Урожай собрать не просто - Васильева Юлия - Страница 7

• Предыдущая
• 7/66
• Следующая

Ерем обнаружился на первом этаже, причем в непосредственной близости от кухни.

— Эй, малыш, ты почему не в постели? — попробовала я окликнуть его, но ребенок даже не повернулся, а продолжал двигаться через коридор.

Оська обогнал меня, схватил брата за плечо, а затем с удивлением произнес:

— Да он спит! Мой брат — лунатик!

Действительно, глаза Ерема оказались закрыты, но он все еще пытался куда-то идти, игнорируя тот факт, что его держали за плечи.

— Ты чему-то удивляешься после церковника и бабника?

— И командира в юбке… — Прежде чем мальчишка успел добавить еще что-то, я исхитрилась зажать его щеки между указательным и большим пальцем, превратив лицо острослова в «уточку». Губы тут же возмущенно задвигались, но звуки были невнятными, так что, если он и сказал нечто обидное, на его счастье, я не разобрала.

— Сначала дело — оттачивать приемы пикировки будем потом. Твой лунатик уже успел от нас уйти.

— Он и твой тоже, — освобожденный от моего захвата Оська возмущенно вытер губы.

Нет, все же в виде «уточки» он не только смотрелся милее, но и «на слух» оказался приятнее.

В три шага я догнала Ерема, уже почти добравшегося до кухни, и перехватила поперек туловища. Ноги мальчишки все так же продолжали двигаться, словно и не отрывались от земли. Тяжелый-то какой, даром что маленький! Я хоть девушка крепкая, но одной рукой не доволоку. Мне пришлось передать свою свечу Оське и, обхватив брата-лунатика двумя руками, с трудом подниматься по лестнице.

— Может, проще было его разбудить?

— Лунатиков нельзя будить. Это может нанести психологическую травму.

— Тогда надо позвать Ласа или Ивара.

— Наконец-то в тебе проснулся джентльмен.

— Просто если ты упадешь — это нанесет Ерему не только психологическую, но и физическую травму.

— Если будешь продолжать в том же духе, я сама нанесу тебе и психологическую, и физическую травмы.

Первая от лестницы дверь открылась, и из-за створки показалась заспанная голова Ивара в старомодном отцовском колпаке с кисточкой:

— Что у вас…

— Ивар, иди сюда, — перебила я. — Мне тяжело.

Не успела с радостью спихнуть ему на руки все еще шевелящего ногами Ерема, как раздался громкий стук во входную дверь:

— Эй, хозяева, открывайте!

Мы втроем переглянулись. Кого это принесло в такой поздний час?

Дверь снова затряслась от ударов:

— Открывайте! Я вашего сынка (стой смирно, паразит ты этакий!) привел!

Ну, как всегда: чем ближе полночь, тем пьянее гномы! Я оглядела присутствующих. Итак: трое братьев у меня на виду, осталось еще трое. Ставлю лад на то, что привели Ефима.

Пришлось спускаться вниз: слуги уже разошлись по домам, а няня спит — дверь открывать мне. Я оглядела свой наряд и поплотнее запахнула пеньюар — никто же не рассчитывал застать меня в парадном платье в двенадцать ночи, ведь нет?

Стоило немного приоткрыть дверь, как створка тут же распахнулась во всю ширь: на пороге стоял дюжий детина, на груди которого едва сходилась фермерская куртка. Одной рукой гигант держал за шиворот притихшего Ефима. Надо было все же с кем-нибудь поспорить, с тем же Оськой.

— Доброй ночи, сестрица, — задорно махнул мне рукой братец, за что тут же был вздернут так, что край сюртука впился ему под подбородок.

— Что здесь происходит? — грозно спросила я фермера, хотя и понимала, что, скорее всего, прохвост заслужил такое обращение.

Мужик оглядел меня, не признал и хмуро сказал:

— Мне бы леди Иветту.

— Ее здесь нет. Я за нее. Почему вы так обращаетесь с моим братом?

— Ваш брат — вор, леди… э-э…

— Николетта. Что заставляет вас так думать?

— Я поймал его, когда он пытался перелезть через забор на мое картофельное поле, — кажется, для фермера это был железный аргумент.

Ефим — поклонник корнеплодов, ой ли? Меня подмывало спросить, нет ли у громилы взрослых дочерей, но пришлось вовремя прикусить язык: кто знает, если бы мужик догадался, что Ефим покушается отнюдь не на его картошку, то, скорее всего, казнил бы любвеобильного идиота еще на поле.

— Ефим? — грозно спросила я и скопированным с матери жестом уперла кулаки в бока.

