. Тут выяснилось, что на первой ступени подтравливает один из трубопроводов подачи окислителя. Пришлось сливать топливо, и все повторилось сначала. Они вернулись в Звездный и ждали, ждали, ждали.

Наконец объявили о новом времени пуска. И они снова вылетели на космодром…

Стартуй они в другое время – наверняка все прошло бы нормально. А так вышло – подгадали к моменту. Хотя почему подгадали? Может быть, и на Земле бы это достало. Может, и Земли-то нету уже. Может, конец света настал, «порвалась связь времен», как говорится…

Это была командирская гипотеза – о конце света – одна из многих. Алексей ее не поддерживал. Полагал, что явление, на которое они напоролись, – феномен локального характера.

Объяснить это Алексей не мог. Просто задницей чуял. Что с профессиональной точки зрения – не аргумент. Хотя командир, надо признать, свою сомнительную концепцию тоже без особого энтузиазма отстаивал. Из-за врожденной упертости, не иначе.

А Земля – вон она. Плывет в иллюминаторе, как в песне советской пелось.

На предыдущем витке проходили над «Тайгой». Так Байконур по документам проходил, когда в голой, безлесной казахской степи его строительство началось. «Тайга» – это чтобы враг не догадался.

Нет здесь никакого Байконура. А вот Великая Китайская стена есть. Ее с орбиты видно невооруженным глазом. Там сейчас облачности нет, так что Геннадий с Лехой на нее вдосталь налюбовались.

Кстати, после этого гипотеза о чужом мире отпала как-то сама собой. Была у них тут и такая гипотеза. А что еще остается делать? Только гипотезы и выдвигать. Можно, конечно, допустить, что и в чужом мире чужие китайцы сподобились такую стену сварганить. Можно. Но как-то сомнительно. Недостоверно. Они с Генкой – люди ученые. Им положено на факты опираться. А факты что говорят? Что корабль сейчас крутится вокруг Земли по несколько вытянутой орбите. Над одним и тем же участком поверхности проходит примерно раз в сутки с небольшим. Параметры орбиты могли быть и получше, но это все, что им удалось сделать. Точнее, не им, а Генке, потому что пилот – он.

Все-таки это Земля. И если использовать научный подход, то именно это и следует взять за основу. Была Земля – и есть Земля, поскольку факты этому не противоречат. С другой стороны, те же факты говорят, что это не совсем та Земля, с которой они взлетели.

• Предыдущая
• 7/22
• Следующая