Эффект энтропии - Макинтайр Вонда Н. - Страница 40
- Предыдущая
- 40/58
- Следующая
– Спок, постойте, а как вы вернетесь назад?
– Как только что вы проницательно заметили, при благоприятном исходе эксперимента мне не надо будет возвращаться назад – с ослаблением энергии посылающего луча я буду просто вытеснен в свое время. Но если даже мне придется возвращаться самостоятельно, для этого потребуется гораздо меньше энергии – силового поля преобразователя будет вполне достаточно.
– А где мне лучше всего ждать, здесь или где то еще? И вы вернетесь сразу же после… – Маккой не смог подобрать слова для точного определения времени возвращения, – или раньше этого времени? Когда вас ждать?
– Я постараюсь вернуться раньше того времени, в котором я вас покину, – с необычайной торжественностью сказал Спок. – Да, это будет захватывающий эксперимент, – он выдержал паузу и обратил внимание на прибор. – Не так уж сложно рассчитать, что я буду отсутствовать ровно столько времени, сколько я проведу его в прошлом. А я надеюсь управиться за час.
– Хорошо! Я постараюсь быть здесь к тому времени.
– Доктор Маккой, если я буду отсутствовать неоправданно долго, необходимо, чтобы я или то, что останется от меня, было все-таки возвращено в наше время. В противном случае конфликт между тем, где я есть и где я должен быть, создаст массу затруднений, и возникнет возможность губительного парадокса. Он показал кнопку на приборе, вмонтированном в транспортатор.
– Вот этот запасной преобразователь времени вернет меня назад. Все, что от вас требуется, так это – включить его. Но должен предупредить, что его сигнал не может быть направлен точно, поэтому маловероятно, что я останусь жив, если даже прибуду сюда.
– Тогда я и не притронусь к нему!
– Вы притронетесь. Если меня не будет в течение дня, вы нажмете эту кнопку.
– Хорошо, мистер Спок. Вулканец ступил на платформу транспортатора.
– До свидания, мистер Спок. Счастливого пути! Удачи!
Спок нажал кнопку на своем приборе. Транспортатор ожил, но вместо обычного мерцающего луча, окутывающего фигуру, вспыхнул яркий, похожий на радугу, свет. Освещение погасло, потом затих мягкий, привычный, шум вентилятора, и корабль погрузился не только в темноту, но и в безмолвие. А Маккой подумал, что взрыв и ослепил, и оглушил его. «Энтерпрайз» остался без энергии.
Как только прекратилась подача энергии, Иан Брайтвайт сообразил, что произошло нечто похожее было и на Алеф Прайме, когда доктор начал экспериментировать со своим изобретением. С того эксперимента и началась новая жизнь прокурора Брайтвайта, состоявшая из сплошных расследований сложнейших хитросплетений заговоров, убийств, террора и предательства. И сейчас он проклинал себя и за собственную недооценку Мордро и Спока, и за свою мягкотелость, не позволявшую ему более жестко взяться за дело. Будь он хоть чуточку последовательнее в своих действиях, он бы давно уже вызвал гражданскую полицию с Алеф Прайма, давно бы связался со Звездным Флотом. Но он упорно пытался сохранить в тайне открытие Мордро, как и предписывалось ему, хоть он и не понимал, какой смысл был в засекречивании исследований, которые уже были опубликованы и известны всей Федерации?
Аварийные генераторы постепенно набрали мощность и возобновили подачу энергии, погрузив корабль в непривычный полумрак. Иан бежал по коридору к каюте доктора Мордро, уверенный в том, что преобразователь времени был использован для того, чтобы освободить преступника-профессора из мнимого заключения, в котором он якобы находился на «Энтерпрайзе». А думал он о том, сколько времени займет поворот с курса на Рехаб 7, с курса на реабилитационную колонию? И вдруг он осознал, что это, может быть, уже произошло, и никто, «кроме главного инженера не сможет сказать ему об этом достаточно убедительно.
«И сколько времени потребуется заговорщикам, чтобы окончательно решить нашу судьбу? – спрашивал он сам себя. – Какая участь нам всем уготована: быть проданными клингонам или ромуланцам в качестве заложников или судьба корабля и его экипажа решена более определенно?» Но лишь в одном Иан Брайтвайт не сомневался: попади в его руки корабль, подобный «Энтерпрайзу», он бы его не променял ни на какие сокровища.
