Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи - Славачевская Юлия - Страница 62
- Предыдущая
- 62/75
- Следующая
— Благодарю, — машинально ответила я и предупредила: — Вам придется меня таскать, если это платье возьмет меня в плен.
— Почту за честь! — сообщил мне муж. Будущий король выглядел очень, очень импозантно. В роскошном черном бархатном камзоле со вставками из серебряной парчи, тоже расшитом мелкими гиацинтами. Они были на черном кружеве воротников и ботфорт, серебрились на черном бархате серебряной нитью, их тяжелые цветочные стрелки играли черными бриллиантами и темно-синими сапфирами, блестели аметистами, алели рубинами. Гиацинты даже были выбиты на коже перевязи.
Может, принца не Матиас зовут? Наверно, его основное имя Гиацинт, раз скромный цветок украшает одежду везде, где можно и нельзя?
— Дорогой! — проявила я законное любопытство. — Мне известно с некоторых пор, что гиацинт является символом королевского дома Сегала, но почему на вашем костюме этот цветок? Точно так же на фамильном гербе изображены журавль, геральдический единорог, еще, припоминается, там на щите запечатлена гроздь винограда и розовый бутон на фоне скрещенных мечей. Объясните же, почему сегодня именно гиацинт?
— На сей счет есть очень красивая легенда, мадам, — тепло улыбнулся принц. — Мой далекий предок, основатель династии, был безумно влюблен в свою жену, прекрасную Любавию, а та в свою очередь обожала гиацинты. Скромный и в то же время приятно пахнущий гиацинт — цветок воина и семейной верности. Упомянутая супружеская пара в любви и благополучии прожила много лет. В честь их безупречного союза и высоких чувств цветок был возведен в королевское достоинство и стал символом нашего рода.
Я вздохнула. Ох уж эта геральдика с бесконечными историческими экскурсами!
— Увы, только гиацинт в нашем гербе связан исключительно с хорошими и добрыми знамениями, — мрачно добавил Матиас. — Все остальные несут в себе так или иначе оттенок горечи и отсветы пролитой родственной крови. Впрочем, впоследствии я обязательно расскажу о каждом из них подробнее. Но не сейчас. Просто у нас слишком мало на это времени.
— Красиво, — призналась я, выслушав романтичную историю и невольно позавидовав давно почившей Любавии, которую так любил муж.
Видимо, в глазах отразились обуревавшие меня чувства, потому что Матиас еще раз поцеловал мою руку и, задержав ее у своих губ, тихо сказал:
— Не расстраивайтесь, дорогая… Возможно, у нас все впереди.
— Хотелось бы на то надеяться. — Его слова и улыбка растопили мое сердце и вселили некоторую уверенность.
— Надеяться нужно всегда! — подал мне руку муж. — Прошу вас!
— Благодарю! — церемонно ответила я и облокотилась на него всем весом. В данный момент поддержка супруга была нелишней, потому что платье давило достаточно серьезно.
Мы торжественно (это насчет принца, готовящегося вскоре стать королем) и печально (это я, еле переставляющая ноги) выплыли из покоев и двинули на выход, сопровождаемые немалой свитой.
Путь до кареты мне показался «долгой дорогой в дюнах». На протяжении этого времени я вспомнила все проклятия на известных мне языках. Самым эмоционально выразительным и богатым оказался родной…
Воспоминание о великом и могучем немного подняло мне настроение, и в карету я влезла с улыбкой на лице. Сегодня нам с мужем полагалось путешествовать в сопровождении духовного лица.
«Лицо» оказалось маленьким и худеньким дворцовым священником в преклонных годах. Несмотря на седины, духовник шустро забрался в карету, поддерживая край парадного одеяния, и устроился напротив нас со словами:
— Всем желаю здравия и чудесного начала дня! Благословляю вас, чада мои!
Дождавшись ответных слов, прелат доброжелательно покивал и, вперив лукавый взор в принца, заявил:
— А теперь, нерадивый мой ученик, повторим триста пятьдесят три заповеди Марая для королей!
Принц не колебался ни секунды. Он стукнул свои жезлом в крышу кареты. Та остановилась, дверцу кареты открыли, внутрь заглянула охрана:
— Что будет угодно вашему высочеству?
