Проклятие короля - Горъ Василий - Страница 12

В глазах на мгновение темнеет.

«Не то! Это же печать Чужой крови!» – мысленно ору я. Потом нащупываю еще один стержень, крошу его пальцами и, наконец, срываюсь с места…

…Губы мечника, стоящего крайним справа в первой шеренге, кривятся в злой усмешке. Короткая команда – и строй воинов, оберегающих мага, начинает пятиться назад. Ха! Слишком медленно – под действием Алого безумия я не бегу, а лечу. И не просто лечу, а умудряюсь уворачиваться или принимать на щит выпущенные почти в упор стрелы.

Спата, зажатая в кулаке, звенит от желания напиться крови – не знаю, кто как, а я ощущаю ее безумие и все ускоряю и ускоряю бег. И, выискивая взглядом слабые места строя, мысленно твержу:

«Сейчас, милая… Потерпи еще мгновение…»

А вот Жаба не успевает – его хриплое дыхание и гулкий топот сапог раздаются далеко за спиной. Все тише и тише…

«Плевать!» – мелькает в голове, и через мгновение я вдруг замираю в шаге от вражеского строя.

Четыре меча распарывают пустоту, потом начинают движение назад, и я, метнувшись вперед и упав на одно колено, вбиваю свой меч в ближайший ко мне сапог. Удар стальной стены из щитов снова приходится в пустоту. А потом в строю появляется первая трещина: нож, брошенный мной во время прыжка назад, находит глазницу раненого и обрывает нить его жизни…

Сменить бойца в первой линии воины не успевают: слева от меня раздается смачное хекание, и секира Жабы врубается в шею мечника, пытавшегося занять место поверженного товарища.

…Удар меча, направленный ему под мышку, я отвожу рубящим ударом по запястью. И тут же вбиваю свой щит в щит воина, еще не успевшего понять, что он только что потерял кисть.

Мечник, стоящий за ним, реагирует на потерю равновесия своим другом весьма своеобразно – выставив перед собой щит. И сдуру открывает мне бок. От бедра и до подмышки… Чем я, естественно, и пользуюсь…

…Жаба, выполняющий приказ Двурукого, смещается вслед за мной. И, прикрываясь щитом от атак разворачивающихся мечников, опускает секиру на голову безрукого. А потом почему-то теряет равновесие…

Увидев арбалетный болт, торчащий из его правого бока, я вспоминаю про стрелков и тут же срываюсь с места. И в бок моей последней жертвы тут же впивается предназначенный мне арбалетный болт…

…В два прыжка преодолев расстояние до вражеского мага, я вбиваю спату в его живот. И, на всякий случай, дождавшись, когда его вскинутые в защитном жесте руки начнут опускаться к ране, вонзаю клинок еще и в горло.

Все! Отводить взгляды теперь некому! Значит, бой будет честным. Сталь против стали. Мечи против мечей. И…

Додумать мысль до конца у меня не получается – уход за спину оседающего на землю мага получается просто идеально. А вот попытка прикрыться его телом от ударов мечников – нет. И мой правый бок обжигает острая боль…

…Удар щитом вправо-вбок. По предплечью мечника, не успевающего вытащить застрявший в ране клинок. Моя спата проскальзывает в щель между щитами, дотягивается до яремной вены противника и убивает…

«Он твой, Жнец!» – усмехаюсь я и… чувствую волну слабости, от которой начинают подгибаться ноги…

Смещаюсь назад, успевая подцепить сапогом стопу еще одного воина. Подсекаю… Однако вбить меч в горло потерявшему равновесие воину у меня не получается – спата вдруг наталкивается на подставленный кем-то щит.

Вспышка боли в правой ноге… Тупой удар в плечо… Вспышка боли в левой стопе…

…Атака справа. Отшатываюсь от клинка, упираюсь спиной в дерево и рычу от бешенства: правая нога не выдерживает моего веса и начинает подгибаться…

Белый высверк меча… Я вскидываю щит и криво усмехаюсь – успел… А потом… слепну – по лицу начинает литься кровь из рассеченного лба…

…Удар в левую руку. Чуть выше локтя. Откуда-то сзади… Потом еще один – в бок… Мечник слева? Сдвигаю щит назад… и чувствую, как еще один удар застревает в кольчужной юбке. Больно! Бью наугад, в кроваво-красную тьму перед глазами, и тут же слышу скрежет разрываемых колец – кольчуга, подаренная отцом на совершеннолетие, не выдерживает удара в упор…

Бью навершием рукояти вправо… Слышу звон, приглушенный вскрик, а потом мне на голову обрушивается небо…

– Я… жив? – чувствуя, как лопаются губы, спрашиваю я.

