Кусака - Маккаммон Роберт Рик - Страница 6
- Предыдущая
- 6/120
- Следующая
Джесси с Томом уселись за стол, и Рэй снова обуздал свои мысли. Стиви, сияя на солнце красными шариками в русых волосах, уплетала завтрак. Она понимала, что девочки-ковбои в самом деле должны быть сильными, чтобы объезжать диких лошадей — но Душистый Горошек был славной лошадью, которой бы и в голову не пришло брыкаться и сбрасывать ее. Джесси взглянула на настенные часы — идиотскую штуку в форме кошачьей головы, у которой глаза бегали из стороны в сторону, отсчитывая уходящие секунды; было без четверти семь, а Джесси знала, что Тайлер Лукас встает рано и уже ждет ее появления. Конечно, она не ждала, что при осмотре обнаружит у Душистого Горошка что-нибудь не в порядке, но лошадь была в годах, а Лукасы обращались с ней, как с домашним любимцем.
После завтрака, пока Том и Рэй убирали тарелки, Джесси помогла Стиви надеть джинсы и белую хлопчатобумажную рубашку с нарисованными спереди Джетсонами. Потом она вернулась к себе в спальню и стащила ночную рубаху, показав крепкое небольшое тело женщины, которой нравится работать на свежем воздухе. У нее был «техасский загар»: коричневые до плеч руки, темно-бронзовое лицо и тело контрастирующего с загаром цвета слоновой кости. Она услышала, как со щелчком включили телевизор. Рэй, еще не отбывший с отцом в школу, опять приклеился к ящику, но ничего страшного она в этом не видела. Мальчик жадно читал, и его мозг впитывал информацию, как губка. Причин тревожиться из-за прически мальчика и его вкуса в одежде тоже не было; он был хорошим парнишкой, куда более робким, чем притворялся, и просто делал, что мог, чтобы ладить со сверстниками. Джесси знала прозвище сына и не забывала, что иногда быть молодым нелегко.
Жесткое солнце пустыни прибавило морщинок на лице Джесси, но она обладала здоровой естественной красотой, которую не нужно было подкреплять из баночек и тюбиков. К тому же Джесси знала, что от ветеринаров ждут не побед на конкурсах красоты. От них ждут возможности вызывать в любое время суток и работы в поте лица, и Джесси не разочаровывала. Ее руки были загорелыми и крепкими, а от того, за что ей приходилось ими браться в течение тринадцати лет работы ветеринаром, любая упала бы в обморок. Кастрировать злобного жеребца, вытащить из родовых путей коровы застрявшего там мертворожденного теленка, извлечь гвоздь из трахеи пятисотфунтового хряка-рекордиста — все эти операции Джесси проводила успешно, так же, как и сотни других, самых разнообразных, от обработки поврежденного клюва канарейки до манипуляций на инфицированной челюсти добермана. Но Джесси годилась для такого дела; ей всегда хотелось работать с животными — даже ребенком она тащила домой с улицы всех бродячих кошек и собак в Форт Уорте. Она всегда была сорванцом, а то, что Джесси росла вместе с тремя братьями, научило ее уворачиваться от ударов — однако она не только получала затрещины, но и давала сдачи, и до сих пор живо помнила, как в девять лет выбила старшему брату зуб футбольным мячом. Теперь каждый раз, как они говорили по телефону, он смеялся над этим и поддразнивал Джесси: дескать, не поймай он мяч в зубы, тот уплыл бы в Мексиканский залив.
Джесси прошла в ванную, чтобы посыпаться детской присыпкой и, почистив зубы, прогнать изо рта вкус кофе и «Синей монахини». Она быстро пригладила короткие темно-каштановые волосы. С висков назад ползла проседь. Стареем, подумала она. Конечно, это не так поразительно, как растущие у тебя на глазах дети — кажется, только вчера Стиви была грудной, а Рэй ходил в третий класс. Да, бесспорно, годы летели. Джесси подошла к шкафу, вытащила порядком ношенные, удобные джинсы и красную футболку, надела. Потом пришла очередь белых носков и кроссовок. Она взяла темные очки и бейсбольную шапочку, задержалась в кухне, чтобы наполнить две фляги (никогда не знаешь, что может приключиться в пустыне) и с верхней полки шкафа в коридоре взяла всегда лежавший там ветеринарный саквояж. Стиви прыгала вокруг нее, как боб на раскаленной жаровне — она жаждала тронуться в путь.