— Да вот, его преосвященство сей момент известил нас, что, следуя священному обету, хочет дойти до места коронации пешком, — отчеканил принц.
Духовник спорить не стал, но посмотрел строго, словно навек запоминая обиду. Ему со всем почтением помогли вылезти наружу, и мы снова двинулись в путь.
— Матиас, а ты поступил не слишком жестоко? — поинтересовалась я. — Все же духовное лицо… да и еще в почтенном возрасте…
— Не слишком! — отрезал муж. Но тут же смущенно улыбнулся, взял меня за руку и пояснил: — Здесь идти от силы минут десять. Мы практически уже приехали. Просто, по традиции, будущий король должен прибывать в карете, а вот отец с мачехой сейчас идут пешком, прощаясь с подданными. Пускай и святой отче с ними вместе немножко прогуляется. Ему пора дать ясно понять, что его ученик остался за партой. Учеников с короной на голове не бывает! — Вздохнул: — К тому же я не намерен потакать кому бы то ни было или позволять садиться себе на шею… А ты слишком добра для принцессы!
— Возможно, — не стала отрицать я. — Но учти: если с сегодняшнего дня начну принимать «Озверин» малыми дозами, то мало-помалу стану грызть пальцы и глодать уши окружающих и вскоре превращусь в подобие королевы-мачехи.
— Спаси Марай! — шутливо отшатнулся супруг. — Лучше оставайся такой, какая ты есть. Я это переживу!
— Серьезно?! — подняла я брови. — А вторую «матушку», значит, не хочешь?
Матиас не успел мне ответить, потому что в этот миг визгливо завыли горны, извещая о прибытии будущего короля. И если я раньше считала, что самый противный звук — это звон моего будильника с раннего утра, то сейчас я поменяла свое мнение. Гнусный звук геральдических труб был похож на скрежет металла по стеклу и шелушение пенопласта одновременно. Возникло чувство, что у меня в голове прописалась личная тупая бензопила, и она монотонно пилит мои мозги без всякой жалости. Судя по выражению лица мужа, он испытывал схожие ощущения. Наконец эта какофония закончилась…
Дверца кареты распахнулась, и принц вылез первым. Поприветствовав собравшихся, он протянул мне руку. Как только я поставила свою ногу на красную ковровую дорожку, ведущую к собору, какой-то особо одаренный музыкант дунул в свою трубу и киксанул со страшной силой. Видимо, решил по новой испытать свою судьбу и наше терпение!
Я поняла, что с моим везением ни в один собор мне не войти и не выйти без приключений. Это карма!
Итак вздрогнув от неожиданности, я промахнулась мимо предложенной руки. Муж в этот интересный момент тоже отвлекся на звук и меня не поймал. В общем, я оступилась и всеми килограммами платья завалилась на супруга. К тому же под ногами было скользко от раздавленных каретой цветов в честь коронации.
И лежать бы нам позорным «бутербродом» под взглядами подданных, если бы не охрана, поймавшая королевскую чету в падении.
— Как будем спасать положение? — тихо полюбопытствовал Матиас, пока я прятала пламенеющее от стыда лицо у него на груди и раздумывала: а не зареветь ли мне?
— Не знаю, — прошептала, действительно не представляя, как мы будем выкручиваться.
— Я знаю, — так же тихо шепнул муж. — Поцелуй меня. Сама.
Это я завсегда пожалуйста, но не при людях же! Ладно, позориться мне дальше уже некуда, так почему бы не рискнуть. И я рискнула! Поднялась на цыпочки, обвила его шею руками и поцеловала.
— О-о-о! — заволновалась толпа вокруг. — Рыжие, они страстные!
— А еще колючие, вредные… — Я собралась наступить ему каблуком на ногу, когда Матиас вовремя добавил: — Очень добрые и красивые.
Это он обо мне? Симаймасита,[38] в общем! У супруга явно плохо и со зрением, и со… вкусом! Но все равно… прия-я-ятно!
Меня сказанное от неожиданности ввергло в состояние ступора, и в то время как я придумывала достойный ответ, принц подхватил меня на руки и со всеми пудами бриллиантов и материи доставил к подножию собора.
На третьем или четвертом шаге я отмерла и вовсю принялась разглядывать храм. О нем стоило сказать отдельно…
- Предыдущая
- 62/75
- Следующая