– Да, ваша милость, – отвечает женщина. – Если это можно назвать жизнью…

Кое-как оклемавшись от очередного приступа слабости, король Азам собрался с силами и переполз на другую половину кровати – лежать на мокрых от пота простынях было холодно и противно. Дотянувшись до глиняного кубка с еще горячим отваром из листьев и плодов рябины, он взял его двумя руками, немного погрел об него ладони и, задумчиво уставившись на изрезанный рунами столбик балдахина, сделал пару больших глотков.

«Руны, печати, пентаграммы… – мрачно подумал монарх. – Не опочивальня, а алтарь… Зато я все еще жив… С ума сойти – тринадцать с половиной лет на грани ухода в Сияние! Тринадцать с половиной лет, украденных у Темного Жнеца! Неужели и Руиса ждет то же самое?»

– Ваше величество! – услышав голос дворецкого, король Азам заставил себя отвлечься от горьких мыслей и вопросительно посмотрел на замершего в поклоне слугу.

– Да?

– Эрр Урден только что проехал через Восточные ворота и двинулся по улице Медников, сир! Он едет во дворец…

– Отлично! – обрадовался его величество. И, поставив кубок на поднос, откинул в сторону одеяло. – Постельничего ко мне! Немедленно…

Эрр Урден выглядел неважно – увидев его измученное, покрытое дорожной пылью лицо и мантию, заляпанную грязью, король Азам вдруг почувствовал стыд. И, жестом отпустив слуг, перестилавших постель, хмуро поинтересовался:

– Что случилось с твоей каретой?

– Ничего, сир… – устало пробормотал маг. – Я оставил ее в Элинваре: из-за скотины Лоуда я потерял целые сутки. Боялся не успеть…

– То есть всю обратную дорогу ты провел в седле? – зачем-то уточнил монарх.

Щепка утвердительно кивнул. И, сообразив, что общается не с кем-нибудь, а со своим сюзереном, мгновенно исправился:

– Да, ваше величество…

– Спасибо, – благодарно улыбнулся король Азам и вздрогнул: по позвоночнику прокатилась волна леденящего холода. Значит, новый приступ не за горами…

– Что, начинается? – заметив, как изменился взгляд сюзерена, встревоженно поинтересовался маг.

– Еще минут десять. Наверное… – скрипнув зубами, отозвался король. – Пока еще терпимо…

Вглядевшись в глаза монарха, Щепка отрицательно помотал головой:

– Меньше… Восьмые сутки… Надо идти в лабораторию, сир! И чем быстрее – тем лучше…

– Как скажешь. – Король Азам обреченно пожал плечами и, сделав шаг к стене, прикоснулся к барельефу, изображающему псовую охоту.

Едва различимый шелест сдвигающейся в сторону каменной плиты почему-то вызвал у него неприятные ассоциации: с точно таким же звуком обычно поворачивалась и стена, ведущая в королевскую усыпальницу. В место, где его, Азама, уже давно ждал огромный резной саркофаг. И… скорое забвение…

– Разрешите, сир? – Заметив, что его величество замер перед потайным ходом, маг подхватил со стола подсвечник и, не дожидаясь ответа, первым шагнул в темноту.

…Иррациональный страх перед Темным Жнецом отступил только тогда, когда Азам Манорр оказался в лаборатории эрра Урдена: стоило увидеть стоящие в центре комнаты алтари, четкие линии пентаграмм и испещренные рунами стены, как монарх вдруг совершенно четко понял, что в Сияние сегодня не уйдет.

Скинув с плеч мантию, он самостоятельно разделся и, ежась от пронизывающего до костей сквозняка, улегся на алтарь. И почти сразу ощутил холод в пальцах ног: приближающийся приступ уже начал вымораживать его тело.

Затравленно посмотрев на замершего перед открытым шкафом рунного мага, король изо всех сил сжал кулаки и закрыл глаза. Решив, что ни за что не помешает эрру Урдену готовиться к проведению ритуала. И постарался сконцентрироваться не на своих ощущениях, а на бормотании Щепки, копавшегося в каких-то свитках.