— Да я только посмотреть хотел! — со всей возможной искренностью воскликнул поганец.

— На что? — очень слаженно спросили мы с фермером.

— На картошку, — невозмутимо пояснил сказочник, — как растет, чем удобрена, как окучена. А то у нас мелочь одна, да и та наполовину гнилая.

Зря он на нашу картошку наговаривал. Фермер недовольно пожевал губами. Видно, ему сказка тоже не понравилась: ни тебе интриги, ни счастливого конца — поэтому я решила завершить историю по-своему.

— Знаете что, вам же сейчас как раз эту картошку убирать, лишние руки всегда пригодятся. Так что забирайте этого лоботряса, и пока то самое поле не выкопает, можете не возвращать.

Фермер замер, а затем посмотрел на меня как на полоумную. Сын младшего лорда будет копать на поле картошку?! Да к нему в дом гости теперь станут ходить в два раза чаще, только чтобы посмотреть на такую невидаль!

В этот момент из-за моей спины появился Оська с двумя свечами в руках — ситуация моментально подогрелась, только не свечами, а все еще пятнистым лицом мальчишки. Глядя на эту любопытную мордочку в жизнерадостных синих разводах, фермер открыл рот и выпустил из рук воротник Ефима — нашкодивший подросток сразу же поспешил отползти в сторону. Все бы ничего, синее лицо, ну с кем не бывает — но вслед за Оськой появился Ерем, сбежавший каким-то образом от Ивара. Под удивленными взглядами присутствующих ребенок с закрытыми глазами подошел к двери, обнял ручонками толстенную ногу фермера и с каким-то невнятным бормотанием продолжил свой сладкий сон. Мужик боялся пошевелиться и уже сто раз пожалел, что вообще сюда пришел, когда объявился Ивар в своем дурацком ночном колпаке со священным кругом на шее и стал аккуратно освобождать ногу фермера от захвата Ерема.

— Ну так как? — Я деликатно откашлялась, старательно делая вид, что ничего необычного не происходит.

— О боги, делайте, как знаете! — истерически воскликнул громила и, как только Ивар освободил его от нашего младшенького, в ту же секунду скрылся в темноте ночи, так что никто не успел даже глазом моргнуть.

М-да, теперь наша семья станет еще более популярной в округе. Мало кто другой дает столько поводов для сплетен.

— Спасибо, сестренка! — Ефим чмокнул меня в щеку и заскакал вверх по лестнице, так что я даже не успела придумать, что ответить, а Ивар начать свои нравоучения.

Стоп!

Что?! Спасибо?!

Где была моя голова? Неудивительно, если братья пойдут вразнос с такой сестрой-ротозейкой. Я же только что собственноручно нашла для Ефима повод находиться на вожделенной ферме!

Оставалось надеяться, что на этот раз «любовь» не так сильна и ему станет лень копать картошку.

Но все мои надежды пошли прахом, когда на следующее утро я увидела брата, выходящего с нашего двора с лопатой наперевес.

— Осечка, миленький, открой, ну пожалуйста, — страдала я под дверью, напрасно растрачивая короткий запас уменьшительно-ласкательных слов, отпущенных на всю мою бестолковую жизнь.

За дверью щелкнула задвижка, и, как только створка немного приоткрылась, я тут же схватилась за нее руками в бледных сине-фиолетовых разводах и ворвалась в комнату не хуже разъяренного тролля. Но Оськи не было — из двери на меня хмуро и осуждающе смотрел Ерем.

— А где Оська?

Как и ожидалось, ребенок оставил этот вопрос без ответа.

Ладно, не важно. Я кинулась к тумбочке около кровати брата, осмотрела ее, но не нашла того, что нужно. Затем проверила все полки в гардеробной. Знаю, потом мне будет стыдно за этот несанкционированный обыск. Но ситуация критическая: через несколько часов мы должны будем отправиться на сезонный городской бал, а я вся в разводах, как аквариумная рыбка. Служанка приготовила мне ванну и по доброте душевной плеснула туда пены из бутылки, которую я, растяпа, так и оставила на полке после шутки над младшим братом. К счастью, заметить знакомый запах, идущий от воды, я все же успела раньше, чем погрузилась в ванну с головой, но легкий голубоватый оттенок кожи все равно приобрела. Первое правило хорошего вкуса: никогда, повторяю, никогда бальное платье не должно быть одного цвета с вашей кожей. Особенно если платье голубое. Оставалось только радоваться, что волосам удалось избежать столь радикальной окраски.

• Предыдущая
• 7/66
• Следующая