— Мы поехали, — сказала Джесси Тому. — Увидимся часа в четыре. — Она наклонилась и поцеловала мужа, а он запечатлел поцелуй на щечке Стиви.
— Будьте осторожны, ковбойши! — сказал он. — А ты присматривай за мамочкой!
— Присмотрю! — Стиви вцепилась в руку матери. Джесси задержалась, чтобы снять со стоявшей у входной двери вешалки бейсбольную шапочку поменьше и надеть ее на Стиви.
— Пока, Рэй! — крикнула она, и он ответил из своей комнаты:
— Чао-какао!
«Чао-какао?» — подумала она, выходя со Стиви на солнце, которое уже палило вовсю. — «Что, интересно, случилось с простым» Пока, мам «?» Ничто так не заставляло Джесси чувствовать себя в тридцать четыре года ископаемым, как непонимание языка, на котором изъяснялся ее собственный сын.
Они прошли по убегавшей от дома каменной дорожке, миновав маленькое сооружение по соседству, выстроенное из необработанного белого камня; ближе к улице была выставлена небольшая вывеска: «ВЕТЕРИНАРНАЯ ЛЕЧЕБНИЦА ИНФЕРНО», а под этим — «Джессика Хэммонд, ветеринар». У края тротуара, за белым «сивиком» Тома, стоял ее пыльный форд-пикап цвета морской волны; поперек заднего стекла, там, где почти все возили винтовки, была укреплена проволочная петля-удавка, которой, к счастью, Джесси приходилось пользоваться всего несколько раз.
В следующую минуту Джесси уже ехала по Селеста-стрит на запад, засунув Стиви под ремень безопасности — та, впрочем, с трудом переносила свое заключение. Внешне девочка была хрупкой, с нежными чертами фарфоровой куколки, но Джесси очень хорошо знала, что Стиви — человечек весьма любопытный и не робкий в достижении желаемого; ребенок уже понимал животных и радовался поездкам с матерью на разные фермы и ранчо — неважно, насколько такое путешествие растрясало кости. Стиви — Стефани Мари, в честь бабушки Тома, так же, как Рэя назвали в честь деда Джесси — обычно была спокойным ребенком, и, казалось, впитывала окружающее большими зелеными глазами, которые были немногим светлее глаз самой Джесси. Джесси нравилось, когда дочка крутилась рядом и помогала в ветеринарной лечебнице. В следующем сентябре Стиви должна была пойти в первый класс, где бы в конце концов ни очутились Хэммонды. Ведь после того, как школы в Инферно закроются и массовый исход из города продолжится, закроются и последние городские магазины с лавчонками, опустеют последние хутора. Работы для Джесси не станет, так же, как для Тома, и вариант у них будет только один: вытащить корни из земли и пуститься в путь.
Слева за окном промелькнули Престон-парк, аптека Рингуолда, бакалея, а справа — «Ледяной дом». Джесси пересекла Трэвис-стрит, чуть не раздавив одного из здоровенных котов миссис Стелленберг, пулей проскочившего перед грузовичком, и проследовала по узкой Серкл-Бэк-роуд, которая шла вдоль подножия Качалки и в соответствии со своим названием, заворачивала обратно, чтобы соединиться с Кобре-роуд. Перед тем, как повернуть на запад и прибавить ходу, Джесси задержалась перед желтой мигалкой.
Благословенный ветерок заносил в окно резкий, сладковато-горький привкус пустыни. Волосы Стиви прыгали по плечам. Джесси подумала, что это, похоже, будет самое прохладное время за весь день и они могут с чистой совестью им наслаждаться. Кобре-роуд вела их мимо сетчатой ограды и железных ворот Медного рудника Престона. На воротах висел амбарный замок, но забор находился в столь плачевном состоянии, что перелезть его смог бы и ревматический старец. Грубо написанные плакаты предостерегали: «ОПАСНАЯ ЗОНА! ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!» За воротами, где некогда отбрасывала тень богатая медной рудой рыжая гора, находился огромный кратер. В последние месяцы существования рудника там то и дело рвался динамит, и из разговора с шерифом Вэнсом Джесси поняла, что в кратере до сих пор остаются невзорвавшиеся заряды, но дураков спускаться туда и вытаскивать их нет. Джесси понимала, что рано или поздно рудник истощится, но никто не ожидал, что руда закончится так пугающе окончательно и бесповоротно. С той минуты, как пневматические отбойные молотки и бульдозеры начали вгрызаться в пустую породу, Инферно оказался обречен на гибель.
- Предыдущая
- 6/120
- Следующая