В точке пересечения двух коридоров он вдруг остановился: а зачем он, собственно говоря, спешит к каюте Мордро? – и дураку понятно, что его там нет, Спок его уже освободил. Но чтобы вынести профессора за пределы «Энтерпрайза», необходимо использовать транспортатор, усиленный к тому же преобразователем. И если есть шанс перехватить преступников, то только в одном месте – в транспортном отсеке. Надо спешить.
Круто развернувшись, Иан побежал в обратном направлении. Ослепленный неожиданной вспышкой над транспортатором, доктор Маккой осторожно приоткрыл один глаз, затем другой. Ничего не видя в темноте, он подумал было, что, может быть, ничего и не произошло из того, что они задумали, а свет погас по какой-то другой причине.
– Мистер Спок? – позвал он и не дождался ответа. А его глаза, привыкающие к темноте, различили светящуюся шкалу на панели транспортатора, от нее, прямо на его руки падали странные серебристые блики. Он отступил в тень и стоял тихо, выжидая, что же дальше произойдет. Тускло засветились аварийные источники света, темнота рассеялась, уступив место сумраку.
Откуда-то доносились встревоженные крики членов экипажа, но это была обычная реакция на редкие отключения энергообеспечения. И винить кого-либо за подобную реакцию бессмысленно Маккой знал, что происходит, и все равно ему было не по себе.
Еще раз глянув на платформу транспортатора, он решил, что лучше будет вернуться сюда через час, походя занимаясь каким-никаким делом, а не изводя себя ожиданием. У выхода он нос к носу столкнулся с Брайтвайтом.
– Проклятье! – развел руками Иан и заступил доктору дорогу. Он был на голову выше Маккоя и на двадцать лет моложе.
– Еще не поздно, доктор, – угрожающе произнес прокурор. – Я знаю, что произошло вчера ночью, и знаю, в каком состоянии вы были. Вы просто потеряли голову…
– О чем вы говорите?
– Я не спал, когда капитан Кирк умер. Я видел, как вы спорили со Споком, и знаю, что вы не хотели исполнять его требование.
Маккой остолбенело уставился на Брайтвайта.
– Я не могу обещать вам неприкосновенность после того, что я видел вчера ночью, – он схватил Маккоя за плечо. – Но я хорошо понимаю, какое давление можно выдержать, а какое нет. Вы сопротивлялись, как могли, я видел, как вы бросились на него с кулаками. И я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы избавить вас от смертной казни, если вы поможете мне. Маккой вышел из столбняка, вздрогнул, словно встряхнулся после того, как его с головы до ног обдали ледяной водой.
Так вот оно что! Они охотятся не за убийцей капитана Кирка, они готовы снять обвинение с Мандэлы Флин они перестанут талдычить о мифических заговорщиках, как только заполучат в свои руки Спока и меня?
– Что вы сказали? – с нескрываемой угрозой спросил Маккой. – Вы сказали, что думаете, будто Кирка… вы это сказали?
– Капитан Кирк был еще жив. Я видел, как вы отключили систему жизнеобеспечения.
– Он был мертв, Иан, – устало ответил доктор, начиная, кажется, что-то понимать. – Его мозг был мертв уже тогда, когда я забирал его с капитанского мостика. Просто я не хотел признавать его смерти. Именно об этом мы и спорили со Споком. Я не хотел признавать свое бессилие, я не мог примириться с тем, что он мертв.
Брайтвайт был слегка поколеблен в своей уверенности:
– Вы были настолько пьяны, что вряд ли могли отличить живого от мертвого.
– Даже если бы я был мертвецки пьян, я все равно услышал бы сигналы сенсора мозговых импульсов. О, боже мой! Да я прислушивался к ним час за часом!
Брайтвайт задумчиво глядел на доктора сверху вниз.
– Я хотел бы поверить вам. Но почему вы проделали все это ночью, не получив согласия его семьи или хотя бы душеприказчика.
– Единственный член его семьи – это несовершеннолетний племянник. А его душеприказчика вы видите перед собой. Если хотите, можете ознакомиться с его завещанием. В нем капитан сам просил не продлевать его жизнь, если нет шансов на спасение. Я вопреки его воле в течение нескольких часов пытался что-то сделать, пытался обмануть сам себя, пытался доказать себе, что его еще можно спасти. А это нечестно по отношению к любому человеку, а уж по отношению к Кирку и подавно.
- Предыдущая
- 40/58
- Следующая
